Сочинения - Квинт Флакк

143

К Манлию Торквату

Если ты гостем решишься возлечь на короткое ложе,

Если со скромного блюда вкушать не боишься ты зелень,

С солнца последним лучом ожидать я, Торкват, тебя стану.

Вина будешь ты пить, разлитые при консуле Тавре

Между Минтурнских болот и Петрином вблизи Синуессы.

Лучше коль есть у тебя, так пришли, или мне покоряйся.

Блещет давно очаг для тебя, и начищена утварь.

Брось пустые надежды и брось о богатстве заботы,

Брось даже Мосха процесс: ведь завтрашний праздник — рожденья

10 Цезаря — даст нам и вволю поспать, и, в приятной беседе

Бодрствуя, летнюю ночь провести без ущерба позволит.

Что мне Фортуны дары, если ими нельзя наслаждаться!

Тот, кто ради наследника скуп иль оглядчив, достоин

Зваться безумцем; так пить же начну я, цветы рассыпая:

Дела мне нет, что меня назовут безрассудным за это!

Выход чему не дает опьянение? Тайны раскроет,

Сбыться надеждам велит, даже труса толкает в сраженье,

Душу от гнета тревог избавляет и учит искусствам.

Полные кубки кого не делали красноречивым,

20 В бедности тесной кому от забот не давали свободу?

Хлопоты все на себя возложив, я с уменьем, с охотой

Буду следить, чтоб ковер нечистый иль грязная скатерть

Морщить не нудили нос, чтобы кружка и чашка, блистая,

Зеркалом были тебе; чтоб не втерся меж другом и другом

Гость такой, что слова за порог выносил бы; чтоб ровня

С ровней сидел; для тебя приглашу я Септиция, Бутру,

Также Сабина, коль не зван он раньше на пир и не занят

Девой, милее, чем мы; и для всяких незваных есть место.

Пахнут, однако, пиры, слишком тесные, духом козлиным, —

30 Сколько желаешь гостей, напиши и, дела все отбросив,

Скройся двором от клиента, что стражем стоит перед входом.

144

К Нумицию

Сделать, Нумиций, счастливым себя и таким оставаться

Средство, пожалуй, одно только есть: «Ничему не дивиться».

Люди такие ведь есть, что без всякого трепета в сердце

Могут на солнце взирать, на звезды, на неба вращенье.

Ну, а чем же должны для нас быть земные богатства,

Моря дары, что приносят доход арабу с индийцем,

Рукоплесканья толпы, благосклонная милость квиритов?

С чувством и взглядом каким к тому относиться должны мы?

Этот мечтает о счастье, другой лишь боится несчастья —

10 Оба теряют душевный покой: того и другого

Страх угнетает и все нежданное в ужас приводит.

В горе ли он или рад, опасается он или жаждет —

Разницы нет, коли он цепенеет душою и телом,

Что-то увидев чуть лучше иль хуже своих ожиданий.

Даже мудрец глупцом прослывет и правый — неправым,

Ежели он в самой добродетели в крайность вдается.

Ну же, дивуйся теперь серебру и мраморам древним,

Бронзе, каменьям, твореньям искусств и пурпуровым тканям;

Радуйся: ты говоришь — тебя тысяча глаз созерцает;

20 Рано на форум ходи и поздно домой возвращайся,

Только бы Муту с полей жены не собрать урожая

Больше, чем твой (то был бы позор: он ведь хуже породой!),

Лишь бы он зависть в тебе не вызвал раньше, чем ты в нем.

Что б ни таила земля, на свет все выведет время,

Что б ни блестело под солнцем, сокроет. Пускай и дорога

Аппия знает тебя, и зрит колоннада Агриппы, —

Все же придется идти, куда Нума и Анк удалились,

Острая если болезнь терзает твой бок или печень,

Средство ищи от нее. Хочешь счастливо жить (кто ж не хочет?),

30 К счастью же путь лишь один — добродетель: о ней и заботься,

Бросив утехи. Но если она — лишь слово без смысла,

Как и священная роща — дрова на корню, и не боле, —

То, конечно, беги к кораблям с азиатским товаром!

Надо тебе округлить тысчонку одну и другую,

Третья затем подойдет, а четвертая кучу закончит!

Даст ведь царица Деньга и с приданым жену, и доверье,

Даст и друзей, красоту, родовитость; ведь тот, кто имеет

Много монет, Убежденье того и Венера украсят.

Много рабов у царя каппадоков, да в деньгах нехватка;

40 Будь ты, смотри, не таков! Говорят, у Лукулла спросили

Как-то, не может ли сто он хламид предоставить для сцены.

«Где же я столько возьму? Но все ж поищу; что найдется,

Вышлю». Немного спустя он пишет — пять тысяч нашлося

В доме хламид у него: берите, сколько угодно!

