Мы из спецназа. Лагерь - Андрей Щупов

На бросок Стаса Гриня отреагировал должным образом. Из груди его вырвался крякающий выдох, и огромная ручища вскинулась навстречу. Где ему было знать, что на это и рассчитывал бывший спецназовец. Перехватив волосатую кисть, Стас качнул корпусом, бросая противника на себя. Чисто айкидошный прием, хотя разглядеть его было не столь просто. Одновременно Стас склонил голову, отчетливо услышав хруст, с которым челюсть Грини врезается в его лоб. Удар был жестоким, но Зимин себя не обманывал. Подобных левиафанов сложно сокрушить одним-единственным ударом, и, воспользовавшись замешательством соперника, Зимин взорвался бешеной серией. Теперь уже можно было и не беречь силы. Все должно было решиться именно сейчас, и Стас молотил Гриню, чередуя жесткие крюки в печень с ударами в шею и челюсть. Не чурался он и попаданий по рукам. Это в перчатках подобные блоки не приносят травм, а голыми кулаками можно перебить любую мышцу, превратив руки в бессильные плети.

Следовало отдать должное Грине, - он сумел продержаться какое-то время, а точнее устоять на своих двоих. Но исход схватки был уже решен, и под рев восторженных братков Стас нанес последний решающий удар, согнув огромного Гриню пополам, легким толчком в голову повалив противника на брезент. Подниматься, Гриня не спешил, и, тряхнув руками, Зимин торопливо огляделся. Ему обещали третьего противника, и он почти не сомневался, что на этот раз против него выпустят Чана. Волосатый варвар мог атаковать безо всякого предупреждения, и Стас спешил поймать бойца в прицел своих глаз.

- А теперь, - фальцетом провозгласил рыжеволосый конферансье, - против нашего агрессивного дебютанта выйдет…

- Хватит! - поднявшийся с места Папа демонстративно похлопал в ладоши. - На этом пока и закончим.

Глазки рыжеволосого удивленно округлились.

- Но мы ведь хотели…

- Не стоит. Думаю, надо пощадить Чана.

Звероватый боец тотчас вскинулся, в глазах его блеснула обида.

- Что за дела, Папа? Я в нормальной форме. Сделаю этого суслика в пару минут!

- Может, и так, да только не будем спешить. Свои законные бабки я выиграл, а твой бой перенесем на более удобные сроки. - Желтоватые глаза с усмешкой взглянули на ворочающегося Гриню, с интересом перекочевали на Стаса. - А ты, оказывается, ничего, Капитан! Кое-что умеешь.

- Я и не скрывал.

- Так может, поработаешь у меня в команде?

- А сколько у вас платят?

- Ишь, ты! Сразу схватываешь что надо. - Папа хмыкнул. - Что касается бабок, то все зависит от тебя. Будешь управляться с соперниками, не обидим.

На это Стас промолчал. Говорить было нечего, его статус без того приподнялся на пару делений. И не слишком тревожило то, что в лице того же Чана он приобрел смертельного врага. Паренек еще придумает, чем отомстить, а в том, что отомстить он обязательно попытается, Зимин ничуть не сомневался. Впрочем, на это Стасу было глубоко начихать. Главное, что сегодня ему удалось сделать первый существенный шажок в карьере бандита. Судя по всему, Папе он понравился, а значит, можно было рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе. Хотелось надеяться, что сдержит свое слово Папа и в отношении пацаненка.

- Мы это… Про Натовца толковали… - начал было он, но Папа перебил его энергичным кивком.

- Все в силе, красавчик, не напрягайся.

- Значит, мне можно идти?

- Идти? - вельможным жестом Папа указал на заставленный бутылками стол. - Разве ты не хочешь к нам присоединиться?

- Я-то хочу, но для начала надо бы в душ, да и с рубахой что-то решить.

- Это все к Любаше. Объяснит все и покажет.

- Без проблем! - легко поднявшись с места, Любаша танцующей походкой двинулась к Стасу. Приблизившись, дохнула в лицо винными парами, игриво похлопала по голой груди. - Пойдем, мальчишечка. Девочка все тебе покажет…

Как выяснилось, кокетливая девочка и впрямь готова была показать ему абсолютно все. Едва оказавшись за порогом душа, она тут же стащила через голову тесную блузку, без малейших комплексов стянула с себя джинсы. Все это комком полетело в сторону шкафчиков, а в Зимина словно таран вонзилась ее распухшая грудь. Голая, Любаша, и впрямь выглядела чрезвычайно эффектно. Хотя может, и чересчур эффектно - без деликатных тонкостей, которые так нравились Стасу. Сложением и грацией хозяйка лагеря скорее напоминала цирковую лошадь. Тем не менее, успехи Любаши оказались куда более значительнее, нежели потуги медведеподобного Грини.

