Дурная кровь - Деклан Хьюз

– Даже о Дэггах? Вы уверены, что она так сказала?

– Абсолютно. Потому что в детстве она постоянно говорила, что если мы не будем есть это или носить то, то окажемся на улице и станем бродягами, как Дэгги. Мне всегда казалось это несправедливым, потому что Рори Дэгг-сын всегда был отличным малым, в этом не приходилось сомневаться. Тем не менее мама сказала, что выставит его из дома, если он будет задавать так много вопросов.

Я выпил чай и отказался от второй чашки, сказав, что мне пора идти. Кей явно была нужна компания, но ей также было ясно, что я не смогу остаться. Она попыталась немного приоткрыть окно, потом сказала довольно бодрым голосом, что ей нужно сходить туда, где будет проходить панихида и где скоро поставят гроб. Но тут же тяжело опустилась на диван с красным покрывалом и подушками, сшитыми из лоскутков, и судорожно, безутешно зарыдала – как ребенок, которому нужна мама. Я пытался что-то сказать, но она лишь махнула рукой. Мне хотелось подсказать, где спрятана водка, но, скорее всего, она ее уже нашла. Как только я ушел, «мистер Бёрк» быстро пронесся вниз по лестнице, через гостиную, и остановился, взвизгивая, когда увидел, что это была не его хозяйка. Тогда он залез под диван и начал скулить.

Я сел в машину и уткнулся лбом в руль. Почувствовал, что измотан. А ведь с тех пор как вернулся, я не сделал ничего, чтобы продвинуться в расследовании. Я занимался лишь тем, что бродил среди смертей, как в Дублине, городе мертвых, в огромном некрополе, и если я не уберу их со своего пути, то стану следующим. Тут я вспомнил про сообщение: «Ушла домой, встреть меня там сейчас! Люблю. Л. Целую».

Я был у нее дома через четыре минуты. По дороге набрал номер, но включился автоответчик. У меня все еще были ключи от ворот и ее дома. Я выжимал больше сотни километров из старого «вольво» по дороге в Каслхилл. Четыре минуты!

Но я опоздал. Когда вошел в дом Линды, ее прекрасное тело было еще теплым. Но уже мертвым. Сирены полицейских машин трубили о судном дне, и эти звуки развеивались над холмами, как пыль от ветра.

Кровь.

Порой все зависит от крови.

Кровь может быть плохой изначально.

Наличие или отсутствие антигенов А и В, молекул, находящихся на поверхности эритроцитов, помогает определить, какая у вас группа крови – А, В, АВ или 0. Резус-фактор (Rh) – это еще один антиген, находящийся в эритроцитах 85 % людей, их кровь называется резус-положительной (Rh+). Кровь остальных не содержит резус-фактор и называется резус-отрицательной (Rh-). Иногда, очень редко, группа крови определяется атипичными антигенами или, чаще всего, отсутствием малых антигенов, которые обычно содержатся в крови большинства людей. Примерно у одной десятой процента населения редкая группа крови, а у одной сотой – очень редкая. Конечно, в этом нет ничего плохого, пока человек не пострадал, и ему не понадобилось переливание. Смешение несовместимых групп может привести к смерти. По большому счету, нулевую группу крови можно переливать лицам с любой группой. Но другие антигены определяют, насколько редкой является кровь. И чем реже это встречается, тем выше вероятность того, что понадобится точно такая же. И если ее не найти, то человек умрет.

Кровь просто может стать плохой.

Существуют различные заболевания крови: анемия – сокращение числа эритроцитов, лейкемия – рак крови, гемофилия – нарушение свертываемости. Некоторые формы этих заболеваний можно лечить и даже полностью вылечить. А некоторые – это просто смерть, пульсирующая в венах.

Кровь может быть дурной с самого начала.

Группа крови передается по наследству. У человека есть два гена, один из которых он получает от биологической матери, а другой – от отца. Гены А и В являются доминантными, в то время как ген 0 – рецессивный. Это означает, что если у вас нулевая группа крови, у каждого из ваших родителей должен быть хотя бы один ген 0, который вы от них унаследовали. Если вы унаследовали гены А0, ген А доминирует. То же самое происходит и в случае с геном В.

Ну а если у вас группа крови 0 и вы обнаружили, что у человека, которого вы считали своим родным отцом, группа крови АВ или у вас группа крови АВ, а у вашего ребенка нулевая группа, тогда этот человек не является вашим отцом, а ребенок – не ваш.

Часть 3

Утерян, но не забыт, там, в глубине души.

