Попаданец со шпагой-1 - Вячеслав Коротин

— Есть, извольте, — я раскрыл саквояж и протянул вилку, специально захваченную для такого случая. Надо было видеть как разгорелись глаза учёного!

— Вадим Фёдорович! Я, от имени Академии Наук прошу разрешения приобрести у вас данное изделие. Уступите? Вам с господином Бородкиным и так будут выплачены премиальные за открытие йода, но лишние деньги ведь не помешают?

Хороший подход. Наконец-то! Сколько же содрать с Российской науки? И продешевить не хочется, и рвачеством заниматься неудобно… У меня, кстати, ещё фляга и котелок имеются, но на них отдельные планы.

— Уважаемый Константин Сигизмундович, я в принципе, готов подарить Академии эту вилку, но всё-таки жизнь в столице требует некоторых средств, которых у нас с господином Бородкиным негусто…

— Не беспокойтесь, — перебил меня учёный, — кое-какие средства найдутся. Но я оценил ваш великодушный жест.

Не могу решить сейчас точно, но, думаю, что рублей двести совет вам выплатит. Ваши премиальные – тысяча на двоих. Кроме того вам будут предложены должности адъюнктов, а это сто рублей в месяц. Не так уж и мало, согласитесь.

Ну, вообще-то ничего, жить можно. И даже приодеться к зиме.

— Благодарю, ваши условия меня вполне устраивают.

— Замечательно! Теперь вы, Филипп Степанович, — Кирхгоф повернулся к доктору, — я догадываюсь, над чем вы хотите работать, но хотелось бы услышать это из ваших уст…

Бородкин уже, по-моему, стал слегка обижаться, что всё внимание членкора было обращено на меня, но мгновенно оттаял, услышав вопрос.

— Если есть такая возможность, то хотелось бы заняться исследованиями бацилл – эта тема меня очень заинтересовала и обещает неплохие перспективы в медицине.

— Ну что же – именно так и думал. Признаться, ваши работы меня несколько изумили сперва, но потом, поразмыслив, я понял, что в этом скрывается нечто многообещающее. Даже планирую с вами сотрудничать, если не возражаете.

— Ну что вы, почту за честь, — зарделся доктор.

В общем, всё разрулилось к вящему удовольствию всех сторон.

Наши с Бородкиным доклады на следующий день прошли на "Ура!". Ну для нас во всяком случае. Честно говоря, чувствовалось, что некоторые профессора весьма недовольны появлению таких выскочек из провинции, как мы с Бородкиным. Но против фактов не попрёшь: вот он йод, вот пропись его получения, что подтверждено экспериментально, вот описание его свойств. И никуда от этих фактов не деться.

С микробиологией было чуть посложнее, но отчёты предоставлены и не опровергнуты. Тема есть и сулит ещё много при её разработке. Так что в открытую возражать никто не стал.

А на следующий день началась рутина: выпросить батареи, дающие достаточный ток, посуду и всё остальное… Неделю убил на создание материальной базы для дальнейшей работы. И то только благодаря содействию Кирхгофа.

Вот кстати немец натуральный, но русский больше, чем основная масса исконно русских по происхождению щелкопёров, сидящих на своих креслах и чуть ли не целенаправленно создающих препоны.

Но дело двинулось. Чтобы получить королёк алюминия, у меня ушло две недели: это вам не уравнения реакций, правильные и "зачётные", на бумажке писать. Умучался вусмерть.

Потом очистка, переплавка… И наконец-то около грамма "вменяемого" алюминия получилось. Всё: можно "ставить псису" и подавать полноценную заявку на "открытие".

"Высокие" визиты

А ещё через пару дней заглянул Бороздин. Он и раньше появлялся, но особо не распространялся на предмет продвижения идеи полевых кухонь и новых пуль, а вот на этот раз выдал сразу:

— Вадим Фёдорович, завтра нас с вами ожидает военный министр!

Нормально, да? Вот так "с разбегу об телегу" – сразу к министру. Меня его превосходительство раньше мог предупредить?

— Простите, Михаил Михайлович, а почему так срочно? Я совершенно не готов…

— Перестаньте! — генерал улыбался во все тридцать два зуба. — Какие ваши планы это нарушает?

— У меня, извините, работа в лаборатории, — я замялся, — и там же некоторые вещества, которые стоит продемонстрировать его высокопревосходительству…

— Хорошо, я заеду за вами часом раньше, и мы успеем заглянуть в ваше "святилище науки" за образцами.

Молодец! Настоящий вояка: Раз-два. Вперёд!

