Красный цветок - Екатерина Оленева

Через несколько секунд мы втроем кропотливо капали кровью на прорисованные линии. Старательно, как первоклассники, выводящие в прописях первые закорючки-крючочки. Как только мы встали в центр начерченной геометрической фигуры, круги вспыхнули ярким, синим светом. Затем раздался взрыв, — оглушительный и громкий. После чего мы толи полетели куда-то, толи начала падать…

Ощущая под ладонями мягкий ворс обассадийского ковра, попирая собой золотистые медальоны и алые розочки, я с величайшим удивлением поняла, что стою на корячках.

Затем пришло осознание: безбожно чертыхающийся голос за моей спиной принадлежит не Астар*эль. Он, голос, был низкий, тихий, бархатный. Довольно приятный. И определённо — мужской.

Поднявшись на ноги, я пришла к печальному осознанию того, что, обильно измазанная грязью и копотью, с колтуном вместо волос, в лохмотьях вместо платья, — словом, перещеголявшая бы на конкурсе уродов самое причудливое огородное пугало, я предстала прямиком под светлые, ясные, насмешливые очи Эллоис*сэнта Чеар*рэ.

Бездна!

Рядом, кряхтя и постанывая, принимали вертикальное положение злополучные подруги по несчастью. Такие же нарядные, как я.

При виде моего эскорта Эллоис*сэнт поспешил завернуться в пышный халат, пряча красивую, на мой взгляд, наготу, от нежданно-негаданно явившихся сестричек. Впрочем, он тщетно стремился принять целомудренный вид. Картину слишком портили голые пышнозадые грудастые красотки.

Вид трясущихся белых ягодиц вызвал приступ неконтролируемой агрессии. Ярость, нахлынула лавиной.

Взмах рукой. И золотисто-алые тряпки полыхнули, стекая сверху искристым огненным дождем.

Взмах. Кожу проституток украсили дымящиеся ожоги.

Взмах. Волосы шлюх задымились. В воздухе распространился запах паленой шерсти

В следующую же секунду ударом водяной струи меня опрокинуло на пол.

Элоис*сэнт героически выступил вперед, закрывая собственным телом отчаянно визжащих шлюх. Герой!

Мои огненные струи, свившись тугим бичом, ударили по противнику. Вода, хлынувшая из воздуха, рассеялась веером мелких брызг-капель, затем сложилась в синий упругий хлыст, раскрутившийся на встречу моему, огненному, перехватывая его в воздухе и, вновь обернувшись водой, дождем прошлась по комнате, гася огонь.

Эллоис*сент отразил атаку.

Сделав ложный выпад, я вновь ударила длинным огненным языком. Столь стремительно, что противник не успел ни закрыться, не увернуться. Огонь кольцами обвился вокруг его торса, проходя сквозь кожу, прожигая внутренности.

Вопреки ожиданиям, Эллоис, не делая попытки освободиться, бросился вперед, сбивая меня с ног. Мы покатились, схватившись, как два зверя: я в попытке отбиться, он — в попытке меня удержать.

Наконец Эллоис*сэнту удалось подмять меня под себя, прижав лопатками к полу, удерживая всем телом, горячим, трепещущим. Алые губы, на которых пеной вскипала кровь, оказались в опасной близости, лишая меня разума. Остро ощущая чужую боль, я переставала быть человеком, зверея. В восприятии осталось только человеческое тело, трепещущее, словно лань на зубах у волка; на когтях у тигра. Нежная, упругая плоть, с мягким звуком расходилась под руками, кровь била горячим фонтаном. Металлический горько-кислый привкус пьянил, толчками перекатываясь на языке.

Водные брызги, упали на лицо. Прохлада отрезвляла. Я, с удивлением оглядела окровавленные руки, затем перевела взгляд на водяные стены, отрезавшие нас от внешнего мира.

Со всех сторон текла вода. Мы словно очутились внутри водяного яйца.

— Ну? И что это? — Голос звучал с придыханием. Слова Эллоис*сэнту давались явно с трудом. Но раз он говорил, значит, был жив. Остальное сейчас казалось второстепенным.

Я оказалась не в силах заставить произнести себя хотя бы слово, напоминая тупую куклу, способную лишь медленно моргать. На душе было, как после погашенного пожара: черным-черно и мокро.

— Ты горячая штучка. — С трудом приподнявшись на локтях, Эллоис*сэнт, сплюнул на ковер густой кровавый сгусток, глухо закашлявшись. — Хватит молчать. Я требую объяснений.

Водяной купол над нами медленно истончался.

— В другой раз.

— Что ж, сегодня вечером я их непременно с тебя потребую.

Вода исчезла. Астр*эль, мокрая, грязная и злая, стояла, нависая над нами, уперев руки в боки и сверкая глазищами:

— Дождался, наконец! — затрещала она. — Наконец-то, братец, ты получил по заслугам! Наконец-то нашелся кто-то, кто не стал носиться с твоей травмированной психикой, а хорошенько тебе врезал. Связаться с этими, — девушка презрительно вздернула носик и не договорила, в знак глубины презрения, что вызывали в ней падшие создания.

Ругали не меня. Ругали моего противника.

Может, они все просто сумасшедшие?

— К слову сказать, я не ждал вашего визита, — огрызнулся Эллоис*сэнт. — Вы врываетесь, устраиваете погром, едва не убиваете девушек, повинных разве что в том, что они хорошо выполняют свою работу. — Мы с Астр*эль фыркнули почти одновременно. — И вместо извинений сыплете обвинениями?

— Дождался! — стояла на своем Астр*эль.

— Да кто бы возражал, — развел руками раненный герой. С трудом поднявшись на ноги, он проковылял к креслу. — Я признаю вину. Кстати, все целы и здоровы?

— Сиэл*ла успела позаботиться об этих твоих… — Астр*эль брезгливо поджала губы. — Теперь-то мы знаем, Сэнт, какой "практикой" ты столь сильно загружен, что не можешь приехать на каникулы в Чеарэт! Тетушке будет приятно узнать об этом.

— Тетушка обречена сегодня узнать много интересного, — со стоном выдавил из себя Эллоис*сэнт, покосившись на меня.

Я в ответ скромно потупила очи.

Элоис*сэнт принялся пристально нас разглядывать, переводя взгляд с одной фигуры на другую, задумчиво сощурившись:

— Поправь меня, если ошибаюсь, Асти, — зеленые глаза от меня метнулись к брюнетке. — Но мне, кажется, у вас неприятности?

— Если тебя можно считать неприятностью, — а большинство здравомыслящих людей, это мнение разделяет целиком, и полностью, — то да. У нас неприятности.

Голые девицы, нырнувшие под балдахин кровати, стреляли оттуда испуганными глазами.

Нужно отдать Сиэл*ле должное: если не считать того, что у одной "красатули" волосы остались сожженной паклей, девицы выглядели свеженькими, как огурцы (или уж скорее баклажанчики): толстенькие и целенькие.

Эллоис*сэнт проследив за моим взглядом, тяжело вздохнул.

— Ладно, девочки, — с лукавой усмешкой обратился он к ним, — кажется, на сегодня наше свидание закончено. Вот, возьмите за труды. И забудьте то, чему стали свидетелями.