Невысказанное - Сара Бреннан

— Мы не встречаемся и никогда не будем! — Кэми услышала, что ее голос раздался несколько громче.

Анджела вздрогнула. — Никаких громких звуков, это время для прикорнуть.

Кэми перегнулась через свой стол. — Я же ведь не одна из тех девушек, нет?

— Тех девушек, которые тревожат мое время для прикорнуть?

— Тех девушек! — сказала Кэми. — Ты знаешь каких. Которые срослись словно сиамские близнецы с каким-либо парнем и все, о чем они говорят, это этот парень, и они больше не тусуются со своими друзьями, потому что проводят все свое время с этим парнем. Мы ненавидим таких девушек!

— Я практически всех ненавижу, — указала Анджела.

— Мы должны устроить девичник, — сказала Кэми. — Сегодня вечером. Горячий шоколад со сливками и коробка выпечки моей мамы. Ты за?

Глаза Анджелы закрылись. — Только из-за выпечки.

Кэми вернулась к созерцанию Генри Торнтона, который уговорил ее стать Матой Хари интернета с помощью зеленой иконки "Пользователь онлайн" в его профиле. Она уставилась на его худощавое, серьезное лицо. — Мужчины приносят одни проблемы, — сказала она. — Спасибо, Господи, за девичник.

— Девичник? — спросила Холли, стоящая в дверях.

— Присоединяйся, — сказала Анджела, не открывая глаз.

— Да, присоединяйся, — через мгновение сказала Кэми.

— С радостью, — Холли вошла внутрь, привнеся с собой великолепие. Анджела подвинулась, чтобы Холли могла сесть на диван и прислониться к ногам Анджелы. — Я бы сказала, что наша лучшая возможность потанцевать — это пойти в подвал в "Колоколе и Тумане".

Анджела полностью открыла глаза. — Куда-то, где есть другие люди? Но другие люди мне надоедают.

— Я знаю, Энджи, но я буду держать их в стороне и, помимо всего прочего, они не надоедают тебе на столько сильно, на сколько ты говоришь.

— Хочешь поспорить? — спросила Анджела. — На большую сумму? Хорошо, но после этого мы получим горячий шоколад, выпечку и много-много сна.

— Классно, — сказала Холли, обняв колени. — Я уже много лет не ходила ни к кому на ночь.

Кэми подумала, что это идеальный план для того, чтобы поднять ее дух. Только сначала ей придется разобраться с некоторыми деталями.

Когда Кэми достигла дома Анджелы тем вечером, то за воротами обнаружила паркующую свой мотоцикл Холли. Холли подняла взгляд и улыбнулась, когда увидела ее.

— Подожди минутку.

Кэми с общительным видом прислонилась к мотоциклу. — Твой намного больше блестит, чем у Джареда.

— Потому что это позор, то как он с ним обращается, — сказала Холли с необычной для нее суровостью. — Мне нравится, когда вещи красивы. Плюс, я люблю сама работать над ним. Это Триумф — классический мотоцикл. — Она одарила блестящую синюю поверхность нежным похлопыванием.

— Джаред работает над своим, — беззащитно сказала Кэми. — Просто он использует его…я так думаю…немного в качестве средства для ухода от реальности.

Холли пожала плечами: — Ну, конечно. Поэтому я сама за ним и слежу. Когда все становится слишком и все заняты криками друг на друга, иметь возможность удрать, быть в мире и самой по себе, быстро уезжая, — это прекрасно. Но тебе придется заботиться о своем средстве ухода от реальности. Вот в этом и состоит проблема Джареда. Он мало о чем заботиться.

— Он заботится, — запротестовала Кэми.

Холли наградила ее полным сомнений взглядом, а затем встала, стряхивая пыль с джинсов, и Кэми взяла ее за руку. Кэми не задумывалась о том, каким тесным может быть ферма семьи Холли, особенно, если семейство ссорилось. Холли немного говорила о своей домашней жизни. Конечно, не говорила: Холли нравилось, когда все хорошо.

— У меня есть к тебе серьезный вопрос, касающийся девичника, — сказала Кэми. — Я знаю, что для тебя это в новинку, но я потребую быстрого ответа. Ты готова съесть сегодня, по крайней мере, пять эклеров?

— Не знаю, — ответила Холли, смеясь и толкая дверь, пока она скидывала с плеч куртку, под которой на ней были одеты джинсы и розовый блестящий топ с открытой спиной. — Это крупное обязательство.

Они замерли на пороге при виде Анджелы, сидящей за кухонным островком и выглядящей лучезарно прекрасной в своей красной шелковой блузе, но при этом нахмурившейся на Джареда и Эша.

— Их не приглашали, — сказала она. — Но они не уходят. Но теперь вы обе здесь и я желаю прибить их, если вы поможете мне с зачисткой.

— Я подумал, что вы могли бы воспользоваться телохранителем, — предложил Джаред. Он смотрел на Кэми и она чувствовала, что он рад был ее видеть. Она не могла удержаться от улыбки.

Кэми посмотрела в сторону и сняла пальто. Она не выглядела такой длинноногой в обтягивающих джинсах, как Холли и Анджела, но на ней было надето белое платье, стянутое низко спереди и качающееся вокруг нее на манер колокольчика, с ярким рисунком с абрикосами. Она надеялась, что выглядела мило.

Когда ее взгляд вернулся к нему, Джаред не смотрел на нее. Казалось, что он смотрит куда угодно, только не на нее.

— Если ты продолжишь разговаривать с Анджелой, то в скором времени тебе потребуется гипс на все тело, — сказала ему Кэми более резко, чем хотела. Затем она повернулась к своей подруге. — Не переживай, Анджела, я этого и ожидала. Хотя я не ожидала Эша.

Эш одарил Джареда холодным взглядом. — Я пошел за ним, чтобы посмотреть, что он собирается делать.

Так Эш все еще подозревал Джареда.

— Это неважно! — громко сказала Кэми, преодолевая собственный дискомфорт. — Ребята. Послушайте. У нас девичник, где будут танцы.

Кэми исполнила пояснительный танец-шимми. Анджела выглядела смирившейся.

Джаред выглядел развеселившимся. — Что это было?

— Ты должен танцевать так, словно никто не смотрит, Джаред, — проинформировала его Кэми.

— Ты бы то же самое имела в виду, если бы никто не смотрел, потому что был бы слишком смущен из-за тебя?

— Отлично, — сказала Кэми, улыбаясь ему в ответ. — Будь ненавистником танцев. Будь ненавистником радости. Мне все равно. Ты не приглашен! — она хлопнула руками. — У тебя другие планы.

Услышав его реплику, в двери услужливо прошел Ржавый. — Эй, Линберн, мы уходим, — сказал он. Затем он остановился и нахмурился. — Так их здесь двое, — заметил он.

— Второго не надо будет подавлять силой, — уверила его Кэми.

— Несмотря на это моя цена удвоилась, — сказал Ржавый. — Я хочу шесть ужинов, любезно приготовленных тобой для меня в течение следующих двух недель.

— Четыре, — сказала ему Кэми. — И это смешно. Ты умеешь готовить.

— Будь благоразумной, Кембридж, — сказал Ржавый. — Не делать то, что ты умеешь, — в этом вся суть лени. А не делать то, что не умеешь, — просто целесообразно.