Век Константина Великого - Якоб Буркхард

Образцы для этих воплощенных идеалов броского аскетизма следует, очевидно, искать среди кающихся приверженцев различных восточных религий, от иудеев — назареян и терапевтов, до воздержанных персидских магов и индийских факиров, прекрасно известных грекам под именем гимнософистов. Но способное в принципе привести к возникновению морали учение о падении человеческой души, о том, что душа осквернила себя материей и должна очиститься, точно так же имеет восточное, а именно, по-видимому, индийское происхождение. Однако ни сама идея покаяния, ни его форма не прижились бы за пределами Востока, если бы появлению соответствующих настроений не поспособствовало уже подобное движение. Связи, а на деле взаимовлияния, данной системы и христианства были неизбежны.

Теперь эта школа, назвавшая себя именем Платона, скатилась до уровня коснейшего из суеверий и кое-где совершенно выродилась в магию и теургию. В великой иерархии сущностей, эманировавших из Бога, дух совершает работу над духом и над природой средствами магии, и посвященный может овладеть ключом к этим средствам. То есть деяния, приписываемые полумифическим чудотворцам, Пифагору или Аполлонию, считались вполне доступными современникам. Неоплатоники были риторами, софистами, преподавателями, секретарями, подобно философам ранней империи; но, продолжая заниматься своим делом, они, тем не менее, иногда принимались заклинать богов, демонов и души, совершать чудесные исцеления, а также разнообразные мистические мошенничества.

Эта сторона деятельности египтянина Плотина (205–270), благороднейшего сторонника школы, была не слишком обширна. Своей безупречной нравственностью и аскетизмом, на путь которого он подвиг и других, включая многих выдающихся римлян, он приобрел дар ясновидения и пророчества; похоже, что заниматься колдовством он продолжал вынужденно. Он стал объектом высшего почитания, и, пока существовали язычники, «его алтари никогда не остывали». Его ученик, финикиец Порфирий (родился в 233 г.), как будто бы даже несколько разочаровался в магии; он ставит под вопрос всю демонологию своей школы, почему последняя стала относиться к нему с некоторым подозрением. На его возражения последовал ответ, известный под неточным заглавием «О египетских мистериях», столь же неточно, вероятно, приписываемый Ямвлиху из Келесирии, считавшемуся при Константине главой школы, либо же египтянину Абаммону. В Древней Индии, а также в немецком Средневековье мы обнаруживаем весьма развитый мистицизм, выросший из более или менее развитого пантеизма; здесь же мистицизм родился из политеизма, хотя боги его и оказались низведены до уровня разнообразных демонов, не наделенных личностью. Как поклоняться духам, как обращаться к ним, как их различать, как служили им любимые богом мудрецы, посвятившие этому жизнь, — таково вкратце содержание этих жалких побасенок, и в IV веке общее направление школы очевидно склонялось к подобному извращению; теургия была важнейшим ее оружием в борьбе с христианством. С этих пор платоновские элементы в учении и мировоззрении неоплатоников — не более чем довесок.

