Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подхватил с земли школьный рюкзак, собрал рассыпавшиеся учебники и рисунки. Тяжело вздыхая, поплёлся домой. По дороге ещё минут на пятнадцать задержался у лужи, отмывая обувь и оттирая грязь с брюк. Теперь в кроссовках противно хлюпало, а брюки липли к коленкам, но, по крайней мере, ущерб не так бросался в глаза.
Домой он добрался позже обычного. Папа шумно вздыхал, осуждающе качал головой, но во взгляде его тёплых медовых глаз сквозила жалость.
– Я запнулся о камень и упал, – врал Гришка, а он делал вид, что верит.
Одежда отправилась в стирку, ссадину на лбу закрыл пластырь. На ужин сегодня были макароны и котлета. Котлеты Гришка любил, но этим вечером аппетит совсем не шёл. Вяло ковыряясь вилкой в тарелке, он размышлял.
– Пап, – решился Гришка, – а как выглядела мама?
Отец вздрогнул, оторвался от ужина.
– Ты же знаешь… Её фотографий не сохранилось.
– Да-да, я помню, – кивнул Гришка. – Но, может, ты просто опишешь её? Тогда я смогу нарисовать мамин портрет.
Губы отца тронула улыбка. Но она не была радостная, скорее, печальная.
– Она была… Ты на неё очень похож.
Гришка моргнул, снова опустил взгляд в тарелку. У всех есть секреты, и у отца тоже. Он много раз объяснял, но Гришка так и не понял, почему надо делать тайну из матери. Знал, что раньше отец жил не здесь, он сбежал из места, где ему было плохо. Было не до сборов и тем более не до фотографий. Но почему мать совсем нельзя обсуждать, не мог взять в толк.
– Знаешь, раз речь зашла о рисовании, у меня для тебя сюрприз, – ушёл от темы отец.
– Правда? – удивился Гришка.
Отец снова улыбнулся, на этот раз по-настоящему. Встал и скрылся в спальне. Вскоре он вернулся, неся в руках разноцветную коробку.
– Ого! – всплеснул руками Гришка. – Тот самый?
– Тот самый, – кивнул отец. – Набор профессиональной пастели из сорока восьми цветов. Получил зарплату сегодня, решил, что к новому занятию тебе пригодится.
Гришка был счастлив. Настолько, что смирился с запретом на разговор о матери. И даже умолчал о своём недавнем решении. На самом деле он не собирался идти на следующее занятие в художественную школу. Настроения не было, да и возвращаться опять поздно. Вдруг Рахим и его дружки снова подкараулят. Но с таким царским подарком подводить отца стыдно. К тому же с профессиональной пастелью рисунки должны получиться куда лучше.
Гришка ободрился, мигом доел ужин и помог убрать посуду. Остаток вечера он провёл за домашним заданием.
Перед сном отец заглянул в его спальню.
– Тебе всё ещё снятся те странные сны?
– Уже реже, – опять соврал Гришка.
Он не любил беспокоить отца. А жутковатые сны – это ерунда, пусть и приходят едва ли не каждую ночь.
Этой тоже явились. Фантастические, болезненные и до чёртиков пугающие образы. Каждый раз их невозможно как следует рассмотреть или запомнить. Только то, что в них есть нечто неправильное. Фигуры, что лишь отдалённо напоминают людей, одетые в пёстрые, будто бы цирковые наряды. Они кружатся, прыгают, корчат лица. Хотя это и лицами не назвать – жуткие кожаные маски.
Гришка снова не выспался, но утром не подал вида. Кинул свёрток с завтраком в сумку и убежал в школу.
Днём, сидя за партой, изо всех сил старался не клевать носом. Украдкой поглядывал на самодовольно ухмыляющегося Рахима. В обеденный перерыв Гришка ускользнул туда, где было меньше шансов столкнуться с его шайкой.
– А ты пойдёшь в цирк уродов? – дожёвывая бутерброд, спросил Лёшик.
В мире, где тебя ненавидят все, даже того, кто не постыдится сесть с тобой за один стол, можно считать другом. Гришка сомневался, что их с Лёшиком общение можно назвать дружбой, но с ним он хоть как-то ладил.
– Цирк уродов? – переспросил Гришка.
Вместо пояснений Лёшик порылся в рюкзаке и вручил ему слегка смятую листовку.
Гришка чуть соком не подавился, едва взглянув на неё.
«Цирк уродов доктора Ноктюлоса», – пестрела надпись.
