'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев

Только его втащила внутрь усиленная хватка одного из его вояк, как люк тут же задраился, и ускорение буквально влепило директора Баума в жёсткое сидение у стенки тесной кабины. С двух сторон его подпирали убранные в армопласт плечи вояк. Такая вот защита от шального попадания.

Между тем резвая птичка начала совершать в воздухе какие-то затяжные пируэты, непонятно, ещё пытаясь уйти куда-то в складки местности или уже уклоняясь от первого прицельного огня противника. Во всяком случае, болтало внутри неё так, что директор Баум успел сто раз пожалеть о том, что отключил инъекторы. Спасибо, пилоту хватало ума не начать выделывать фигуры высшего пилотажа, ограничиваясь только обычным маневрированием, пусть и достаточно экстремальным в смысле амплитуды ускорений. Турбины выли, корпус винтолёта стонал от нагрузки на несущие, но характерного бам-бам-бам из гауссовых сердечников по пустой консервной банке внешнего корпуса слышно не было. Это хоть как-то утешало.

Казалось, этот полёт продолжается вечность. Но даже без хронометра было понятно, что вся свистопляска вряд ли длится больше нескольких минут. Приходилось держать себя в руках и не отвлекать пилота.

В этот момент состав, наверное, уже остановился и вовсю выдаёт аларм на всех доступных каналах. Где же хвалёная оперативность наших «красножетонников», как срочные поступления оборудования инспектировать, так они могут сутками, въедливо каждый болтик перебирать будут, а тут у них под самым носом литерный состав с начальством на борту чуть не пускают под откос, а их ни сном, ни духом.

Директор Баум снова скрежетнул зубами, вспомнив, что именно его заставило сорваться с места и нестись, сломя голову, в сторону Чикаго. А если это всё – части одного плана, и сейчас по всему миру «красножетонники» просто разрываются между целями, не понимая, какую брешь затыкать… это означает одно – объявлена настоящая, без дураков, война. И эту войну весь хвалёный департамент директора Баума – прозевал.

Очень душеполезная мысль, не поспоришь.

Ну хоть бы какой канал связи!!!

Винтолёт очередной раз тряхануло на вираже, так что на предплечьях от хватки вояк теперь останутся громадные синяки. Да и хелл бы с ними, лишь бы уже добрались. Пилот тут же словно услышал большей частью мысленные стенания начальства:

Директор, сэр, сейчас я вас сброшу, другого шанса не будет, скоро они нас окончательно отрежут от границ агломерации. Вояки, минус два ноль сек, полтысячи футов, закрепите объект.

Полтысячи футов до чего?

Директор Баум почувствовал, как его начинают увязывать ремнями, на грудь и спину легли плиты армопласта, вокруг окончательно стало темно, сквозь непроглядное забрало нахлобученного на него шлема в задраенной кабине были видны разве что смотровые щели, отсвечивающие далёким заревом. Что-то там здорово полыхало.

Директора Баума рывком поставили на ноги и таким же рывком выбросили наружу. Только пролетев первые пятьдесят ярдов, он сообразил, что приторочен спиной к броне одного из вояк, а у того, в свою очередь, начал работать реактивный ранец. Земля стремительно приближалась. Директор Баум отрешённо бросил взгляд в сторону мерцающего во тьме пожарища. Это пылал монорельс. Вот так, нападавшие не поленились напоследок обстрелять остановившийся состав. Жалко людей. Хорошие были работники.

В этот момент мир кувыркнулся, повергая директора Баума в спасительную потерю сознания.

Он мучительно барахтался в чём-то удушливо-неподдатливом, пустом и наполненном одновременно. Пытался вспомнить, как он здесь очутился, и не мог. Даже имя его потерялось где-то по дороге, осталась одна лишь бездеятельная масса пространства вокруг, и не было ни сил, ни воли что-то с этим поделать.

И тогда ему помогли.

Кто-то словно протянулся к нему из безликого далёка и отвесил хорошего пинка. Потом ещё, ещё. Удары посыпались градом, директор Баум пытался вяло отмахиваться, не в силах понять, что ему пытается сказать глухой потусторонний голос.

Потом что-то щёлкнуло, с коротким уколом боли встав на место, и реальность вернулась, ввергнув директора Баума в поток чужой брани. Его рывком подняли и попытались снова заставить встать на ноги самостоятельно.

