"Фантастика 2023-178". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Первухина Надежда Валентиновна

— Лады. Тогда идем пить кофе.

В столовой их ждал накрытый круглый стол, на котором сиял фамильный кофейный сервиз. Илья Николаевич сидел за столом, но, завидев Лизу, встал и бережно подхватил ее под руку:

— Садитесь, деточка! Глеб, не стой столбом, подвинь даме стул!

— Спасибо, — прошептала Лиза и без сил опустилась на стул.

Глеб налил ей кофе в изящнейшую чашечку лиможского фарфора, на блюдце положил печенье. И при этом не переставал искать ее взгляда. А Лиза смотрела исключительно внутрь себя. Она понимала, что в ее душе образовалась пустота и ее невозможно заполнить.

— Лизочка, — откашлявшись, заговорил профессор Верейский, — надеюсь, при этом неудачном спиритическом сеансе вы не сочтете меня самого неудачником и шарлатаном?

— Нет, что вы.

— Мы с моим внуком проводили десятки, да что там, сотни сеансов, и до сих пор срывов не было. Почему сегодня все пошло не так…

— Может быть, мое присутствие…

— Нет, Лиза, нет! Вот, кстати, примите для поправки здоровья пятьдесят грамм настоящего уссурийского бальзама. Тут такие травы!

Лиза выпила бальзам и почувствовала, как он огнем разлился по ее телу. Она ощутила небывалую бодрость.

— Илья Николаевич, Глеб сказал, что в комнате для сеансов полным-полно сажи. Так давайте я начну уборку.

— Сейчас ни в коем случае! И в ближайшие три дня тоже. Я еще поработаю над этой сажей. А сейчас Глеб отвезет вас домой, чтобы вы хорошенько отдохнули. И вот — возьмите ваш аванс.

Профессор протянул Лизе две тысячи.

— Отдыхайте, и всего вам хорошего, Лиза. Я обязательно позвоню вам.

От профессора Лиза позвонила родителям, чтобы они не волновались, почему она появится так поздно.

У Глеба была вполне симпатичная «Лада Приора», впрочем, Лизе было не до марки машины. Ее трясло, и все сильней разрасталась в ней пустота.

Они сели в машину, Лиза назвала адрес и умолкла, уставившись в окно. Глеб пытался как-то ее развлечь студенческими байками и анекдотами, но потом тоже примолк. Вздохнул.

У Лизиного дома машина остановилась. Глеб вышел, открыл перед дамой дверцу:

— Все для вас, сударыня!

Лиза вышла:

— Спасибо, Глеб.

Она повернулась было к дому и тут услышала удивленное:

— Ты что, меня даже не поцелуешь на прощанье?

Глеб сказал это таким возмущенным тоном, что Лиза опешила и ей стало стыдно. Неужели так трудно чмокнуть в щечку в общем-то неплохого парня? Убудет от нее, что ли?

— Поцелую, — усмехнулась Лиза. И коснулась губами щеки Глеба.

А потом… Потом губы этого мальчишки как-то непостижимым образом нашли ее губы и удержали. Они целовались, как показалось Лизе, так долго, что пора было встать заре.

Наконец Глеб оторвался от нее.

— Мне понравилось, — хрипловато прошептал он, касаясь подбородком ее затылка.

— Мне тоже, — неожиданно для себя прошептала она. И вдруг так остро почувствовала всю прелесть ночи с ее птицами, сиренями, травами и прочими красотами, что захотелось петь.

Но петь она не стала. Вместо этого легко скользнула пальцами по груди Глеба и вошла в подъезд.

И только возле самой своей квартиры поняла, что шла по лестнице, не касаясь ногами ступеней.

Шамбала

Время неизвестно

Новая одежда Друкчена была так прекрасна, что ему на миг показалось, что ее взяли из какого-то музея. Сначала его облачили в тонкую белую сорочку с шитьем и такие же тонкие нижние штаны. Затем, при посредстве человека, которого Друкчен счел распорядителем церемоний, на нашего героя надели широкие шелковые шаровары бирюзового цвета, расшитый золотом жилет и темно-синий, до пола халат, на котором бисером были вышиты хризантемы. Обувь тоже была старинная — плетенные из золотых нитей башмаки с маленькими бубенчиками на носках. Когда Друкчен увидел себя в зеркале, он поразился. Он не узнавал себя! Разве это тот Друкчен, что пробавлялся случайными заработками в Лхасе, мучился от безденежья и безысходности! О нет! Из зеркала на него смотрел золотоволосый красавец с оливкового цвета кожей, с ясными глазами и в роскошном одеянии. Да уж, вот тебе и музей. Но что музей! Отныне все вокруг представляло музей, но живой, действующий, и Друкчен, как он понимал, занимал в нем не последнее место.