С глянцевого листка на него смотрела знакомая фигура, если так уместно сказать о том, чьи глаза, как и всё лицо, скрыты маской. В ярком клоунском костюме, с большим надувным молотком наперевес, этот нелепый тип зазывал в разноцветный шатёр. Вот только в этом цирке не было ни карликов, ни бородатых женщин, какими обычно славятся подобные места. За спиной клоуна-зазывалы теснились самые настоящие чудовища, с бесформенными многоглазыми наростами вместо головы, щупальцами и лапами.
Гришка понял, что уже видел их, в своих снах. Он как заворожённый, таращился на листовку, пока резкий тычок локтем под рёбра не вернул его в реальность.
– Чего завис, испугался что ли? – хмыкнул Лёшик. – Папа говорит, что это всё обман. Ну, типа, они не на самом деле уроды, а просто актёры в гриме. Но всё равно стрёмные.
Отец не одобрит такое развлечение, но Гришка пообещал другу спросить. После уроков он поспешил в художественную школу, аж в соседний квартал через парк. Зато сполна насладился завистью во взгляде других ребят – не каждому родители покупают профессиональную пастель, да ещё просто так, без повода.
Рисовать ею и правда было легче, приятнее. Занятие пролетело незаметно. Только выйдя из здания в вечернюю темноту, он вспомнил о своих тревогах. Выскользнул за кованные ворота, свернул в проулок и застыл в ужасе, заметив вдали знакомые силуэты. Эту троицу он ни с кем не перепутает.
С замирающим дыханием Гришка шарахнулся назад к воротам, но тут же упёрся в них набитым портфелем. Он замер, в ужасе вслушиваясь в ржавый дребезг, и сразу поймал на себе взгляды трёх пар глаз. Его заметили!
– Вот он! – выкрикнул Рахим. – Держи опарыша!
– Вот чёрт, – испуганно шепнул Гришка.
Он не думал, что хулиганы решат подкараулить у самого выхода. Однако не время корить себя за неосмотрительность. Гришка развернулся и бросился в противоположную сторону. Бежал и бежал, пока не стал задыхаться. Казалось, что стук сердца в груди заглушает все другие звуки, даже крики и топот за спиной. Но оглянуться, чтобы посмотреть на преследователей, он не решался. На полном ходу вылетел в переулок, повернул, затем ещё и ещё. И так, пока не перестал разбирать, где находится. Добежал до крошечного сквера, закрутился, думая, куда дальше. Бросился налево и чуть не сшиб с ног Макса.
– Сюда, пацаны, он здесь! – заорал тот.
Крутанувшись так, что пыль полетела из-под подошв, Гришка кинулся обратно. Но не успел – его схватили за рюкзак и с силой дёрнули назад. Он завалился на спину, закрутился, пытаясь встать. И снова упал, сбитый наземь подножкой.
– Что это у нас тут?
Снова издевательский хохот, тычки и пинки. Рахим выпотрошил его рюкзак, вывалив на землю учебники и рисунки.
– Фу, что за уроды? – скривился он.
Гришка нарисовал её, как представил. Если он похож на мать, значит, у неё тоже бледная кожа и белоснежные волосы. И шесть пальцев на руках.
– Урод рисует уродов, – заржал Санька.
К его веселью присоединились другие. Гришка смотрел, как летят клочья рисунков, как крошится под грязными подошвами новенькая дорогая пастель. И от этого всё закипало внутри.
– Хватит! – крикнул он.
– А то что?
Он знал, что слабее их, но терпеть больше не мог. Схватил с асфальта перо для черчения, размахнулся и всадил его в жирную ладонь. Едва не оглох от крика, но это сработало, Рахим разжал пальцы. Не раздумывая, Гришка подскочил, со всей силы оттолкнул его и снова бросился наутёк.
Голоса преследователей то приближались, то удалялись. Наконец, они почти стихли, и Гришке даже показалось, что удалось оторваться. Как вдруг перед самым носом вырос глухой забор.
– Он сюда свернул, я видел! – раздался за спиной голос Макса.
Заметавшись в панике, Гришка сшиб ведро с помоями. За ним в стене обнаружилась дыра. Путь не выглядел надёжным, но выбора не было. Гришка спешно влез в отверстие, не обращая внимания на вонь и грязь. Кажется, оторвалась пара пуговиц, подосадовал он, но ходу не сбавил.
Едва оказавшись на другой стороне, вскочил, пробежал ещё несколько метров. И понял, что оказался на уже знакомой свалке.
«Вот это я круг
