Расёмон – ворота смерти - Ингрид Паркер

— Личными делами! — воскликнула тетушка. — Вы только посмотрите, какое коварство! А мои красавицы тут ночей не спят, сохнут, бедняжки, по нем!

Довольный торговец рассмеялся и провел костлявым желтым пальцем по тонкой шейке Мичико, задумчиво разглядывая ее:

— Вижу, придется мне воздать им за их страдания. К счастью, я принял сегодня одно хорошее бодрящее средство, так что теперь у меня хватит силушки на всех ваших племянниц, тетушка. — И, не отрывая глаз от Мичико, спросил: — Моя комната свободна?

В этот момент тетушка, обернувшись, заметила пылающий яростью взгляд Торы. Оставив Курату с Мичико и другими девушками, она преградила Торе путь:

— Нельзя! Здесь частный прием.

Тора кипел от ярости, но ему пришлось удалиться в переднюю. Он болтался возле заведения еще целый час, так и не увидев больше ни Мичико, ни тетушки. Злой и расстроенный, он наконец ушел оттуда и побрел к рынку, где подкрепился ужином и купил себе дешевый фонарь, после чего снова вернулся на задворки дома зонтичных дел мастера.

Там было темно и тихо. Тора внимательно окинул взглядом дом. Судя по всему, госпожа Хисия уже давно отпустила своего «родственничка», накормила ужином ничего не подозревающего мужа и теперь отдыхала рядом с ним. Бедные мастеровые и их семьи в такой час всегда уже крепко спят. Как, впрочем, и полуголодные девочки-служанки, надеялся Тора. Во всяком случае, живого человека он увидеть не опасался. А вот кого он боялся встретить, так это неприкаянную душу Омаки. Потом Тора вспомнил о веселом кутеже, происходящем в «Старой иве» на другом конце города, и вновь вскипевшая в нем злость избавила его от страхов.

При слабом свете месяца он нашел среди хлама во дворе тонкий бамбуковый шест и с его помощью пробрался через двор к дому. Бесшумно взобравшись по водосточному желобу и поленнице на выступ, Тора осторожно прокрался к закрытому ставнями окну. Оно было заперто столь небрежно, что бамбуковый шест, просунутый между его створок, открыл их с первой же попытки. Тора прислушался, прошептал коротенькую молитву и, переступив через подоконник, шагнул в темноту.

Распрямившись во весь рост, он тут же ударился макушкой о низкую потолочную балку. В голове зашумело, из глаз посыпались искры. Тора замер и прошептал:

— Не сердись, Омаки! Я хочу помочь! Я найду твоего убийцу, если ты не причинишь мне вреда.

Где-то внизу распахнулось окно. Тора затаил дыхание. Кого-то он все-таки разбудил. Тора услышал чей-то тихий разговор, потом сонным голосом госпожа Хисия крикнула:

— А ну кыш, чертова кошка!

По звуку Тора понял, что она швырнула что-то тяжелое. Потом окно со стуком захлопнулось, и воцарилась тишина.

Вздохнув с облегчением, Тора осторожно закрыл ставни. Дрожащими пальцами он достал кремень, чиркнул и зажег фонарь.

Комнатка, расположенная прямо под самым карнизом, была крохотной, размером не более трех расстеленных циновок. Четыре стоящих один на одном платяных сундука, скатанная постель и лютня, висящая на стене, подсказали ему, что он действительно находится в комнате убитой девушки. К счастью, здесь не было ни души — ни живой, ни мертвой. Проверив дверь, Тора обнаружил, что она заперта.

Он быстро обыскал комнату. Кроме содержимого сундуков и нескольких разбросанных безделушек, вещей было мало. Одежда в сундуках была разложена на стопки по сезонам. Тора очень удивился, найдя в весеннем и зимнем сундуках не только легкие хлопковые кимоно, но также и шелковые. Так, в летнем сундуке он обнаружил исподнее из шелковой ткани, два отреза голубого с отливом и персикового цвета шелка и роскошное кимоно оттенка цветущей сакуры. Сложив все обратно в том же порядке, Тора рассмотрел безделушки. Простенький деревянный гребешок с недостающими зубчиками лежал рядом с дорогим лакированным гребнем, украшенным росписью в виде золотистых хризантем. Было здесь несколько вееров, в основном бумажных и бамбуковых, но один, шелковый, с рисунком, изображающим пару уток под цветущим деревом сакуры, сразу привлек его внимание. В небольшом парчовом чехольчике хранились визитные карточки — росписи черной туши на красных листочках с золотистым напылением. Разглядывая их, Тора даже присвистнул и спрятал чехольчик себе за пазуху. Еще раз окинув глазами комнату, он низко поклонился невидимому духу мертвой девушки, задул фонарь, осторожно выбрался наружу и спустился вниз.

