Фальшивая принцесса (СИ) - Балашова София

Сперва неуверенно, сейчас Ангелина уже двигала своими губами активнее, следуя за умелыми движениями мужчины, упиваясь этим полным страсти танцем. На мгновение они отстранились друг от друга, переводя дыхание, но в следующую секунду девушка уже сама потянулась навстречу конунгу, вновь подпадая под власть его нежных губ.

Их внезапно прервал настойчивый стук. Нехотя оторвавшись от Ангелины, Харальд бросил раздражённый взгляд на дверь. Стук повторился снова, но уже сильнее — их визитёр определённо был решительно настроен пообщаться с правителем Каттегата.

Прочистив горло, мужчина громко приказал:

— Магнус, что там?

Дверь приоткрылась, и в проёме обнаружилось взволнованное лицо черноволосого молодого парня с выбритыми висками.

— Кин Бьёрн, командир Рулганнского южного гарнизона. Говорит, срочная посылка для Его Величества.

— Впускай.

Харальд вернулся к своему креслу, указав Ангелине на стоящий рядом с камином небольшой диванчик. Не успела раскрасневшаяся девушка отойти от стола, как двери открылись, впуская высокого, плечистого мужчину средних лет. Отвесив быстрый поклон монаршим особам, он грубым басом отрапортовал:

— Ваше Величество, по пути в столицу мы встретили отряд сарайцев под предводительством кин Абантес. Они передали нам это, — он поднял выше небольшой тёмно-серый мешок и потряс им. Приглядевшись, Ангелина заметила привязанный к нему небольшой коричневатый свёрток. — Сказали, передать Её Высочеству принцессе Генриетте Норфолкской.

— Мне? — Девушка удивлённо приподняла брови.

— Да, Ваше Высочество, — подтвердил мужчина. — Вам лично в руки.

— Лекари проверили? — С любопытством осматривая посылку, спросил Харальд.

— Так точно, Ваше Величество, всё проверили. Никакого яда. Чисто.

— Генриетта, — конунг мягко подозвал невесту, продолжая разглядывать мешок. Когда она подошла, он активировал боевую магию. — Если не хочешь, я посмотрю сам.

— Нет, я хочу, — Ангелина приблизилась к лежащему на столе предмету.

Дождавшись одобрительного кивка жениха, она потянулась к записке, и, развернув её, прочла нацарапанное корявым почерком:

"Око за око".

Её брови задумчиво сошлись у переносицы. Что это значит? Они не общались с Абантес достаточно для того, что бы она научилась понимать намёки сарайки, но по какой-то неясной причине написанное вызвало у неё волнение.

Пальцы Ангелины неприятно дрожали, когда она, активировав магию, направила сотни мерцающих коричневых змеек к тугим верёвкам. С каждой секундой тревога охватывала её всё больше, пока, наконец, мешок не был открыт. Отодвинув магией грубую холщовую ткань, девушка ахнула.

В мешке лежала отрубленная голова молодого мужчины.

Одного взгляда на его лицо Ангелине оказалось достаточно, для того, чтобы заметить их явные внешние сходства.

— Принц Уильям, — не скрывая своего потрясения, тихо выдохнул Харальд.

Глава 14

Настроение Ангелины, несмотря на недавно произошедшие мрачные события, в общем и целом было довольно приподнятым. Безусловно, она оказалась вынуждена облачиться в чёрное в знак скорби по своём безвременно почившем якобы единственном брате. И, хотя необходимость носить траур по абсолютно незнакомому мужику её и тяготила, она ответственно выполняла свой долг любящей сестрицы, будучи в глубине души невероятно благодарна всем богам за подобный поворот событий. Порой, конечно, ей становилось совестно за такие мысли, но осознание того, что смерть принца Уильяма означает отсутствие у Норфолка каких-либо союзников в войне, удачно заглушало глас совести. Разве приведи Уильям подмогу от ладожского князя это не растянуло бы войну на более долгий срок и не привело бы к ещё большему количеству жертв? Если посмотреть с этой стороны, то убийство норфолкского принца оказывалось очень даже удачным стечением обстоятельств, и радоваться этому — тем более абсолютно постороннему человеку, коим она и была — совершенно нормально.

