Книжные магазины - Хорхе Каррион

и жили в Shakespeare and Company, в самом сердце Парижа. По сути Уитмен воплотил мечту каждого молодого американского читателя: его магазин соответствовал стереотипу так же, как книжный в «Гарри Поттере», и был туристической достопримечательностью с очень ярким маркером, столь же важной для студента, изучающего литературу, как Эйфелева башня или Джоконда. Кроме того, в нем можно было еще и жить, он давал возможность – как и карта в издании «Игры в классики» – придать литературе пространственное измерение, превратить ее в тело или в гостиницу. «Living the Dream»[77] могло бы быть его девизом. И сделал он это посредством концептуальной и коммерческой операции по отношению к первоначальному Shakespeare and Company, которую можно рассматривать с двух точек зрения: с одной стороны – как продолжение или наследие; как присвоение или даже узурпацию – с другой. В одном интервью Уитмен говорил: «Она никогда ничего о нас не знала. Мы ждали ее смерти, потому что если бы я ее попросил и она ответила бы мне отказом, то я не смог бы взять название даже после того, как она умерла. Тем не менее я думаю, что она бы согласилась». Очевидно, что он не выбрал La Maison des Amis des Livres в качестве названия для своего магазина как из-за своего англосаксонского происхождения, так и из-за коммерческого потенциала бренда, который обеспечивал приток туристов. И их естественную растерянность.

Фильм показывает деспотичного и непостоянного книготорговца, способного как на жестокие оскорбления, так и на поэтическую сентиментальность, использующего своих гостей как добровольцев на трудовом поприще, где их никогда должным образом не извещали об условиях работы. Богемный и скромный книготорговец, несмотря на значительные доходы от книжного и пять миллионов евро, в которые было оценено его здание, не тративший денег на одежду и еду, не знавший ни общественной, ни личной жизни за пределами своего живописного царства. Сжегший волосы перед камерой, поднеся к ним две свечи – кто знает, из-за старческого ли маразма или чтобы сэкономить на походе в парикмахерскую. И назвавший свою дочь, ныне владеющую магазином, Сильвией Бич Уитмен.

Справедливости ради портрет стоит дополнить хроникой «Самый знаменитый книжный в мире» Джереми Мерсера. На ее страницах Уитмен предстает таким же непостоянным и постаревшим существом, но при этом щедрым, влюбчивым, мечтательным, готовым поделиться с каждым, кто находит ночлег в его жилище, важнейшими книгами и определенными воспоминаниями о Париже. Воспоминаниями о Лоренсе Даррелле, напивавшемся по ночам после целого дня работы над «Александрийским квартетом»; об Анаис Нин, которая, возможно, была любовницей Уитмена; о Генри Миллере, бит-поколении и Сэмюэле Беккете, наносившем, разумеется, только молчаливые визиты; обо всех книгах и журналах, получавших от его книжного помощь; о Марго Хемингуэй, которую он водил по Парижу в поисках города ее деда.

Приняв наследство от своего отца, Сильвия Бич Уитмен первым делом перенесла книжный в XXI век. Магазин был отремонтирован и снабжен новым освещением, а также пережил некоторые изменения для удобства входа-выхода и перемещений внутри. Кроме того, на все том же первом этаже был открыт кафетерий, запланированный, но так и не открытый Джорджем Уитменом. Одним из первых действий новой собственницы был выпуск цветного издания, которое воспроизводило часть документального и графического архива, хранившегося в чемоданах и коробках на протяжении десятилетий. Насколько мне известно, впервые Кортасар был упомянут в качестве одного из постоянных посетителей в шестидесятые и семидесятые годы наряду с французскими и англосаксонскими завсегдатаями сомнительной репутации. Решительный шаг к большой книге или большой выставке, которая отразит значение легендарного книжного в культурной жизни Парижа второй половины ХХ века. Так, после первой жизни на улице Одеон и второй битнической жизни началась третья жизнь Shakespeare and Company.

Чем был и чем является Shakespeare and Company? Коммунистической утопией или магазином скряги? Туристической иконой или по-настоящему значимым книжным? Был ли его владелец гением или сумасшедшим? Не думаю, что на такие вопросы есть ответы, а если и есть, то они не будут односложными. Ясно то, что L’Écume des Pages и La Hune не являются легендарными книжными в том же смысле, в каком легендарен Shakespeare and Company, и не обладают такой же известностью в мире, а это заставляет нас вновь задаться вопросом: из какого теста сделаны легенды? И прежде всего – как мы можем их развенчать?

Я сам вовлечен в процессы создания легенд. Все путешествия и все книги пристрастны. Когда я, наконец, посещу Le Divan, истоки которого восходят к двадцатым годам в Сен-Жермен-де-Пре и который был возрожден издательством Gallimard в 1947 году, а с 1996 года находится в пятнадцатом округе, и изучу его историю; когда я открою Tschann, основанный на Монпарнасе в 1929 году господами Чан – друзьями тех, кто участвовал в художественной жизни знаменитейшего богемного района, дочь одного из них Мари-Мадлен была популяризатором творчества Беккета во Франции, я смогу, наконец, удовлетворить требования переводчика Ксавье Нуэно, который, надеюсь, представит меня нынешнему управляющему Фернандо Барросу – тот рассказывает в своих интервью, что думает и о прошлом, и о будущем магазина; когда, наконец, книги, путешествия или друзья приведут меня в другие районы и другие книжные, моя культурная карта Парижа изменится, а с ней и мой рассказ. Пока же я признаю ограниченность этой невероятной будущей энциклопедии, светлой и темной, как и прочие, неполной, постоянно переписываемой.

Когда после полувека занятий книжной торговлей в Париже я оглядываюсь назад, все мне кажется произведением Шекспира, которое никогда не кончается, в котором Ромео и Джульетты вечно молоды, тогда как я стал восьмидесятилетним стариком, постепенно, словно Король Лир, утрачивающим рассудок.

Джордж Уитмен. «The Rag and Bone Shop of the Heart»[78]

10. Сетевые книжные

Скорость влечет за собой текучесть и сокращение содержания предметов. Они превращаются в панорамы, в образы. Ничто не объединяет существующие промежутки маршрута, кроме панорамного вида того, что вырисовывается там, снаружи, вдали от чувств, все еще соотносящихся с технической системой, которая поддерживала тесную связь с твердой землей. Поезду известно лишь время отправления и время прибытия; подобно прохожему, присутствующему в воображении урбанистов, путешественник есть элемент внутри этой системы циркуляции.

Ренато Ортис. «Современность и пространство. Беньямин в Париже»

С 1981 года Shakespeare and Company представляет собой целую сеть независимых книжных с четырьмя магазинами в Нью-Йорке, расположенных каждый близ какого-то университета. Собственные магазины, где продаются