— Извините, но всё не так просто. Эти вещества нужно подготовить и отмерить, чтобы демонстрировать самому министру. А это не час и не два, понимаете?

В результате, поехали мы на следующий день "налегке". В случае чего – расскажу. Заинтересуется – попросит подробностей и назначит ещё одну встречу…

Интерьер Военного министерства "не поражал". То есть никакой особой роскоши. Нет: всё было очень солидно и добротно – мраморные лестницы, паркет, барельефы… Но это не давило на психику и не заставляло чувствовать себя той самой "тварью дрожащей" пришедшей просить милостыню.

После доклада Бороздина адъютанту о нашем прибытии, тот немедленно отреагировал: "Вас ожидают!", и, на минуту заскочив в кабинет министра для доклада, распахнул перед нами двери.

Барклай совершенно не напоминал себя в монументе возле Казанского в Ленинграде-Петербурге: человек и человек. Наград на нём, конечно, было навешано немало, но это не "мишура" – каждый свой орден, каждую медаль, этот человек получил за сражения. Сражения, в которых, как минимум, не проиграл.

Я немножко робел, зная с каким великим человеком мне предстоит общаться. Честно говоря, я, как и сам Александр Сергеевич, который Пушкин, ставил Михаила Богдановича Барклая де Толли, выше самого Кутузова, перед которым преклоняюсь. Князю Смоленскому было легче – он был русским. То есть, в отличие от Барклая, носил русскую фамилию.

Военный министр встал и пожал нам руки. Вполне себе среднего роста оказался. Ну, совершенно не "эпичен". Не то, что на памятниках.

Ведь в Риге, как мне бабуля рассказывала, испокон веков стоял постамент именно ему, возле Кафедрального собора на Эспланаде, тогда это был планетарий в Парке Райниса. А ведь сам памятник был, пылился и окислялся где-то, но почему-то в советское время на Невском Барклай стоял, а в Риге – фигу.

Кстати, во времена моего "исчезновения" из двадцатого века, уже шли споры по поводу восстановления фельдмаршала на положенное ему место. Я по привычке следил за событиями в Латвии. Но пока лишь споры. Так же как и насчёт Петра Великого…

Его памятник стоял ранее на месте нынешнего "Памятника Свободы", построенного в годы между мировыми войнами, но сама "бронза" сохранилась. И некто Гинзбург, достаточно богатый, как я понимаю, человек, её выкупил, отреставрировал и добился права выставить хоть на время в одном из парков Риги. Потом пришлось убрать, поскольку "на время".

Но я видел фотографию. Это был не "Медный Всадник" – никакого порыва вперёд, ничего подобного – Победитель, спокойно въезжающий в покорённый город.

Да, от такого действительно можно озвереть. И запретить навеки. Что и было сделано. Но я отвлёкся…

— Наслышан о вас, господин Демидов, — голос был практически без акцента. — И спешу принести горячую благодарность от лица всей русской армии. Ваши изобретения трудно переоценить. А вы к тому же ещё и блестящий учёный, наслышан, наслышан…

Я достаточно смущённо поблагодарил.

— А стишками не балуетесь? — улыбнулся Барклай. — Неужто появился в России второй Ломоносов.

— Если честно, ваше высокопревосходительство, то бывает, — но получается не очень.

— Оставьте титулование, Вадим Фёдорович – вы не на докладе. Меня зовут Михаил Богданович. Договорились?

— Почту за честь, Михаил Богданович.

— Вот и хорошо. Над чем сейчас работаете в Академии?

— Совсем недавно закончил очистку нового металла от примесей.

— Какого металла? Ещё один новый элемент? — лицо генерала выражало искреннее удивление.

— Совершенно верно. Удивительный и ни на что не похожий металл. Уверен, что за ним будущее. Но пока он слишком дорог. Значительно дороже золота, хотя его соединения у нас под ногами – например, обыкновенная глина.

— Ничего не понимаю: если он есть в глине, то почему дорог?

Да уж. Беседа о химии с военным… С темы надо "спрыгивать".

— Судите сами: чтобы получить меньше золотника этого вещества у меня ушёл месяц непрерывной работы в лаборатории.

— Вот это да! Очень бы хотелось взглянуть на это чудо.

— У меня есть слиток, вывезенный из Китая, но он в Академии. К сожалению, Михаил Михайлович пришёл с вашим приглашением слишком неожиданно – я не успевал заехать за образцами. Имея время, мог бы продемонстрировать вам вещества представляющие для армии значительно больший интерес, чем алюминий.

— Что, ещё что-то изобрели? — в глазах военного министра совершенно явно зажёгся неподдельный интерес. Он даже не обратил внимания на слово "алюминий".