Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин

— Они сказали мне, что ты мертва. А Джордж? Он тоже жив?

Мои слёзы наконец-то покатились по щекам. Я не думала, что во мне найдётся сила произнести эти слова, но они всё равно слетели с губ.

— Они убили его. И отца, и маму. Они убили их.

Сказав это, я разразилась рыданиями, трясясь от слёз, которые словно раздирали мою душу, пока я плакала в объятиях дедушки. Он дрожал. Я чувствовала его слёзы на своей макушке, пока он держал меня, но не издавал ни звука. И наконец я поддалась всему ужасному горю, которое я носила в глубине своего сердца.

Моя мать погибла, её отняли эти злые люди. Она никогда не поможет мне сшить свадебное платье, не возьмёт на руки моего ребёнка. Сколько бы детей у меня ни родилось, у них не будет бабушки и дедушки, которые баловали бы их и нянчили. Мой отец всегда был центром нашей семьи, защищал меня и дразнил, когда я бывала слишком серьёзной или преисполнялась гордостью.

Я нуждалась в его наставлениях. Я нуждалась в его любви. Я хотела, чтобы он узнал Уилла. Я хотела, чтобы он узнал, что все причины, по которым я любила Уилла, происходили из причин, по которым я любила его. Мой отец был надёжным и незыблемым, но и он тоже ушёл навсегда.

Пока я была одна, моё горе было ужасным, но в то же время мне казалось, будто это я потеряна, а не моя семья. Теперь, когда Papa обнимал меня, дыра в моей груди словно сделалась больше. Мои родители не вернутся. Я больше не могла делить с ними свою жизнь. Я так их любила. Я нуждалась в них. Я скучала по ним. Они умерли.

Умерли.

И я ничего не могла сделать, чтобы вернуть их. И Papa тоже ничего не сможет сделать. Друг у друга остались только мы. Наконец, мои слёзы превратились с прерывистые вздохи, и я больше не могла плакать.

— Прости, — пробормотала я во влажную рубашку моего деда. Чистый запах лимона и розмарина, который всегда был ему свойственен, исчез. Его одежда пахла плесенью и пылью, или же могилой. — Я пыталась тебя найти.

— Моя дорогая девочка, — сказал он, и в его голосе я слышала всю его любовь ко мне. — Ты добилась успеха, — он улыбнулся мне, затем встал и помог мне тоже подняться.

Он жив. Я нашла его живым. Я вытерла нос рукавом и посмотрела по сторонам. В темноте мало что было видно. Единственным источником света служила одна-единственная лампа, горевшая возле лестницы. Комната, в которой мы находились, была скудно обставлена одной кроватью и стулом в углу. Больше почти ничего не было. Мы ничего не могли использовать для побега. Стены состояли из толстого камня, а удерживающая нас клетка ужасала меня.

— Было бы лучше, если бы я не очутилась здесь с тобой.

— Изначально тут было комфортабельнее, — объяснил мой дедушка, — но я использовал большую часть декора для своих попыток сбежать.

Я взяла его за руки и заметила испещрявшие их шрамы.

— Чего хочет эта ужасная женщина?

Papa отвёл меня к кровати и помог сесть, затем занял своё место на стуле.

— Я бы сказал, что мести, — ответил он, — но боюсь, ситуация куда более серьёзна.

— Расскажи мне.

Губы Papa поджались в мрачную линию.

— Она считает, что человечество больше никогда не развяжет ни одной войны, если она даст миру оружие столь ужасающее, что ни один мужчина не осмелится сражаться против него.

— Это безумие, — я потёрла свою ноющую руку и силилась справиться с неверием. — Она хочет использовать изобретение своего отца, не так ли? Что это?

Он встал и походил туда-сюда буквально в шаге передо мной, затем развернулся.

— Джаггернаут.

Я ощутила мощь этого слова в глубине груди, словно только что приняла на себя ужасающий удар.

— Что это такое? — спросила я, чувствуя, как волоски на шее встали дыбом.

