Охота на купидона - Елена Чалова

Эти места покоряют каждого, кто хоть раз побывал на галечных пляжах, вдохнул смолистый запах сосен и можжевельников и смотрел, как меняется цвет гор на закате и как темной медвежьей шкурой переливается лес на склонах Медведь-горы – Аю-Дага.

В прошлом году Анастасия побывала на Корфу и привезла массу впечатлений, но Крым зацепил ее глубже. Хотелось бродить по горам и низинам, смотреть на море, перебирать пальцами гальку на пляже, рисовать камни и невероятно старые и красивые горы… Но ничего этого сделать не получалось. Распорядок дня в лагере был очень насыщенный, все время приходилось что-то делать и куда-то спешить. На робкие просьбы юной художницы оставить ее в покое и позволить заниматься любимым делом ей объяснили, что свободное время – два часа тихого часа, которые девочки проводят в своей комнате. Спать никто не заставляет, взрослые уже, вот и рисуй. А остальное время изволь поддерживать команду и действовать соответственно намеченному плану. В лагере ведется соревнование между отрядами. Кто наберет больше баллов – тот и победит. А для этого нужно: сделать самую замечательную стенгазету, снять рекламный ролик про лагерь, не набирать штрафных баллов, показать самый веселый капустник – и много чего другого. Нельзя сказать, что это был плохой лагерь, скорее наоборот, просто Лиза с Настей ждали и желали совсем иного. Настя всю эту коллективно-спортивную гонку не очень любила, да еще невозможность рисовать, когда хочется, доводила ее до состояния мрачной молчаливости. Лизка просто с ума сходила, не замечая ни бурной и интересной жизни вокруг, ни красоты природы. Все, о чем она могла думать, – вот он, берег, нарисованный на заветной карте. Вот они – горы. Их видно, но добраться до склонов, пройти по тропам и попасть в пещеры шансов никаких.

– Я сбегу, – прошептала Лизавета, оглянувшись на дверь. – Гора – вот она, за углом, а мы туда так и не попадем. От этого же свихнуться можно!

– Как только поймают – отправят в Москву, – так же шепотом предупредила Настя.

– И ладно!

– Ладно-то ладно, но… послушай, мы ведь сможем добраться только до одного места, понимаешь?

– Нет, – буркнула Лизка, благодарно отметив это «мы», свидетельствующее, что Анастасия не бросит ее в предстоящей авантюре.

– Мы убежим, доберемся куда-нибудь, скажем, до Партенита. Пройдем по горе. Но ты понимаешь, что нас поймают довольно быстро? Администрация тут же оповестит местные власти, и нас будут искать с полицией. Любая попытка сесть на транспорт до следующей вероятной точки поиска, скажем до пещер, – обречена на провал.

– Тут ты права. Надо определить самое вероятное место… Давай так: пойдем в медийный центр, сядешь за комп, я там закладки сделала, это форумы местных энтузиастов и археологов. Просмотришь, может, что найдешь…

– А ты?

– А я пойду очаровывать местного историка и культуролога. Глядишь, чего подскажет.

Дмитрий Альбертович был человеком увлеченным и энтузиастом своего дела. Вся его жизнь заключалась в изучении истории родного Крыма и пропаганде этой истории. Он закончил исторический факультет Севастопольского университета, защитил там же кандидатскую диссертацию и остался в родных стенах преподавать, читать лекции и вести семинары. Некоторое время жить было трудно. Нищенской зарплаты преподавателя на многое не хватало, с репетиторством тоже не очень получалось: предложение явно превышало спрос. Жена, мудро дождавшись, пока муж допишет за нее диссертацию, и защитившись, подала на развод. Дмитрий Альбертович расстроился, но не столько из-за жены, сколько из-за дочки. Натуську он любил, и не только за то, что девочка, открыв рот, слушала сказки о крепостях, которые выстраивали на во-он той горе хитрые генуэзцы, и воинственных турках, которые потом эти крепости осаждали. Впрочем, жена не препятствовала его встречам с дочкой, наоборот, рада была, если он брал девочку с собой на конференцию или очередное выступление. А затем дела Дмитрия Альбертовича неожиданно пошли в гору. По совету научного руководителя он немного переделал текст диссертации и издал в качестве научно-популярной книги по истории Крыма. Его приглашали читать лекции, выступать на международных семинарах, чему немало способствовало знание английского и немецкого языков. Дмитрий Альбертович отнюдь не был тюфяком, просто он никогда не стал бы тратить время на выискивание выгодных моментов и легких путей. Однако, оказавшись востребованным, он не отказывался от работы, стал популярным лектором, его пригласили на местное телевидение вести передачу по истории родного края. Бывшая жена все внимательнее присматривалась к его новой квартире в Алуште, к новенькому «форду» и хорошему ноутбуку и начала задумываться, не стоит ли им проводить больше времени вместе. Дмитрий Альбертович отнюдь не был глуп и видел ее, то есть жену, насквозь. Но он уже решил для себя, что если она надумает вернуться – он возражать не станет: пусть, зато Натуська будет рядом. Денег хватит, он уже почти дописал вторую книгу, и на лето его пригласили работать в медийный центр в дорогущем лагере, что отстроили под Алуштой. Он выговорил себе помощника, на место которого пристроил собственного аспиранта Рому, право отлучаться, чтобы читать лекции и записывать новый цикл передач, и то, что две смены Натуська будет бесплатно отдыхать в этом же лагере.

Как человек увлеченный, Дмитрий Альбертович умел разглядеть столь же одержимых любителей истории. Он сразу понял, что Лиза из старшего отряда – девушка серьезная, и весьма удивился ее начитанности. Само собой, интерес девушки лежал в несколько сенсационной области древних храмов, но это отнюдь не показалось ему странным: в юности всегда тянет на загадочное и тайное, и лишь с годами учишься видеть волшебство и важность самого процесса истории, понимать значимость не только золотых украшений и царских захоронений, но и глиняных черепков и каменных кладок.

Когда Лиза пришла в медийный центр второй раз, он не удивился. Снял очки, потер уставшие от компьютерного монитора глаза и сказал:

– Здравствуйте, барышня. Садитесь и расскажите, что привело вас ко мне так скоро после нашей первой встречи.

Лиза хмыкнула. Дядька, конечно, чудной. Не старый, лет сорок, как ее отцу, но ведет себя словно он профессор, убеленный сединами. Надо же, «барышня»! Впрочем, может, это чтобы студентки и аспирантки не приставали. Она посмотрела на историка с точки зрения студентки и решила, что вряд ли он пользуется большой популярностью как мужчина. Высокий, но сутулый, светлая кожа, красная от южного солнца, светло-серые глаза, ежом стоящие русые волосы. Большой рот, большие руки; не урод, но и Джеймса Бонда его играть не позовут. Впрочем, куда там до Бонда, даже до Индианы Джонса далеко. Впрочем, на фига ей его внешность, главное, чтобы он оказался человеком сведущим.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});