Пожалуй, не столь уж неуместно будет дать здесь беглый обзор представлений о способах вызова духов. Прежде всего душа ищущего должна перейти в абсолютно бесстрастное состояние и обрести внутреннее единение, практически тождество, с соответствующим духом. Суть состоит не столько в том, что этот дух спускается вниз, повинуясь заклинанию или иной необходимости, сколько в том, что душа возвышается до него. Даже внешние объекты в данном случае не просто символы, они имеют мистическое родство с соответствующим божественным началом. Хотя и идет речь о Едином, самодостаточном верховном боге, но достичь тождества с ним могут лишь очень немногие, и только после того, как человек служил демонам и добился слияния с ними. Уровни духовных сущностей, частью заимствованные из иудейской теологии, даны в нисходящем порядке: Бог, боги, архангелы, ангелы, демоны, космические архонты, герои, материальные архонты и души. Души абсолютно индивидуальны; чем выше уровень, тем ближе духи к слиянию или «квинтэссенции». Все восемь уровней распределены в длинном перечне согласно форме, роду, изменяемости, виду, красоте, быстроте, размеру, излучению и так далее. Но более значимы их способности и дары людям. Боги полностью очищают души и даруют им здоровье, добродетель, праведность и долгую жизнь. Архангелы делают то же самое, но не столь совершенно и постоянно. Ангелы освобождают души от оков материи и приносят подобные же, но более конкретные дары. Демоны тянут души вниз, к природе, отягощают тело, посылают болезни, наказывают и так далее. Герои способствуют тому, чтобы души оказались поглощены чувственно воспринимаемыми предметами, и подвигают их на великие и благородные деяния, но в остальном ведут себя как демоны. Космические архонты заботятся о вселенских делах и даруют космические дары и все необходимое для жизни. Материальные архонты всецело принадлежат к царству материи и даруют только земные блага. Наконец, души, когда появляются, способствуют размножению, но их поведение сильно различается согласно заслугам. Каждый дух появляется в окружении духов следующего уровня — архангелы с ангелами и так далее. Добрые демоны приносят с собой даруемые ими блага; демоны-мстители показывают будущие мучения; дурные демоны являются в сопровождении диких животных. Все духи имеют приличествующие тела, но независимы от них тем более, чем выше стоят на этой лестнице. Если допустить ошибку в обряде, злые духи появятся на месте вызываемых, приняв их форму; жрец может узнать их по надменному бахвальству. Но правильно совершенный ритуал возымеет свое действие, даже если заклинатель — не инициат, «ибо не знание соединяет приносящего жертву с божеством, иначе простые философы только и пользовались бы этой честью». Удивительная непоследовательность — с одной стороны, не важно, кто проводит церемонию, а с другой — звучит требование освободиться от страстей и вообще, как мы уже говорили, всячески подготовить душу; но в этой книге есть и еще большие нестыковки.

Дальше мы узнаем кое-что о внешней технике и необходимых формулах. В противоположность другим ответвлениям неоплатонизма, признающим только бескровные жертвоприношения, здесь — по-видимому, в качестве особого египетского добавления — каждый бог требует себе в жертву животное, над которым он властвует и с которым поэтому имеет мистическое сродство. Находится также применение для камней, растений, благовоний и прочего. Плохие манеры отдельных египетских заклинателей, их грубые угрозы богам чрезвычайно мешают; такое поведение действенно только с некоторыми слабейшими демонами, а халдеи полностью его избегают. Точно так же магическое письмо, которым кое-кто пользуется, в лучшем случае дает лишь неясные и неотчетливые видения и, кроме того, лишает сил заклинателя, который из-за этого может легко попасть во власть злых демонов-обманщиков.

