Король сделки - Джон Гришэм

— Эта компания базируется в Ридсбурге, Пенсильвания, и производит раствор, которым каменщики скрепляют кладку при строительстве частных домов. Весьма примитивный продукт, но это — золотая мина. Похоже, с этим раствором у них большие проблемы. Года через три он начинает крошиться, и тогда кирпичи выпадают. В Балтиморе домов, построенных с применением этого раствора, около двух тысяч. Только-только сейчас начинает становиться заметным, что они потихоньку рушатся.

— Какой может быть сумма возмещения ущерба?

— По грубым подсчетам, пятнадцать тысяч за дом.

Пятнадцать тысяч на две тысячи, гонорар по контракту — треть общей суммы, получается десять миллионов. Клей научился быстро считать.

— Доказать недоброкачественность продукта не составит труда, — продолжал Солсбери. — Компания знает, что ее продукт подвержен разрушению под воздействием погодных условий. Договориться о сделке — не проблема.

— Я хотел бы взглянуть на документы.

— Я вам их пришлю, но вы должны сохранить мое участие в тайне.

— Хотите войти в долю?

— Нет. Просто это моя благодарность за дилофт. Ну и разумеется, если у вас когда-нибудь возникнет возможность отплатить мне любезностью за любезность, — буду признателен. Так мы и работаем, Клей. Братство адвокатов-«массовиков» изобилует эгоистами и теми, кто готов перерезать друг другу глотки, но есть небольшой круг людей, которые заботятся друг о друге.

К концу дня «Лаборатории Акермана» согласились на минимальную компенсацию в шестьдесят две тысячи долларов каждому из истцов первой очереди — тем, у кого обнаружены доброкачественные опухоли, подлежащие удалению с помощью простой хирургической процедуры, стоимость которой также была согласована с компанией. В эту группу входило около сорока тысяч истцов, деньги которым должны были быть выплачены немедленно. Настоящие торги начались, когда речь зашла о способах смягчения условий сделки. А главные баталии развернулись, естественно, когда на кон был поставлен вопрос об адвокатских гонорарах. Как большинство остальных адвокатов, Клей имел контракты, согласно которым ему причиталась треть от каждой компенсации, но при подобном соглашении процент обычно уменьшался. Была выработана чрезвычайно сложная формула, которую Френч отстаивал с излишней агрессивностью, но ведь речь, в конце концов, шла о его деньгах. В итоге «Лаборатории Акермана» пошли на двадцативосьмипроцентные гонорары по делам истцов первой очереди.

Во вторую группу входили те, у кого обнаружили злокачественные опухоли, и, поскольку лечение могло растянуться на месяцы, а то и годы, сделка оставалась открытой. Верхний предел суммы выплат не обозначили — по сведениям Харри и Барри, компания «Фило продактс» подпирала «Акермана» и была способна в случае необходимости снабдить его дополнительной наличностью. По делам второй очереди гонорар юристов составлял двадцать пять процентов от суммы компенсации, хотя Клей так и не понял почему. Френч жонглировал цифрами так быстро, что никто не мог за ним уследить.

Третью группу истцов составляла та часть второй группы, в которую входили пациенты, коим предстояло умереть по вине дилофта. Поскольку пока летальных исходов зафиксировано не было, эта часть соглашения тоже оставалась открытой. По этой группе гонорар адвокатам исчислялся двадцатью двумя процентами.

В семь вечера был объявлен перерыв. Закончить обсуждение деталей, касающихся второй и третьей групп, было решено на следующий день. Когда они спускались в лифте, Френч вручил Клею распечатку.

— Мы неплохо поработали сегодня, — сказал он с улыбкой. В распечатке было резюме по делам Клея и ожидаемому гонорару, который включал дополнительно семь процентов за участие в работе управляющего комитета.

Общий предполагаемый гонорар за дела первой очереди равнялся ста шести миллионам долларов.

Оставшись наконец один, Клей подошел к окну и долго наблюдал, как сумерки спускаются на Центральный парк. Выяснилось, что куш, принесенный тарваном, не подготовил его к нынешнему шоку от внезапно свалившегося богатства. Он был ошеломлен и не мог сформулировать мысли, мелькавшие в помутившемся мозгу. Даже двойная порция неразбавленного виски из мини-бара не помогла.

Не отходя от окна, он позвонил Полетт, которая схватила трубку на первом же гудке.

— Ну, говори! — закричала она.

— Первый раунд окончен, — сообщил Клей.

— Да не ходи же ты вокруг да около!

— Ты только что заработала десять миллионов, — проговорил он, не узнавая собственного голоса.