Глава 21

Полицейский инспектор Рид прибыла первой. Я думал, она собирается меня арестовать. Гвардия, оказавшись на месте происшествия, всегда считает, что надо кого-то арестовать, а я – самая подходящая кандидатура; тут я с ними согласен. Но звание инспектора полиции не дают просто так. Фиона Рид была невозмутима и осторожна, она не собиралась горячиться с арестами, пока для этого нет убедительных доказательств. Она выслушала мой короткий, тщательно обдуманный отчет: я провел ночь с Линдой в отеле; потом мне пришлось пойти домой переодеться; я встретил Кей Престон, урожденную Бёрк, выразил соболезнование по случаю постигшего ее горя – смерти матери; затем Линда просила меня приехать, я приехал, но обнаружил лишь ее труп. Я показал Рид сообщение, которое Линда прислала мне на мобильник, и она отметила время звонка. Потом попросила меня поехать с полицейским в участок Сифилда, написать там заявление обо всем случившемся.

В наше время соседи не сбегаются к катафалку, но стоит появиться полицейским, толпа набежит тут же. Когда я шел по подъездной дороге Линды в сопровождении полицейского в униформе и садился в сине-бело-желтую полицейскую машину, наверное, создалось впечатление, будто меня арестовали: спортивного вида блондинка в розовом тренировочном костюме, стоявшая возле черного «мерседеса», прикрыла круглый ротик наманикюренными пальцами; пухлый загорелый мужчина в белом махровом халате вышел прямо на тротуар и, сложив руки на выпиравшем животе, сжал губы, покачав головой с видом оскорбленной добродетели; двое в пиджаках замерли на своих лужайках, когда машина сделала поворот, объехала их квартал и двинулась вверх по огороженной трассе. Низкое небо, затянутое облаками, быстро темнело; воздух был сырым, и я промерз до костей.

В полицейском участке Сифилда у меня взяли заявление, и оставшуюся часть утра я провел в пустой комнате для допросов. Вскоре пришел Дэйв Доннли, попросил у меня мобильник, я отдал. Ненадолго меня перевели в камеру, но дверь не закрыли: мне давали понять, что я пока не арестован. Мне было все равно: ничто уже не волновало, кроме одного – Линда мертва. Я сидел неподвижно и смотрел на грязные стены цвета охры, чувствуя только скорбь и возмущение. Руки все еще сохраняли аромат ее кожи; ее запах прилип ко мне, как ощущение горя. Я закрыл лицо руками. Дэйв Доннли заглянул в камеру, вошел, постоял возле меня, потом постучал костяшками пальцев по моему плечу.

– Ну что, опять вляпался в неприятную историю, – сказал он бесстрастным тоном владельца похоронного бюро. Я покачал головой. Не хотелось разговаривать ни с ним, ни с кем-то другим. Но этого нельзя было избежать.

– Здесь люди из НОУР, хотят задать тебе пару вопросов, – сказал он.

– Это еще что за штука?

– Национальный отдел уголовных расследований, – пояснил он. – Они прибыли, чтобы… гм… помочь нам. С убийством Линды Доусон. И с другими делами.

Я не понял, раздражал ли Дэйва их приезд или, наоборот, радовал. А может, он вообще отказался от этого дела? Наконец он подмигнул мне, и все стало ясно.

Меня отвели в комнату для допросов, в ту, где сообщили, что найдено тело Питера Доусона. Меня ждали два детектива в штатском. Сержант полиции Майлс Джерати был среднего роста, грузный, похожие на жесткую шерсть волосы – с проседью; одет он был в потертый бежевый костюм, в котором, похоже, и спал. Инспектор полиции Джон О'Салливан – высокий коротко стриженый шатен; одет в кремовые брюки, оливковую хлопковую рубашку и бутылочно-зеленый пиджак из ткани в рубчик; мощные плечи и руки. О'Салливан кивнул, и Дэйв вышел из комнаты.

У них была отработана техника ведения допроса: Джерати изображал доброго клоуна, а О'Салливан был строг, но справедлив. Я уже решил никому не рассказывать, что Халлиганы были возле дома Джона Доусона. Может, даже Дэйву не скажу. Мне необходимо самому разобраться в этом деле. Позже я все заслуги припишу Дэйву, если он захочет, особенно если это поможет ему в карьере, но сейчас это дело целиком касалось моих умерших близких, и я должен сам их похоронить. Джерати уже начал свои штучки; когда я настроился его слушать, он вещал на тему частных детективов.

– Ты, значит, частный детектив, да? Всегда на быстрых машинах, и всегда стаканчик виски и сорок пятый калибр, да? Это так, Эд? Стрельба, двойной обман, дамочки?

Он поднял воротник своего твидового пиджака и оскалился. Джерати напоминал статую, высеченную из камня, какие ставили на крышах средневековых церквей.