Паутина прошлого - Дмитрий Корсак

– Вы можете привести его в нормальное состояние?

Врач – крайне самоуверенный коротышка с выпирающим из-под халата брюшком – окатил подполковника снизу вверх ледяным взглядом.

– Прерывать лечебный процесс опасно для пациента.

– Вовремя не снятые с парня показания могут обернуться для него куда бо́льшими проблемами, – возразил Брагин. – Очень удобно свалить убийство на человека, который пребывает в невменяемом состоянии и мяукнуть не может в свою защиту. Вы же этого не хотите?

Доктор поубавил апломба. Кому-то позвонил и продиктовал назначение, показавшееся Брагину настоящим языком эльфов.

Олега увели.

– Минут двадцать погуляйте, – попросил подполковника доктор.

Но ждать пришлось почти два часа. Брагин успел сделать несколько кругов по больничному саду, выпить пережаренного до горечи кофе в автомате, не по разу перечитать все инструкции на стене в приемном покое, и только потом за ним пришли.

Олег выглядел лучше, даже смог выдавить «здрасти», но дальше начал путаться во времени и событиях. Врач, какое-то время наблюдавший за потугами Брагина добиться вразумительных ответов, не выдержал:

– Приходите дня через три, за это время мы его подготовим. Уж за три дня ничего с вашим расследованием не случится.

Крякнув от досады, Брагин протянул доктору визитку:

– Позвоните, если получится раньше.

Но по скептически выгнутой брови понял, что звонка он вряд ли дождется.

До следующей встречи еще оставалось время, но Брагин решил отправиться в центр города прямо сейчас, пока на дорогах не начались пробки. Небольшое и на вид недорогое кафе, попавшееся по пути, вызвало желание зайти – во рту до сих пор ощущалась горечь бурды из автомата.

Внутри оказалось вполне симпатично: разноцветные плюшевые диванчики, яркие плакаты на стенах, маленькие трогательные букетики на круглых столиках. И аромат свежемолотого кофе. С наслаждением потянув носом, Брагин решил остаться. С трудом нашел свободное место и, на мгновение ощутив себя агентом Купером, заказал эспрессо с куском вишневого пирога.

Шипение кофемашины, звяканье посуды, равномерный гул голосов иногда перекрывались громким смехом и незнакомыми словечками молодежного сленга – кафе явно пользовалось популярностью у студентов, почти все столики оказались заняты. Небольшие, рассчитанные максимум на четырех посетителей, они собирали вокруг себя по семь-восемь человек. Те из ребят, кому не хватило места, пристраивались на рюкзаках или нависали над плечами товарищей, которым повезло больше. Раскрытые ноутбуки и тетрадки на столах говорили о том, что студенты тут собрались надолго. Оно и понятно, конец мая – пора сессий.

Каким образом кафе сводит концы с концами с подобной клиентурой? Брагин даже удивиться толком не успел, как принесенный чек ответил на вопрос.

В кафе царила особая атмосфера – беззаботная, светлая, дружеская. Здесь шутили, смеялись, дурачились, кокетничали, старались казаться старше и умнее. Здесь торопились жить. Своих детей у Брагина не было – не успел завести до развода. Раньше, до нынешнего расследования, о жизни подростков он имел весьма смутное представление, судил по невзначай услышанным разговорам коллег, рассказывающих о своих детях. Делились, как правило, только хорошим, отчего жизнь подростков казалась легкой и безоблачной. Прямо как сейчас в кафе. Но убийство Лены Чистяковой сорвало покровы, смело верхний слой, чистый, приглаженный, обнажив другой – неприглядную действительность. И чем скорее он раскопает ее до самого дна, тем лучше для всех.

Маленькая чашка закончилась неожиданно быстро, она лишь сняла прогорклый привкус во рту, но не позволила насладиться напитком, и Брагин решил повторить заказ – время пока позволяло. Оно вообще тянулось томительно долго.

Зато у Маши время бежало вскачь. Она уже взяла образцы ДНК у Руслана Зайцева и отвезла их вместе с худи в лабораторию, о чем бодро доложила Брагину по телефону.