— Это транспортное средство, — Papa провёл ладонью по нижней части лица, затем снова принялся ходить по тесному кругу. — По крайней мере, должно быть им. Хэддок исказил изначальный чертёж. Изначально машина предназначалась для расчистки земли. Она могла сшибать и срезать деревья, переворачивать после себя землю, оставляя чистый холст для возведения здания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты помог разработать это устройство? — я пристально всматривалась в лицо Papa. Уголки его тонких губ оставались опущенными, как и глаза. После столкновения с волками я увидела тёмную сторону гениальности своего деда. Всегда ли он доводил вещи до безжалостного максимума?

Я ненавидела тот факт, что мне известен ответ на этот вопрос. Он бросил свою молодую любовницу на произвол судьбы, обернулся против своего наставника, а затем позволил своей семье считать его мёртвым, пока сам прятался в Париже. Крах моей семьи был делом его рук, и я это ненавидела. Мне ненавистно было не иметь возможности смотреть на него так же, как и всегда — как на героя.

Я не хотела разбираться со своей утратой иллюзий. Пока что нет. Он жив, и несмотря на все его изъяны, я любила его.

— Ты знал, на что способен джаггернаут?

— Да, — признался он с ноткой раздражения в голосе. — Я ещё обучался, и в то время ученики обычно образовывали пары со старшими членами Ордена для особого преподавания. В тот период было довольно сложно собираться в Академии, так что мы подобно настоящим ученикам жили под одной крышей со своим господином. Хэддок был мне как отец — даже роднее моего кровного отца, — он посмотрел на вращающиеся лезвия клетки, удерживающие нас в заточении. — Я был молод, своеволен, и даже не представлял, что всё дойдёт до такого.

— Что случилось? — я готова была узнать всю правду. Я слишком долго танцевала по самому её краю.

Papa вздохнул и скрестил руки на груди. Он задумчиво потирал локоть ладонью другой руки.

— Тогда в разгаре были Наполеоновские войны. Ричард боялся, что Наполеон добьётся успеха в своём желании вторгнуться в Англию, а потом началась война 1812 года. Он позволил себе самоуправство с проектом. Нарушив самые фундаментальные законы Ордена, он взял схему расчищающего землю устройства и превратил его в оружие ради Короны, хотя подобное строжайшим образом запрещалось.

— Это ужасно, — я и сама повидала результаты самоуправства с Развлечениями. Ничем хорошим это не заканчивалось.

Papa нахмурил лоб, глядя на вращающиеся лезвия, которые двигались вдоль поверхности решётки.

— Я подслушал его намерение продать модифицированные планы устройства своему знакомому в армии. Если бы он преуспел, это выдало бы наше существование и вовлекло нас в войны. Я помешал его планам, заперев чертежи во внутреннем механизме машины, чтобы он не сумел их продать. Боясь, что он может взломать мой запирающий механизм и получить доступ к планам, я сознался главе Ордена во всём, что мне было известно, — Papa повернул кольцо на руке. Печать Развлекателей сверкнула между кончиков его пальцев. — Я лишь намеревался предупредить остальных о тёмной натуре Ричарда, чтобы они поговорили с ним. Его можно было спасти, если бы ему дали шанс.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — пробормотала я. Papa взглянул на меня и одарил усталой улыбкой. Неудивительно, что он так старался спасти Рэтфорда.

— На суде не было никаких доказательств того, что он сделал. Когда я попытался привести остальных к джаггернауту, помещение оказалось пустым. Орден не нашёл ничего, кроме одного расплывчатого послания к его незаконному контакту в армии. Мои показания в суде и привели к его каре. Это разрушило и его жизнь, и жизнь Крессиды, чего я никогда не желал, — он провёл рукой по лицу и опустился обратно на стул. Я оставила кровать, чтобы сесть у его ног, затем положила ладонь ему на колено.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты сказал Ордену правду, — произнесла я, пока он гладил меня по волосам. — Именно правда должна иметь значение.

— Правда — это скользкая тварь. Я не знал, что Крессида носит ребёнка. Если бы я знал, возможно, я поступил бы иначе, — он стиснул свою переносицу, прижал пальцы к глазам, затем быстро вдохнул и вновь придал своему лицу стальное выражение. — Когда-то я любил её. Теперь она забрала всё.