Волосы Друкчена, к слову сказать, тоже изменились, став золотыми. Лекарь Гамба сказал, что прежние волосы тибетца сгорели вместе с кожей, и он обрел новые, из тончайших золотых нитей, по милости принцессы Ченцэ — Зари Богов.

— Я так волнуюсь, — сказал Друкчен. — Сможет ли мое смертное око выдержать вид солнцеликой принцессы и ее божественного жениха?

— Не бойся, — успокоил его Гамба. — Очи тебе тоже заменили. Ты весь обновился, как молодой орел, Друкчен. Однако, чтобы ты не волновался, вот тебе веер — им ты можешь прикрывать лицо в присутствии высоких особ. Но вот за тобой пришли.

И действительно, пологи, отделявшие ложе Друкчена от остальной комнаты, поднялись, и он увидел двух стройных воинов в доспехах и при копьях. Приглядевшись, он понял, что воинами были женщины.

— Следуй за нами, Друкчен, — произнесла одна из них.

Когда женщины повернулись спиной, он увидел, что у них есть узкие, как у стрижей, крылья.

И Друкчен пошел. Его сначала вели длинным коридором с горевшими по стенам масляными светильниками и полом из гранитных плит, затем коридор кончился, и они вышли на огромную площадь, которая по размерам была, похоже, больше площади Тяньаньмень. Здесь, на краю площади, Друкчена поджидала повозка. Сделана она была из позолоченного дерева, а как прекрасен был конь, впряженный в нее! Грива его достигала позолоченных копыт, а в уши были продеты золотые серьги. Мало того, над спиной коня тоже трепетали прозрачные, поблескивающие крылья.

— Я действительно в Шамбале, — прошептал Друкчен. — Нигде на земле такое невозможно.

Он со своими спутницами сел в повозку, одна из дев гикнула, и конь понесся через всю площадь. Пока конь мчался, Друкчен любовался небом. Было оно здесь лилово-сиреневого цвета, с зеленоватыми, как нефрит, облаками.

Наконец кони встали у большого здания с покатой крышей, галереями и воротами. Здесь Друкчен и его спутницы вышли.

— Сейчас мы входим в вечноцветущий сад императрицы Ен, — сказала одна из спутниц. — Будь осторожен, человек.

— Обычно здесь мы завязываем людям глаза и затыкаем уши, но принцесса Ченцэ повелела нам не делать этого, считая, что ты достаточно крепок.

— Благодарю вас, — поклонился Друкчен.

И двери в сад распахнулись.

В первое мгновение Друкчен подумал, что сейчас умрет, но умрет от счастья. На него обрушился шквал цветов, ароматов, звуков и форм такого совершенства, какого нет в смертном мире. Если где-то и был рай, то это был вечноцветущий сад императрицы Ен.

По обе стороны вымощенной золотой плиткой дорожки стояли деревья, но никогда в реальности Друкчен столь странных деревьев не видел. У них были красные лакированные стволы, а переплетение ветвей напоминало кружева. Листва же этих деревьев была белой и прозрачной как слюда. Меж деревьев росли кусты и цветы, названия которых Друкчен не знал. Головки цветов, казалось, усыпаны были бриллиантами. Напоминали они лилии, но были куда крупнее и изящнее. Каких только оттенков тут не было, всё радовало глаз!

Друкчен услышал звуки, напоминающие голубиное курлыканье, и огляделся. Он увидел двух птиц, что играли между собой. Оперение этих птиц играло золотом и малахитовым цветом, на головах у них были крохотные венцы.

— Это императорские фениксы, — сказала одна из сопровождающих. — Поклонись им.

Друкчен поклонился. Птицы закурлыкали, словно благосклонно принимали его поклон.

— Идем далее, — сказали охранницы.

Друкчен еще долго шел по саду, и казалось, его сердце не выдержит изнеможения перед этой красотой, но вот сад закончился. Он и его спутницы стояли перед резными дверями из красного лака. Двери представляли собой панно — милостивый бодхисатва в окружении облаков.