Снова очутившись на улице, Тора вздохнул свободнее. Он не мог противостоять настойчивому желанию заглянуть к Мичико. К немалому удивлению Торы, она была дома и ждала его.

Хмурясь и свирепо вращая глазами, он осведомился:

— Ну что, вволю натешилась с этим ублюдком из шелковой лавки?

— С кем? С Куратой? Да ты с ума сошел! Я весь вечер играла для компании торговцев рисом.

— Я видел, как он трогал тебя. Он желал тебя, и ты пошла с ним в его комнату.

— Никуда я не пошла. Разве что только до задней двери, ведущей к соседнему заведению. Торговцы рисом собирались там. Но я признаю, что Курата вел себя сегодня странновато. Раньше он не обращал на меня внимания. Да я в общем-то и рада, потому что он мне не нравится. Нехороший он человек.

— Что ж тогда не дала ему отпор? — Тора посмотрел на Мичико с подозрением.

Она рассмеялась:

— Ох, Тора! А ты, оказывается, ревнивец! — В голосе ее прозвучала чувственная хрипотца. — Ты мой тигр! Неужели ты не понял, что я не подпущу к себе ни одного мужчину, пока ты желаешь меня? — И с этими словами Мичико бросилась в его объятия.

Глава 13

Царственный монах

Как и предсказывал Кобэ, силы возвратились к Хирате сразу же, как только капитан ушел. Старый профессор отказался от предложения Акитады проводить его домой, сославшись на дела.

— Не беспокойся за меня, — сказал он, суетливо шаркая по кабинету. — Такие приступы случаются у меня в минуты раздражения. Сразу все скручивает внутри. К счастью, они никогда не длятся долго. Кстати, не говори, пожалуйста, об этом случае Тамако.

Акитада усомнился в этом, однако не имел ни малейшего желания досаждать Тамако своим присутствием, изображая пылкого воздыхателя с разбитым сердцем. Встревоженно наблюдая за своим старым другом, он заметил:

— Мне не нравится ваш вид. Вам нужно хорошенько отдохнуть. Эти дурацкие каверзы Кобэ продолжатся. Ступайте домой и проведите там несколько дней. Я заменю вас на занятиях.

Но Хирата упорствовал — легкое недомогание, и ничего больше. Что же касается Кобэ, то самое худшее он уже сделал. Теперь, считая его невиновным, он вряд ли будет приставать к нему в связи с убийством Оэ.

Акитаде пришлось согласиться.

На следующий день он все еще находился под впечатлением от чудовищных обвинений Кобэ. Однако Акитада напомнил себе, что полицейский капитан не так глуп, как кажется. Он быстрее, чем Акитада, выявил факт подтасовки экзаменационных результатов и сразу связал это с убийством Оэ. Судя по всему, Кобэ вполне способен раскрыть эту тайну до конца. Акитада не сомневался, что своими несправедливыми обвинениями Кобэ намеревался добыть побольше информации. И его метод сработал.

Позавтракав, Акитада нанес неизменный визит к матери. Та всем своим видом показала ему, что он еще не прощен. После обычного обмена любезностями он вернулся в свою комнату, где нашел Тору. Тот оживленно беседовал с Сэймэем, готовившим для выхода платье Акитады.

— Силы небесные! — воскликнул Акитада, увидев усталые, покрасневшие глаза Торы. — Сдается мне, ты и сегодня не спал. Что за необходимость в таком отчаянном веселье?

— Простите, господин, — усмехнулся Тора. — Постараюсь урвать днем времечко и вздремнуть. А причина у меня есть, и хорошая. Я слышал, вам теперь предстоит разбирать еще одно жуткое убийство. Видать, какой-то демон гуляет по университету.

— Это дело расследует капитан Кобэ, а меня попросили не вмешиваться. Я работаю над делом Нагаи. Кстати, что тебе удалось выяснить?

Тора поведал о своих приключениях с воздушными змеями.

— Смышленый мальчонка, все налету схватывает, — сообщил он, не скрывая удивления. — Никогда не подумал бы, что такие изнеженные мальчики могут носиться как ветер.

Акитада улыбнулся:

— Мальчики из его класса упражняются во многих вещах. Их учат верховой езде, стрельбе из лука, поединкам на мечах и игре в мяч. А что насчет этой девушки Омаки?

Тора дал хозяину подробный отчет о своем разговоре с девочкой-служанкой и с женой зонтичных дел мастера. Его описание образа жизни последней и ее сомнительных прелестей было столь красочным, что Акитада, жалея уши Сэймэя, воскликнул:

— Хватит! Давай лучше рассмотрим факты! Сдается мне, она тут вряд ли виновата, потому что с таким же успехом могла бы убить падчерицу и дома. А ее интерес к получению денег делает из этой женщины ненадежного свидетеля. Попробуй все же поговорить с ее мужем.