Явление Пророка - Эдуард Владимирович Тополь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Гарри, сынок, который у вас час?
– В Москве девять утра, папа, – ответил тот, сидя в своем крохотном кабинетике рядом с офисом посла Малькольма Туна.
– Гм… А у нас тут час ночи, и я один в Белом доме. Президент улетел в Кемп-Дэвид, остальные разъехались на уик-энд. Хочу с тобой поболтать, сынок.
– О чем, папа?
– Да, ни о чем, просто так. Между прочим, ты знаешь, что через неделю наш президент летит в Вену на встречу с Брежневым?
– Конечно, знаю, папа. Мы с послом тоже летим туда.
– А ты мне можешь сказать, что нужно русским от этой встречи?
– Могу, папа. Остановить гонку вооружений, договориться о предотвращении ядерной войны…
– Ну-ну… Это хорошо. Но есть одна проблема, сынок. Наш президент не может лететь на встречу с советским лидером, когда все газеты мира пишут, что в СССР какая-то несчастная женщина третий раз держит в Киеве голодовку только потому, что ее мужа не выпускают в Израиль…
В Москве, на улице Чайковского, в старом трехэтажном доме, а точнее, в одной из его квартир с окнами на здание американского посольства, несколько офицеров КГБ вели прослушку «жучков», спрятанных в раме портрета президента Картера над столом Гарри Катса, помощника посла Малькольма Туна. А русский переводчик тут же печатал на машинке запись этого разговора.
Файл № 53. 2024 год, Израиль
Светская газета «Бокер тов[13], Тель-Авив», 13 июня:
«ОДНАЖДЫ… В ИЗРАИЛЕ», ИЛИ «ДЕСЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ» КВЕНТИНА ТАРАНТИНО
Вместо рецензии
Всемирно знаменитый Квентин Тарантино снял фильм о самом себе, шестидесятилетнем, а еще точнее – о своей жизни в Израиле. Предпремьерный показ этого десятого фильма Тарантино состоялся вчера вечером в тель-авивской «Синематеке», и вот первые впечатления нашего кинокритика Голды Зац.
Как известно, великий и ужасный Тарантино ездит по Тель-Авиву на велосипеде, и в роли велосипедиста стал даже туристической приметой нашего города. Во всяком случае, хозяева трех детских ресторанов, куда Квентин любит приезжать с двумя своими детьми, уже поставили перед входом в свои заведения цветные комические скульптуры Квентина на трехколесном велосипеде. Десятки туристов делают селфи на фоне этих скульптур, а дети и даже вполне взрослые девушки забираются на велик, обнимают Квентина и так позируют для видео и фотосъемок.
Это и стало основой лихого сюжета нового киношедевра Тарантино продолжительностью два с половиной часа.
Начало фильма мирное и даже пасторальное. Солнечным израильским утром Квентин Тарантино катит своим обычным маршрутом по Рамат-Авив-Гимель – покупает свежий хлеб у Баси Шлиц в Healthy Food Store, нашу газету «Бокер тов, Тель-Авив» в киоске «Всё по-старому» у Хаима Рушлица и самые свежие цветы для жены в цветочном салоне «Мазал тов»[14] Ципи и Мойши Каплун.
Весело отвечает приветствиям прохожих на иврите, по-английски и по-французски. Выпивает крошечный эспрессо в арабской кофейне и едет дальше вдоль сада Альфреда Бира по велодорожке, параллельной утреннему потоку машин на улице Элияху Хаким.
И вдруг мимо него на бешеной скорости проносится мотоциклист в черном шлеме. ДВА ВЫСТРЕЛА, Квентин падает, мотоциклист уносится вперед, все машины останавливаются, люди бросаются к лежащему на асфальте Квентину, а какой-то мотоциклист выныривает из пробки и с ревом уносится вслед за террористом…
Слава богу, Квентин встает – он жив и цел, покорежен только велосипед…
А погоня за террористом продолжается: два мотоциклиста несутся по улице Цви Пропес… затем по дороге Намир Мордехай… вой сирен полицейских машин… террорист отстреливается от догоняющего мотоциклиста… соседние машины прыскают в стороны, налетают друг на друга… прохожая девушка в военной форме вскидывает автомат и очередью по колесам мотоцикла сбивает террориста…
Следующая сцена: Квентин в ШАБАКе. Руководитель ШАБАКа говорит ему, что арестованный террорист признался: ХАМАС решил убить Тарантино. «Они не остановятся, – говорит руководитель ШАБАКа. – Или вы уедете в Штаты, или мы будем вынуждены взять вас под охрану». – «Но я не могу уехать, – отвечает Тарантино. – Я же ставлю свою пьесу в театре “Гешер”! И охрана мне не нужна. Почему у себя дома, в Израиле, я должен скрываться от какого-то ХАМАСа?»
Тем не менее, жену с двумя детьми Квентин отправляет в Лос-Анджелес, а сам, отказавшись от охраны, продолжает ездить по Тель-Авиву на велосипеде – в том числе и в Яффо, в театр «Гешер», на репетиции своей пьесы, которую он написал по сюжету своего знаменитого фильма «Омерзительная восьмерка». И как-то, едва Тарантино после репетиции выходит из театра к своему велосипеду, на него набрасывается «любовная парочка» молодых арабов, ножами бьют его в грудь и спину. Однако – Барух Ашем – под пиджаком у Квентино бронежилет, а на террористов тут же бросаются двое прохожих, которые вовсе не прохожие, а негласная охрана, приставленная ШАБАКом к Тарантино без его ведома. Бронежилет спасает Квентино от смерти, но не от ранения, «скорая» «Маген Давид Адом» увозит его в больницу «Асута»…
На допросе в Шабаке арестованные террористы называют своего командира из «Исламского джихада» в секторе Газа. В ту же ночь бригада спецназа ШАБАКа совершает рейд в Газу и ликвидирует этого командира. (Ликвидация показана в фильме с присущей Квентину Тарантино любовью к жестокости и обилию крови.)
В ответ на ликвидацию одного из своих самых высоких командиров «Исламский джихад» запускает в Израиль воздушные шары с взрывчаткой и совершает ночной ракетный обстрел Израиля.
Тревога заставляет жителей Сдерота, Ашкелона и Ашдода среди ночи прятаться в бомбоубежища…
«Железный купол-3» сбивает часть этих ракет, но несколько ракет разрушают дома в Сдероте, а шары с взрывчаткой поджигают кибуцные плантации… И в больнице «Асута» всех пациентов (в том числе раненого Тарантино) по тревоге спускают в бомбоубежище…
Наутро израильская авиация вдребезги разбивает штабные здания «Исламского джихада» в Газе и все его ракетные установки…
Тарантино выходит из больницы, его встречает Даниэла Пик – жена, которая прилетела в Израиль, чтобы срочно увезти Квентина в США.
Но Квентин едет в «Гешер» на генеральный прогон своего спектакля, а после него, скрывшись от телохранителей ШАБАКа и от жены, мчится в аэропорт «Бен-Гурион», садится в первый же самолет в Европу, а там пересаживается на самолет иранской авиакомпании «Махан Эйр» и появляется в Тегеране, в международном аэропорту имени Имама Хомейни. Тут его, конечно, уже ждут пресса и иранские спецслужбы, поставленные в известность о его прилете экипажем самолета «Махан Эйр». Стражи исламской революции арестовывают Квентина, но арест происходит при теле- и фотокамерах всех иностранных журналистов, аккредитованных в Тегеране. Во время