Пожалуй, только однажды она пожалела о произошедшем — когда мра Асвейг, заявившись, как обычно, без приглашения, заставила Ангелину выслушать многочасовую панихиду по усопшему. Ситуация эта усугублялась ещё и тем, что настоятельница искренне была убеждена в том, что оказывает бедной скорбящей принцессе ценнейшую услугу, ведь её брат был человеком бесчестным и малоприятным, да и вдобавок ко всему ещё и врагом Каттегата. Тогда, сидя на жёсткой деревянной церковной скамье уже битый час и слушая заунывные причитания Асвейг, Ангелина искренне пожалела о смерти Уильяма. А к концу этой экзекуции девушка могла с полной уверенностью утверждать, что скорбь её по нему настолько велика, что она с радостью бы воскресила норфолкского принца и лично проследила бы за тем, что бы тот не дай бог не помер. По крайней мере, раньше настоятельницы каттегатской церкви Единого.

Но не только это обеспечивало мозг Ангелины дозой серотонина. Было ещё одно событие, при одном только воспоминании о котором губы девушки самой собой расплывались в улыбке.

Тол Фредерику отослали из замка.

Это случилось на следующий день после их с Харальдом поцелуя. Ангелина по обыкновению проснулась, разбуженная Гудхильд, собрала с помощью служанки волосы и облачилась в длинное элегантное платье из красной мягкой ткани, купленной ими недавно у какого-то веронского купца. Лицо её всё это время хранило слегка блаженное выражение, а сама она казалась себе рассеянной. Гудхильд, которая, не сомневалась Ангелина, была уже осведомлена обо всём произошедшем в покоях конунга, бросала в сторону своей госпожи хитрые взгляды, деликатно избегая этой щекотливой темы. Но они, откровенно говоря, и не нуждались в том, что бы озвучивать друг другу все свои мысли — каким-то странным образом им удалось за всё проведённое вместе время достичь той степени душевной близости, когда для того, чтобы понять некоторые эмоции друг друга, им не требовалось обличать их в слова.

В мастерскую Ангелина вошла со всё с тем же ощущением спокойного удовлетворения. Поприветствовав своих коллег — возможно, чуть нежнее, чем обычно, — она опустилась на невысокий деревянный табурет у своего станка. Ткачихи, уже успевшие узнать последние новости, беззаботно щебетали, испытывая что-то наподобие радости за свою, пусть и высокопоставленную, но всё же коллегу по цеху. Никто не мог сказать, что именно произошло, но абсолютно все сидящие в мастерской отчётливо ощущали лёгкое дуновение ветерка перемен — перемен, которых уже давно и с большим нетерпении ждал каждый каттегатец.

Эта полная счастливой беззаботности идиллия оказалась нарушена вошедшей в комнату тол Торхильд. Пожилая руководительница, поприветствовав своих подопечных, представила им их новую работницу — невысокую застенчивую девушку, которая густо покраснела от смущения, когда кланялась Ангелине. Подобная новость вызвала немедленное брожение среди ткачих: они принялись переглядываться, украдкой позволяя себе бросать заинтересованные взгляды в сторону будущей правительницы Каттегата.

После того, как смена Ангелины окончилась, она отправилась на обед, во время которого они с Харальдом завели безобидную беседу. За маской учтивости каждый из них скрывал охватывающее их обоих страстное желание увидеть в другом ответы на свои многочисленные вопросы. Их выверенные движения время от времени нарушала лёгкая дрожь волнения, и в эти моменты их взгляды скрещивались, говоря своему собеседнику куда больше, чем пустые слова.

И только по окончании обеда, когда Гудхильд, пообщавшись с другими слугами, пришла, наконец, в её покои, Ангелина узнала, что произошло. Как оказалось, спустя некоторое время после того, как её, совершенно не помнящую себя от шока, довели до кровати конунга и усыпили, Харальд приказал Магнусу рассчитать Фредерику и найти девушке достойную должность где-нибудь за пределами замка. Сделать это всё приказано было тихо и аккуратно, дабы не спровоцировать ненужных пересудов.

Вот так вот, быстро и без лишнего шума служанка уже к вечеру покинула замок.