– К остальным ребятам когда съездишь? – спросил он.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответила Юберева.

– Ну как же… Хухолева в жару в теплой кофте, тебя это не удивило? Может, у нее все руки расцарапаны!

Брагин почувствовал, что начинает раздражаться, но в ответ получил:

– Думаю, ничего не понадобится, и вообще – сейчас у меня другие дела.

– Какие еще дела? – возмутился он, но Маша уже отключилась, оставив его в недоумении.

Когда раздался очередной звонок, Брагин решил, что перезванивает Юберева, но оказалось, Хилчевский, доцент университета и знаток оккультной символики, освободился раньше и предложил встретиться прямо сейчас.

С Хилчевским Брагин созвонился накануне, когда еще не знал, что ограничен во времени, но отменять встречу не стал. Строго говоря, подполковник не ждал откровений от разговора, скорее, хотел удовлетворить любопытство. Бывает так, что какой-то незначительный вопрос застревает в мозгу и не хочет его покидать, требуя разъяснений. У Брагина такой занозой оказался рисунок на паркете в Белом зале. Умом подполковник понимал, что напрямую к убийству рисунок вряд ли имеет отношение, да и Беркович вполне внятно объяснил его происхождение – шутка, дурачество. Вот только заноза продолжала зудеть.

Самостоятельные поиски в Интернете ничего не дали, звонки знакомым тоже не принесли результата – все беспомощно разводили руками. Но после очередного «ничего подобного не видел» наконец было сказано: «Попробуй обратиться к Хилчевскому. Если не он, тогда уж точно никто».

По телефону знаток оккультной символики энтузиазма не проявил, на пересланную подполковником фотографию рисунка пробурчал: «Хм, забавно», – но потом неожиданно предложил встретиться.

Хилчевского Брагин поджидал в сквере около университета – не главного и единственного в городе, как в прошлые времена, а одного из. В последние годы их расплодилось достаточно. Впрочем, названия – звучные, напыщенные, перекрикивающие друг друга – не добавляли им авторитета. Университет – тот, с большой буквы – по-прежнему был один.

Когда из дверей бывшего доходного дома, а ныне бизнес-центра, сдающего помещения под офисы, появился сутулый шатен с аккуратной бородкой, Брагин сразу решил, что это «знаток». Поискав глазами, мужчина поправил очки в толстой пластиковой оправе на худощавом костистом лице и, заметив поднятую руку Брагина, подхватил под мышку пухлый портфель, зашагал навстречу.

Покрутившись на месте, знаток указал на ближайшую скамью.

– Не против, если мы поговорим здесь?

– Пожалуйста.

Водрузив портфель на колени, Хилчевский достал распечатанную на принтере фотографию рисунка.

– Ничего подобного встречать мне не приходилось.

Брагин почти застонал: ради этого он потратил полдня!

– Но рисунок меня заинтересовал, – последовала добавка.

Хилчевский вновь засунул руку в портфель и достал еще один лист бумаги.

– Дракон, кусающий свой хвост, – это эмблема ордена Дракона, – сказал он, протягивая обе распечатки подполковнику. – Видите сходство?

Ни малейшего, хотел сказать Брагин, но взгляд, перебегая от одного рисунка к другому, исправил неточности и дорисовал пропуски. Свернувшийся в кольцо, с открытой пастью, растопыренными лапами, поднятыми крыльями; с закрученным к голове хвостом – да, на паркете точно был изображен дракон. И как раньше он не заметил? Полустертый, затоптанный ногами, нарисованный не слишком умелой рукой. Определенно похож. Но глаза тут же нащупали и отличия. В эмблеме ордена над свившимся в кольцо драконом был изображен крест – оно и понятно, орден-то христианский, а в Белом зале никакого креста не заметно, изображение дракона вписали в центр пятиконечной звезды.

Дождавшись кивка подполковника, Хилчевский удовлетворенно хмыкнул и принялся рассказывать.

Начал он с легенды о зеркале Дракулы. Старик Брусницын действительно привез из Италии какое-то старинное зеркало, действительно в его доме произошла трагедия, которую связали с этим зеркалом, а потом, уже после революции, было