Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я - Павел Фокин

«Правдивый, порою даже резко выражавший свои мнения, он был удивительно культурен, ибо обладал терпимостью к чужому мнению, умел уважать чужие мысли, даже когда они были враждебны ему. Но эта терпимость никогда не мешала ему крепко стоять на своем.

…Как все люди, прошедшие тяжелую школу жизни, люди, тонко чувствующие, он был сплетен из множества противоречий, которые объединялись трогательной верой в победу добрых начал, тем настроением социального идеализма, которое так характерно для многих – почти для всех – наших „самородков“.

…И вообще это был сказочный человек – воспоминание о нем будит в душе радость и окрашивает жизнь в яркие краски» (М. Горький. Литературные портреты).

СУМБАТОВ-ЮЖИН Александр Иванович

князь, псевд. Сольцев, Южин;4(16).9.1857 – 17.9.1927

Актер, драматург и театральный деятель. На профессиональной сцене с 1876 (Тбилиси). С 1882 в Малом театре в Москве (с 1909 управляющий труппой, с 1918 председатель Совета, с 1923 директор). В 1877 дебютировал как драматург. Пьесы «Громоотвод» (1879), «Дочь века» (1880), «Листья шелестят» (1881), «Сергей Сатилов» (1883), «Муж знаменитости» (1884), «Арказановы» (1886), «Цепи» (1888), «Старый закал» (1895), «Джентльмен» (1897), «Закат» (1899), «Ириниская община» (1901), «Измена» (1903), «Невод» (1905), «Вожди» (1908), «Ночной туман» (1916) и др. Роли в пьесах Шиллера (Дюнуа – «Орлеанская дева»), Гюго (Рюи Блаз – «Рюи Блаз»), Шекспира (Макбет – «Макбет», Ричард III – «Ричард III», Кориолан – «Кориолан»), Бомарше (Фигаро – «Безумный день, или Женитьба Фигаро»), А. Островского (Телятев – «Бешеные деньги», Паратов – «Бесприданница»), Грибоедова (Фамусов – «Горе от ума») и др.

«Это был культурный и талантливый человек, с университетским образованием, прекрасный оратор, энергичный деятель и всем существом своим преданный искусству, умный, тактичный, окруженный всеобщим доверием» (Н. Телешов. Записки писателя).

«Это был тот, кто называется человеком широкой общественности. Как премьер лучшей в мире труппы он нес сильный, большой репертуар. Он пошел на сцену наперекор желанию отца. Его настоящая фамилия была князь Сумбатов. Он оставил ее для своих драматических сочинений, а для сцены взял псевдоним „Южин“. Он был драматург со студенческих лет, его пьесы считались очень сценичными, игрались везде, много и всегда с успехом. Он участвовал во всевозможных театральных, литературных и общественных собраниях, обществах, комитетах. Был широко образован, начитан и с огромным интересом следил за новой литературой. Поддерживал обширные знакомства со „всей Москвой“; был членом всех больших клубов, создателем и пожизненным председателем любимого Москвой Литературно-художественного кружка. При всем этом был игрок, т. е. вел постоянную крупную игру. Не было в Москве ни одного общественного сборища, в котором не было бы на одном из первых мест Сумбатова-Южина. Это был настоящий любимец Москвы. А летом, вместо отдыха, он ездил в провинцию на гастроли, потом в Монте-Карло проверять выработанную за зиму новую „систему“, а оттуда в деревню, в усадьбу к жене, писать пьесу.

Этот человек не знал, что такое лень, и мог бы считаться образцом „кузнеца своего счастья“. Он ковал свое положение, не доверяясь легким средствам, а вкладывая в каждый свой шаг энергию, упорство и настойчивость.

В обществе он был неиссякаемо остроумен и умел монополизировать разговор. Успех у женщин имел огромный.

Он был барственно гостеприимен и во всяком умел найти хорошие качества. Это подкупало. В его квартире происходило множество встреч, собраний, обедов, ужинов» (В. Немирович-Данченко. Из прошлого).

«В Южине красиво было то, что актерство являлось не „второй“, а первой, основной, органической натурой. Дома, в кабинете, на сцене, за обедом, в клубе, в общественном собрании, на репетиции – это был один и тот же человек. Он „монологировал“ в жизни, как и на сцене, и когда слушал собеседника, то как будто слушал партнера на сцене. И это было приятно сценично в жизни и жизненно приятно на сцене» (А. Кугель. Театральные портреты).

«Над ролями своими он работал упорно, долго. Он сам говорил о себе, что тогда доволен ролью, когда „объездит ее, как непослушного коня“, и объезжал он свои роли долго, все время, пока играл их. Так он работал над Чацким в продолжение многих лет, пока не перешел на Фамусова.

…Южин один из первых пришел на сцену из так называемого „высшего общества“ и, главное, принес с собой высшее образование. До Южина актер с высшим образованием был редкостью. Южин резко отличался от симпатичного, но бесшабашного и полусознательного типа актеров, изображавшегося тогда на сцене и в литературе. Всегда корректный, безупречно одетый, вежливый, он был далек от мочаловских или горевских падений и взлетов. Тот тип актера имел свою прелесть, но он был порождением обстоятельств, эпохи, и мне всегда приятно было убеждаться в исключительно хорошем отношении к актеру в лице Южина и „общества“ и, главное, общественности. Уважение, высказываемое ему, поднимало все актерское сословие» (Т. Щепкина-Куперник. Из воспоминаний).

«Первоклассный актер, он был замечательным и ценным руководителем, наставником и учителем.

В этом смысле история Малого театра за его последние 18 лет совершенно не мыслится без Южина. Они – одно. Вот случай, когда можно с полной убежденностью говорить о первенствующей роли личности в историческом процессе. Южин занял этот трудный и ответственный пост в тяжелые минуты, – тогда, когда Малый театр заколебался, его блеск стал меркнуть, лавры начали привядать, его известность затмилась московскими художниками, и на минуту он показался состарившимся и отжившим.

Это видел и сознавал сам Южин, об этом он говорил в своей речи актерам и все же согласился, взял на себя руководительство, и с этого момента театр ожил: „1909“ – не только дата начала новой деятельности у самого Южина, – это и дата обновления и воскресения Малого театра.

И для такой миссии у Южина было все: огромный опыт, подкупающая выдержка и, главное, твердость принципов и ясность целей. Он умел учить и знал, чему учит. Его взгляды отчетливы, и он их формулирует просто:

– Главное, считать, что каждое представление есть первое, и каждая роль в пьесе – роль главная» (П. Пильский. Роман с театром).

СУРИКОВ Василий Иванович

12(24).1.1848 – 6(19).3.1916

Живописец. Член Товарищества передвижников, «Союза русских художников». Постоянный участник выставок Товарищества. Полотна «Утро стрелецкой казни» (1881), «Меншиков в Березове» (1883), «Боярыня Морозова» (1887), «Взятие снежного городка» (1891), «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем» (1895), «Переход Суворова через Альпы» (1899) и др.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});