Дом ведь ничтожен, коль нет в нем множества лишних предметов —

Тех, что, хозяина глаз избегая, ворам лишь полезны.

Если счастливым тебя может сделать одно лишь богатство,

Первым ищи ты его и его оставляй лишь последним.

Если же к счастью ведет положенье и милость народа, —

50 Купим раба, называть имена и толкать нас под левый

Бок, чтоб указывать нам, кому протянуть за прилавок

Руку: «Вот этот силен в трибе Фабия, этот — в Белинской;

Ликторов этот дает, кому хочет; курульное кресло

Вырвет он, если сердит…» Обращайся же «батюшка», «братец»,

Каждого возраст учтя, к родне приобщай всех учтиво.

Если живет хорошо тот, кто ест хорошо, то идемте,

Чуть рассветает — удить, чуть захочется есть — на охоту,

Так, как Гаргилий когда-то: рабам спозаранку велел он

Сети, рогатины несть через форум, набитый народом;

60 Чтобы из мулов один тащил, пробирался с рынка,

Вепря, что куплен был там. И, брюхо набив, будем мыться,

Думать забывши о том, что прилично, что нет, заслуживши

Черного списка, беспутным гребцам уподобясь Улисса,

Коим отчизны милей наслажденье запретное было,

Если ж, как судит Мимнерм, без любви и без шуток на свете

Радости нет никакой, то живи и в любви ты и в шутках.

Будь же здоров и прощай! Если знаешь ты что-нибудь лучше,

Честно со мной поделись; если нет, то воспользуйся этим.

145

К Меценату

Несколько дней лишь тебе обещал провести я в деревне,

Но обманул и заставил тебя прождать целый август.

Все ж, если хочешь, чтоб жил невредим я и в полном здоровье,

То — как больному давал — так, когда заболеть опасаюсь,

Дай, Меценат, мне еще отсрочку, пока посылают

Зной и незрелые фиги могильщику ликторов черных,

В страхе пока за ребят бледнеют отцы и мамаши,

Рвенье пока в служебных делах и в судебных делишках

Много болезней влекут, заставляют вскрывать завещанья…

10 После ж, как снегом зима опушит Альбанские горы,

К морю сойдет твой певец, укроется там и, поджавши

Ноги, он будет читать; а тебя, милый друг, навестит он,

Если позволишь, весной с зефирами, с ласточкой первой.

Ты меня сделал богатым не так, как хозяин калабрский,

Грушами гостя кормивший; «Бери, пожалуйста, кушай».

«Будет уж!» — «Нет, ты бери, сколько хочешь еще». — «Благодарствуй»,

«Малым ребятам еще прихвати на вкусный гостинчик».

«Много обязан и так; ухожу я, как будто навьючен».

«Ну, как угодно: свиньям, значит, это на корм ты оставишь…»

20 Мот и глупец раздает все то, чем он сам тяготится.

Неблагодарных рождал такой сев и рождать будет вечно.

Добрый и мудрый готов, говорит, помогать всем достойным,

Но между деньгами он и бобами различие знает.

Верь, докажу, что достоин и я услуг Мецената!

Если ж ты мне не велишь никуда отлучаться, то должен

Крепкое тело вернуть мне, и черные кудри над узким

Лбом, и приятную речь, и пленительный смех, и способность

Плакать за чашей вина, что Кинара капризница скрылась.

Как-то чрез узкую щель прокралась худая лисичка

30 В закром с зерном, но затем, когда досыта там уж наелась,

С полным брюхом назад пыталась выйти бесплодно.

Издали ласка сказала ей: «Вылезть отсюда коль хочешь,

Тощей должна выходить ты из щелки, как тощей входила».

Если меня эта басня заденет, — я все возвращаю:

Жирною птицею сыт, я сна бедняков не прославлю,

Но и свободный досуг не сменю на богатства арабов.

Скромность мою хвалил ты не раз: и царем и отцом ведь

Звал я тебя как в глаза, так нисколько не ниже заочно.

Так неужель не верну тебе с радостным сердцем подарки?

40 Право, не худо сказал Телемах, сын страдальца Улисса:

«Местность Итаки совсем для коней неудобна, на ней ведь

Нет ни обширных равнин, ни лугов, что обильны травою;

Дар твой оставлю тебе я, Атрид, — он тебе и пригодней».

Малое малым к лицу: не царственный Рим ведь, а Тибур

Манит спокойный меня или город Тарент безмятежный.

Дельный и стойкий Филипп, ведением тяжб знаменитый,

В третьем часу пополудни, окончив дела, направлялся

К дому, — в преклонных летах уже был он, — ропща, что Карины

Слишком далеки от форума. Вдруг, говорят, он приметил —