— Клей, не надо так шутить! — едва слышно пролепетала Полетт.

— Я не шучу. Это правда.

Последовала пауза, Клей услышал, как Полетт всхлипывает. Попятившись и присев на край кровати, он почувствовал, что и сам готов расплакаться.

— О Господи! — дважды произнесла Полетт.

— Я перезвоню тебе через несколько минут, — сказал Клей.

Иона еще был в офисе. Он проорал что-то нечленораздельное, потом, выронив трубку, побежал искать Родни. Клей слышал, как хлопнула дверь, как они на ходу переговаривались между собой. Потом трубку взял Родни.

— Слушаю, — сказал он.

— Твоя доля — десять миллионов, — в третий раз повторил свое сообщение Клей. Это было лучшее в его жизни исполнение роли Санта-Клауса.

— Боже милостивый, Боже милостивый, Боже милостивый! — запричитал Родни. Где-то рядом с ним визжал и вопил Иона.

— Да, в это трудно поверить, — сказал Клей. Он живо представил себе, как Родни в БГЗ сидит за своим обшарпанным столом, заваленным бумагами, с фотографиями жены и детей, прикнопленными к стене, — честнейший человек, работающий не покладая рук за нищенскую зарплату.

Интересно, что он скажет жене, когда позвонит ей минуту спустя?

Иона взял параллельную трубку, и они втроем немного поболтали о совещании: кто был, где оно происходило, как? Никому не хотелось заканчивать разговор, но Клей помнил, что обещал перезвонить Полетт.

Рассказав подробности и ей, он долго сидел на кровати, сожалея, что больше позвонить некому. Ему хотелось увидеть Ребекку, услышать ее голос, прикоснуться к ней. Они могли бы купить домик в любом месте, где она пожелала бы, жить тихо и счастливо с дюжиной детишек и без каких бы то ни было родственников, — только няни, горничные, повара и, возможно, даже дворецкий. Дважды в год он разрешал бы ей слетать на их собственном самолете домой, чтобы всласть поругаться с родителями.

А может, и Ван Хорны стали бы вести себя поприличнее, появись в семье сотня-другая миллионов, которыми можно было бы хвастаться, хотя для них деньги и были бы недосягаемы?

Стиснув зубы, Клей набрал ее номер. Была среда, традиционный вечер в загородном клубе, так что Ребекка наверняка одна в квартире. Три гудка — и он услышал ее голос, от которого весь сразу обмяк.

— Привет, это Клей, — сказал он как можно более непринужденно. За полгода они не обменялись ни единым словом, но лед сразу же был сломан.

— Привет, незнакомец, — ответила она. Сердечно.

— Как поживаешь?

— Прекрасно, как всегда, дел по горло. А ты?

— Так же. Я в Нью-Йорке, улаживаю кое-какие дела.

— Я слышала, что дела у тебя идут неплохо. — С подтекстом.

— Да, неплохо. Грех жаловаться. Как твоя работа?

— Мне осталось шесть дней.

— Уходишь?

— Да. Я, знаешь ли, выхожу замуж.

— Слышал. И когда?

— Двадцатого декабря.

— Я не получил приглашения.

— А я его тебе не посылала. Не думала, что ты захочешь прийти.

— Может, и не захочу. А ты уверена, что хочешь выйти замуж?

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Не вижу других тем.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Женщины гоняются за мной по всему городу. Где ты познакомилась с этим парнем?

— А ты, говорят, купил дом в Джорджтауне?

— Уже давно. — Ему было приятно, что она спросила. Значит, его успехи ей не безразличны. — Этот твой парень — просто червяк, — ляпнул он.

— Перестань, Клей. Давай обойдемся без грубости.

— Он червяк, и ты сама это знаешь, Ребекка!

— Я повешу трубку.

— Ребекка, не выходи за него. Ходят слухи, что он голубой.

— Хорошо, он червяк и голубой. Что еще? Давай, Клей, выкладывай, тебе полегчает.

— Не делай этого, Ребекка. Твои родители сожрут его заживо. К тому же твои дети будут на него похожи. Клубок маленьких червячков.

Короткие гудки.

Клей вытянулся на кровати и уставился в потолок. Ее голос продолжал звучать у него в ушах. Его потрясло, насколько, оказывается, он по ней соскучился. Потом вдруг, напугав его, заверещал телефон. Это был Пэттон Френч, он звонил из вестибюля. Их ждал лимузин. Предстояли три часа ужина с дегустацией вин. Но кто-то же должен был заняться и этим.

Глава 23