Давайте покинем на мгновение это облако заблуждений и спросим, какова была доля объективной реальности в явлениях призраков; ведь мы здесь сталкиваемся отнюдь не с плодами чистого воображения. Известно, что в XVIII веке для заклинания духов широко применялся волшебный фонарь, изображения на котором отражались в тяжелом дыму курений одурманивающего действия. Нечто подобное происходило и во времена Порфирия. Существует упоминание об искусстве, позволявшем в нужный момент вызывать в воздухе, насыщенном определенными испарениями, образы богов. Ямвлих, или Абаммон, не допускает обмана даже в этомпростейшем виде чародейства, все же не полностью лишенном магии; но он утверждает, что жрецы, однажды видевшие богов в их настоящем облике, мало ценят такие призраки, исчезающие, как только растает дым; магия может вызвать лишь внешнюю оболочку, простую тень божества. Но нельзя сомневаться, что обман, тем не менее, практиковался, притом с большим размахом. Мы не будем без должных на то оснований считать чистым мошенничеством способ, когда толковал явление духа и пророчествовал ребенок, так как Апулей, которого мы не можем назвать лжецом, верил в это. Он полагал, что наивной детской душе легче всего перейти в полусознательное состояние (зорогап) с помощью заклинаний и ароматов и что так она может приблизиться к своей истинной — то есть божественной — природе настолько, что сможет предсказывать будущее. Он ссылается на рассказ Варрона о том, что откровение о конце войны с Митридатом жителям города Траллы сообщил мальчик, увидевший в сосуде с водой образ Меркурия (настоящее изображение или только мираж? — рuerum in aqua simulacrum Mercurii contemplantem) и описавший будущее в ста шестидесяти стихотворных строках. Но в начале III века святой Ипполит в своем «Опровержении всех ересей» разоблачил множество трюков ловкачей-жрецов. Тут опять в роли несчастной жертвы появляется мальчик, погружаемый в глубокий сон, как делал позднее Калиостро в Митаве, и обращаемый в безумца. Но большей частью над ищущими помощи демона просто насмехались. Они полагали, что пишут вопросы богам невидимыми чернилами, но на деле все это можно было прочесть с помощью химических средств, а значит, и подготовить подходящие ответы. Когда нужно было добиться появления искомого демона, заклинатели полагали, что вопрошателю вполне хватит «размахивания лавром и громких криков» в темном покое. Ему давали понять: нельзя ожидать от божества, что оно зримо обнаружит себя — достаточно и того, что оно присутствует. Затем мальчик сообщал, что сказали демоны, то есть что нашептал ему заклинатель через умело сконструированную трубу. Созданию таинственной картины способствовали шарики благовоний, смешанные или со взрывчатым веществом, или чем-то, дававшим кроваво-красные отблески, а также квасцы, которые, превращаясь в жидкость, производили впечатление, будто угольки на алтаре движутся. Наконец, для особо любопытных всегда был наготове какой-нибудь совершенно непостижимый оракул. Многое из всего этого вплоть до наших дней сохранилось не только в арсенале заклинателей, но и простых фокусников: они умеют красить яйца изнутри, играть с огнем — класть в него руку, проходить через него, выпускать его изо рта. Есть и способы, как на документах, содержание которых хочется прочитать, оставлять печати с виду неповрежденными. Среди всех этих трюков находится место и собственно чародейству. Козлы и бараны по неким загадочным причинам падают мертвыми; ягнята даже совершают самоубийство. Дом (под воздействием духа некоего морского создания) словно бы вспыхивает. Можно устроить и искусственный гром (к несчастью, руководство по устройству землетрясений в рукописи сохранилось не полностью — Примеч. авт.). На печени жертвенного животного иногда появляются письмена (потому что поддельный текст в отраженном виде был написан на ее левой стороне, на которой печень лежит). Череп, лежащий на земле, произносит предсказание и затем исчезает — потому что он сделан из кожи, натянутой на восковую форму, которая тает по мере того, как оказывают свое действие лежащие неподалеку угли; говорит же — через трубу, изогнутую наподобие журавлиного пищевода, — спрятавшийся помощник колдуна. В помещение не дают проникнуть лунному свету, пока не потушат все прочие огни; затем луч озаряет воду в углублении в полу и отражается в зеркале на потолке. Или же отверстие в потолке закрывают тамбурином, и, когда его убирают, помощник по сигналу дает свет. Еще более простое устройство — лампа в сосуде с узким горлышком, отбрасывающая на потолок круглое зарево. Звездное небо изображали рыбьи чешуйки, наклеенные на потолок; они начинали сверкать, если комнату хотя бы слегка освещали. Теперь мы коснемся действительных явлений богов, к которым заклинатели относились вполне спокойно, так как всецело рассчитывали на страх и послушание вопрошающих. Во мраке безлунной ночи, под открытым небом, маг призывал летящую по воздуху Гекату, а его помощник, как только формула была произнесена, отпускал несчастного птенца сокола, завернутого в горящую паклю; предварительно вопрошателя просили, едва он увидит огненный предмет, со свистом проносящийся в воздухе, закрыть лицо и благоговейно пасть ниц. Однако, например, явления пламенного Асклепия подготавливались более искусно. На стене делалось очень выпуклое изображение Асклепия, высотой, вероятно, в человеческий рост, и покрывалось легковоспламеняющимися материалами; немедленно после произнесения гекзаметра их поджигали, и несколько мгновений все это полыхало ярким пламенем. Показать, наконец, движущихся вокруг живых богов было значительно сложнее и дороже. Единственное решение проблемы заключалось в том, чтобы обустроить помещение над потолком, где прогуливались бы соответствующе одетые люди. Туда верующие смотрели сквозь воду, налитую в углубление в полу; края выемки были из камня, а дно — из стекла.