– Директор, сэр, вы меня понимаете?

– Да, да, – пролепетал он, прислушиваясь к себе, всё ли цело. Дайте, хелл собачий, шлем этот треклятый снять!

– Нам срочно нужно уходить, они наверняка вернутся, чтобы сбросить оперативную группу.

Освободившись от мешающего забрала, директор Баум огляделся, пытаясь проморгаться – глаза до сих пор застила мутная пелена. Они находились среди каких-то развалин, серые бетонные коробки с пустыми окнами, под ногами растрескавшееся покрытие, усыпанное осколками битых стройматериалов. Вот куда их занесло, а он ещё надеялся, что удастся дотянуть до агломерации.

Это был старый район.

Таких – что в Новом свете, что в Европе – с началом формирования современных типов городского ландшафта осталось так много, что пытаться это всё от греха сравнять с землёй не доходили руки ни у корпораций, ни у муниципальных властей, даже когда они ещё были достаточно сильны.

Щупальца агломераций длиной в сотни миль росли туда, куда им было удобно, переваривая всё на своём пути, ставшие же «неперспективными» пригороды и заброшенные малые города с годами зарастали грязно-бурой растительностью, какая ещё могла существовать в условиях непредсказуемого климата, тут шлялись орды одичавших мутировавших за полтора века тварей, даже, говорят, жили какие-то люди. Последних директор Баум не опасался, по крайней мере, пока у его людей в руках есть оружие, но случись что, эти дикари могли стать дополнительной угрозой.

Директор Баум тряхнул головой, так что у него перед глазами снова заплясали красные и синие пятна.

– Капрал, где мы?

– Вот, взгляните.

Тактическая карта выглядела непривычно, полвека назад их визуализировали иначе. Теперь она показывала местность не сверху, а в гиперболической проекции, в непосредственной близости превращая окружающее пространство в трёхмерный лабиринт простреливаемых площадей, главенствующих высот и путей отхода, а в отдалении растягивая горизонт в деформированную плоскость.

Далеко на юго-западе, по меньшей мере в пятнадцати милях, начинался частокол башен, но здесь они едва были видны из-за горизонта, утопая во влажных испарениях. Да и «гоутонг» не улавливал вокруг ровным счётом ни единого сигнала, только слабое эхо спутников.

Значит, «почти отрезали»? Что такое, по-вашему, это «почти»? Пятнадцать миль по здешней пересечёнке – даже если найти какой-нибудь старый раздолбанный хайвей, на него, во-первых, небезопасно соваться, а во вторых, там в покрытии наверняка десятифутовые трещины.

– Так, ладно, двигаемся в сторону агломерации, каждые двести ярдов оставляйте эхо-маяк, как доберутся наши – отследят. Если нет, часов за семь мы должны добраться.

Трое «вояк» переглянулись, но ничего не сказали. Один тут же двинулся в сторону ближайшего пролома, что чернел в стене, остальные двое рассредоточились, водя туда-сюда стволами разрядников.

Директор Баум пожал плечами и, спотыкаясь, потопал в указанном разведчиком направлении. Семь часов по руинам в его отнюдь не походных туфлях и костюме – задача не из приятных. Лучше не думать об этом. Миоактиваторы он приберегал на момент крайней необходимости, на скорости он точно долго не протянет.

У вояк в их армопласте с силовым экзоскелетом таких проблем не было. Жалко, что ему не пришло в голову взять с собой хотя бы одного в более серьёзном обвесе, он бы директора Баума банально нёс бы на себе, эти же экзосьюты не были рассчитаны на переноску грузов – максимум пара стволов и ранец с амуницией, к тому же, надо же было кому-то и посматривать по сторонам, а не заниматься только персоной директора Баума.

Вот ведь хеллня, посреди континента, между трёх самых крупных агломераций Северной Америки, в жалких пятнадцати милях от границ цивилизованной жизни ты попадал в какой-то форменный постъядерный апокалипсис, кошмарный сон сценариста виртмиров реала. Населению нравится.

Ужас, подумал директор Баум, во что мы превратили нашу планету. Вокруг расстилался настоящий гигантский могильник. Заденешь неловко ногой валяющееся под ногами, а оттуда выкатится то пластиковая голова жуткой куклы, то керамическая чашка с отбитой ручкой. Просто безумие какое-то, здесь и вправду можно было запросто сойти с ума.

Странно