Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава - Александр Витт

Повторилась та же запись, что и в кабинете Экселенца, с той лишь разницей, что здесь был звук — предсмертный вскрик самого Егора и страшные крики Белки. Динамики не справлялись и хрипели, что добавляло картине ещё большего драматизма.

— Знаешь, кто в этом виноват? Это он, он довел её. Посмотри! Она сама хочет умереть… И тебя прихватить заодно, и Никиту. Вы все вместе мешали ей быть счастливой.

— Что мне надо делать? Э-э-э?..

— Называй меня Мессир, пока. И, Егорка, не будь таким букой, гляди веселей. Сейчас ты сможешь отыграться за все. Тебе надо-то просто потренировать на нем несколько приёмов. Бояться не надо, он благородный, он на тебя со шпагой…

Мессир вдруг зашелся в таком приступе хохота, что описать эту вакханалию было практически невозможно. Презрение, отчаяние, злость и покорность своей судьбе, так странно сочетавшиеся с безудержной жаждой власти над всем, до чего может дотянуться его мысленный взор, — всё было в этой истерике стиля. Не переставая давиться смехом, он махнул рукой Алисе.

— Идите, идите…

А в это время Лаврик, в миру Леонид Валерьянович Красильников, огромными шагами практически летел по нижней палубе в сторону причальных доков. На лице его играла совсем не ангельская улыбка.

Глава 45. Регина Дубовицкая

Ничего более, чем желание исправить все, ещё не зная, как именно, не крутилось как чёртово колесо в ангельском мозгу Красильникова. Вниз, вниз, туда — в душные подземелья, в Хранилище, куда ему вход заказан. Путь ему преградил Экселенц.

— Постой, — голос старика был надтреснут и сух, будто в горле у него пересохло. — Тебе не надо туда, там справятся без тебя.

Минуту или больше они смотрели друг на друга, потом Лаврик сделал жест, как будто хотел рассказать Экселенцу что-то очень важное, и упал прямо рядом с его сандалиями. Глаза в глаза — так, кажется, посмотрел Верховный и, перешагнув, медленно зашагал дальше. Оставшееся лежать не представляло интереса. Лаврик попытался сесть, но не смог.

Не ведая, что в это время происходит вне чёрных стен подземных коридоров, я продолжал путь вниз. Было хорошо остаться одному, ни с кем не разговаривать, монотонно шагая по расширившемуся проходу, полого спускавшемуся к Главному залу перед входом в Хранилище.

Вдруг дорога кончилась, как-то сразу раздвинулись стены, и я практически вылетел в огромный пустой тёмный зал. Фонарик не мог достать лучом до сводов и потолка. Я остро почувствовал одиночество в гулком круге света на полу зала. В ощущении темного пустого пространства сами собой расправлялись плечи и стал невесомым защитный плащ, которым меня снабдил Экселенц на прощание. От чего именно он защищал, шеф рассказать не успел, но я надеялся, что смогу избежать прямого контакта — в ближнем бою у меня не было больших шансов. Махать шпагой перед представителем славного полка десантуры было ещё глупее.

Пока я был один и мерил шагами поле будущего сражения, продвигаясь, как мне казалось, в сторону дверей Хранилища, меня дернула странная мысль, показавшаяся вначале совершенно невероятной. Но две массивные створки выросли передо мной неожиданно. Я понял, что весь зал был не больше метров тридцати в диаметре, воздух его был сверху — там, где потолок уходил вверх, вглубь скальной породы. «Значит, надо опасаться удара оттуда», — отметил я и приложил руку к замку на одной из створок. В этом месте тотчас же образовалась пустота и повеяло знакомым холодом. Так просто? Видно, рассказы о том, что Хранилище имеет не два, а все-таки один вход, имели под собой основание. А это всё игра, мифы древних народов. Всё проще значительно.

Не веря своим глазам, я пошевелил ладонью в проеме и что-то почувствовал, что-то очень странное. Как будто я пропускаю линии через себя и сам становлюсь ими. Меня тянуло туда — я просто не мог сопротивляться… и оказался внутри. Раздвоившись, одновременно осознавая тёмный зал и круг света, я уже видел линии Сценария, который недавно изменил сам.

С некоторым усилием я восстановил обычный порядок вещей, стоя на каменном полу и освещая носки сапог фонариком. Думать я буду потом, сейчас у меня нет на это времени. Скоро сюда придет Егор за моей смертью. Нет ничего опаснее дилетанта, да ещё с навыками ближнего рукопашного боя. Если он не подумает, что это сон, неконтролируемый алкогольный бред, и у него в башке сейчас просто война, то моя главная задача — не допустить его ближе трёх метров.

Я ещё не знал, как именно я выиграю этот бой. Предусмотрительно я погасил фонарик — и не зря. Он появился внезапно, вынырнув откуда-то с потолка, бешено озираясь по сторонам. На мое счастье, он не видел меня. Но преимущество длилось недолго. Мгновенно зал залил мертвенный бело-синий ртутный свет, и запахло озоном. Мессир был на своей территории и диктовал правила.

— Ты, — выдохнул Егор и медленно пошел на меня.

Далее он делал это молча. Красные от недосыпа бычьи глаза, не мигая, смотрели на меня; расстояние сокращалось. Я поднял клинок, но это не возымело на него никакого действия. Расстояние сокращалось, я начал закручивать спираль, уходя в боевую стойку. Он тоже принял эти правила, и я начал немного выигрывать время.

Обычно враги перед битвой пространно рассказывают друг другу, почему именно они ненавидят соперника и каким способом вынут из него душу. Егор таким не был, он методично пыхтел, источая ненависть. Впрочем, на одну фразу его проперло.

— Ты, маленький человечишка…

И всё. Я понял, что долго мы танцевать не будем, и ещё секунд десять у меня есть, не более. Потянувшись туда, к створкам, я мысленно нащупал знакомые линии Сценария.

Я действовал по наитию, как будто знал единственно правильный путь. Лишь бы он не подошел ближе, тогда я не успею. Тогда мне хана. Удар десантного ботинка перебьет мне ребра, я начну безрезультатно хватать ртом воздух и упаду на колени. Следующим ударом сверху вниз он сломает мне основание черепа, и на этом всё закончится.

Что-то из прошлого, давно забытое, а сейчас нагло лезшее на передний план. В этом мёртвом свете ртутных ламп лицо Егора вызвало у меня волну ассоциаций с тем вечером в Выборгском замке, когда я, уже мёртвый, ударился о землю подле башни.

Да, это он — Воевода Ярославский собственной персоной. Та же противная усмешка и прищуренные хитрые глазки, та же грация молодого бегемота. Только не помнит ничего. Значит, не игрок, а просто проходной персонаж. Эта мысль примирила меня с тем, что он останется в живых. Скорее всего, кроме необычных способностей по дистанционному проникновению в Хранилище, у меня возникло стойкое ощущение, что именно там, за этими антрацитовыми дверями, есть воля. Значит, вот почему Мессир послал его сюда: в прошлый раз именно удар ножа Воеводы Ярославского в зале приёмов помог арбалетной стреле впоследствии разорвать мне вены. И снова убить меня мог только он — так записано в Сценарии. Но вот мочь и сделать — ужасно разные вещи.