- Ну, давай же! Чего стоишь истуканом?…

Стас и не заметил, как очутился под струями душа в обнимку с гладкотелой дамочкой. Ее напор обескураживал. Самое скверное, что деваться было некуда, - подобно советским резидентам, оказывающимся в тех или иных капиталистических странах, он вынужден был соглашаться на роль соблазнителя. Терзаемый ее жадным слюнявым ртом, он еще сделал попытку отмежеваться от любовных игрищ, но и тут потерпел фиаско. Ссылка на безжалостный удар в пах, оказалась совершенно несостоятельной. Вернее, Зимина выдало собственное тело, предательски предъявившее Любаше готовое к работе орудие труда. Маленького этого казуса было достаточно, чтобы она продолжила свои жаркие домогательства. При этом действовала Любаша с пугающим исступлением, живо натянув ему на член импортную резинку, лаская Зимина попеременно руками и ртом, не забывая пускать в ход свои атлетические ноги. Подозревая, что очень скоро подобное действо может превратиться в нечто большее, Зимин в свою очередь перешел в атаку. Не хватало еще быть изнасилованным представительницей слабого пола! То есть, слабой ее назвать было трудно, но даже это обстоятельство не делало его роль менее постыдной.

Эта женщина и впрямь возбуждала, но не как возможная подруга и любовница, - в Любаше он видел исключительно врага, и как злейшего врага собирался взять ее силой, чего никогда ранее ни с кем другим еще не проделывал. Этому было одно-единственное объяснение: ее гипертрофированная женственность абсолютно не стыковалась с внутренней жесткостью. Перед Стасом было хищное, жаждущее совокупления тело и ничего больше. И, впиваясь пальцами в ее резиновые груди, он видел перед собой не женщину, а ослепительно красивое животное, видел самку, ищущую самца.

- Возьми меня, зверь! - она почти рычала. - Чего ты тянешь, чмо!…

Церемониться с этим распаленным обезумевшим телом было, в самом деле, глупо, и рывком развернув Любашу к себе спиной, Стас согнул ее крючком, безо всяких предварительных ласк одним ударом вошел в ее влажную, раздавшуюся вширь вагину. Руками при этом он с силой сжимал ее талию, пресекая малейшие попытки развернуться. Впрочем, такое обращение, похоже, ей даже нравилось. Ягодицами она исступленно толкалась в его живот и, запрокидывая голову, то и дело издавала звериные звуки. Впервые в жизни Стас ощутил то, что, должно быть, ощущают все насильники мира - тот жутковатый восторг, что хмелит ум и гейзером ошпаривает душу. Он был собственником этого скользкого подвижного тела, хозяином этих раздвинутых ног и напряженных гимнастических ягодиц. Его власть над этой женщиной была беспредельной. Он волен был взять ее бесчисленное число раз, а волен был и убить. Во всяком случае, именно эта драконья мысль рано или поздно приходит в головенку любого насильника, и совладать с ней удается далеко не всем…

Когда опустошающий взрыв накрыл его жаркой волной, он на какое-то время попросту отключился. А секундой позже, разжав руки, выскользнул из женского лона и, шаткой походкой едва добрел до душевой кабинки, где и шлепнулся на кафельный пол под режущие струи воды. С усталостью неведомо откуда накатило и жуткое безразличие. Разом стало на все наплевать, шелестящими качелями мир раскачивался перед глазами, не вызывая ни малейшего любопытства. И не хотелось уже реагировать ни на смачные остроты Любаши, ни на то, с какой беззастенчивостью она подмывала промежность всего в двух шагах от него, легко и просто раздвигая сильные ноги, шлепая мыльными руками по мускулистому животу и тяжелой груди.

- А волосы я однажды уже отращивала. И тут, и там. - Любаша поочередно поерошила ежик волос на голове и в паху. - Ничего хорошего. И мыть накладно, и для ментов удобно.

- Для ментов? - тускло удивился Стас.

- А ты как думал! Они ведь нашего брата за эти два места только хватают. И как хватают! - фиг, трепыхнешься!…

Покончив с умыванием, она словно в пончо завернулась в махровое полотенце, на прощание махнула ему широкой кистью.

- На ринге ты, действительно, капитан, а вот с бабами пока не очень. Даже одного раза толком не выдержал.

Зимин вяло пожал плечами.

- Зато ты себя показала на все сто.

- Что было, то и предъявила. - Скаламбурила хозяйка лагеря. - Иначе не умею.