Занимательная музыкология для взрослых - Владимир Александрович Зисман

Музыка же требует иных ресурсов. Даже если вы знаете ноты и у вас есть дома фортепиано, то вероятность того, что вы вот так вот ни с того ни с сего в чисто познавательных целях подойдете к нему да и сыграете Революционный этюд Шопена, очень невелика. Не в обиду вам будь сказано. Чистая статистика, не более того.

А ведь существует огромное множество других инструментов, которых просто может не оказаться у вас дома.

Про симфоническую музыку или оперу и вовсе говорить нечего.

Собственно, по этой причине и существует такое явление, как исполнители. Они же интерпретаторы.

Интерпретация

Пересказ глупым человеком того, что говорит умный, никогда не бывает правильным. Потому что он бессознательно превращает то, что он слышит, в то, что он может понять.

Бертран Рассел

Это, собственно, к вопросу об ответственности интерпретатора. То есть понятно, что если в нотах, как мы выяснили, написано не все, то оставшееся приходится на долю исполнителя. Отсюда и разница — не в скорости, громкости или точности, а в дополнительных смыслах. Потому мы и слушаем одни и те же музыкальные произведения в разных исполнениях. Когда в апреле 1943 года Шостакович получил запись «Ленинградской» симфонии в исполнении оркестра Нью-Йоркского радио под управлением Артуро Тосканини, он был крайне недоволен тем, что услышал. И речь ведь не о том, что оркестр плохо играл. Просто у Мравинского, Элиасберга и Тосканини разный бэкграунд и, соответственно, разное ощущение контекстов.

Ведь ноты — это всего лишь текст, и в исполнение этого текста можно вложить разный смысл. Вот, к примеру, вы читаете вслух сказку «Красная Шапочка» и дошли до фразы «Вскочил волк с постели и проглотил Красную Шапочку». Ее можно произнести с дрожью в голосе, ужасаясь печальной судьбе Красной Шапочки.

А можно — с торжеством, радуясь тому, что несчастный голодный волк наконец поел. А Красная Шапочка получила по заслугам, потому что маму надо слушаться и не разговаривать в лесу с незнакомыми животными. Можно считать, что это хороший, справедливый и поучительный конец сказки.

Когда посредника нет

Вообще-то бывают такие композиторы, которым ноты в нашем понимании не нужны. Они работают за компьютером в совершенно иной графической среде и создают уже готовые звуки, которые, конечно же, отображаются на экране монитора в той же системе декартовых координат — по вертикальной оси высота звука, по горизонтальной время, а длина прямоугольничков, распиханных по своим местам, вполне наглядно отображает длину звучания этих самых условных нот. Ну и, плюс ко всему, навешанные на них разнообразные параметры вроде громкости, тембров, частотных характеристик, фильтров и прочих переменных.

Собственно, все уже сделано. Больше никто и не нужен.

Слушайте.

Племянники Гутенберга

В принципе, уже в сороковые годы XV века все было понятно. Нет, не им, мне было понятно.

Мне было совершенно понятно, что если Иоганн Гутенберг начал печатать книги, то не за горами время, когда кто-нибудь начнет печатать ноты. Просто, как вы уже могли заметить, ноты организованы значительно сложнее, чем буквы. Но время в эту эпоху текло уже значительно быстрее, чем при Гвидо, поэтому от первой книги Гутенберга в Майнце до первого нотного сборника Оттавиано Петруччи в Венеции в 1501 году прошло всего полвека.

И тут, как всегда, главное — начать. Издательства начали появляться в Париже, Лондоне, Антверпене, Нюрнберге, Вене.

Нотопечатание действительно очень сложная технология. Просто литерами, как в книге, здесь проблему не решить. Поначалу нотный текст просто вырезали на доске и делали оттиск. Собственно, Петруччи и перешел к наборному шрифту — сначала печатал нотоносец, а поверх него нотный текст, что требовало большой точности.

Технология печати шла двумя путями — набором из нотных литер и гравировкой по медным листам. Набор был, конечно, технологичнее, но значительно сложнее. К примеру, литеры, которые в 1754 году изобрел Иммануил Брайткопф из Лейпцига, состояли из микроскопических деталей — то есть каждую нотку собирали с такой же тщательностью и аккуратностью, с какой Левша подковывал свою блоху. И, между прочим, издательство Breitkopf & Härtel, основанное отцом изобретателя нотных пазлов Бернхардом Кристофом Брайткопфом еще в 1719 году, успешно существует и по сей день.

Гравировку нот на медном листе надо видеть. Совершенно завораживающее зрелище. Кстати, в Интернете можно найти видеоролики на эту тему. Специальным резцом сначала процарапываются пять линеек нотного стана, а потом с помощью металлических пуансонов[53] и молотка набиваются стандартные элементы, такие как ключи, бемоли-диезы, головки нот и так далее. Виртуозная и непостижимая в своей точности, сложности и ответственности работа.

Крупных нотных издательств не так уж и много, для каждого музыканта названия Ricordi, Schott, Boosey & Hawkes, Peters воспринимаются как родные.

Так же, как и российские нотные издательства П. И. Юргенсона, Ю. Г. Циммермана, М. П. Беляева, которые так и остались частью русской истории музыки и культуры. Мы зачастую до сих пор играем по этим нотам. Или по ксерокопиям с них.

Экономика издательского дела в двух словах

В принципе, если поискать, почти любое необходимое произведение можно найти в Интернете. Если ты пианист, вероятно, ты все же купишь в магазине мазурки Шопена или сонаты Бетховена. Но для каких-то менее профессиональных нужд можно и скачать. Вполне бесплатно. Практически без зазрения совести. Партитуры тоже, хотя и не все.

Но если ты дирижер, то все равно купишь бумажную версию партитуры, потому что ее можно всю исчеркать карандашами самых разнообразных цветов. Не в припадке страсти, а вдумчиво и тщательно ее анализируя, размечая фразы, выделяя карандашом особо важные вступления солирующих инструментов или групп, изменения темпов и так далее. Изрисованная дирижером партитура становится ему родной, обжитой.

Партитура, с которой работал выдающийся маэстро, может рассказать очень многое. Потому что в ней видна и логика работы, и ход мысли дирижера. Заглянув в партитуру, можно иной раз больше узнать об интерпретации, чем просто услышав исполнение.

Но здесь речь идет о достаточно популярном симфоническом произведении. А если, допустим, у оркестра в репертуарном плане стоит что-то более эксклюзивное, то администрация оркестра вступает в переписку с издательством и за очень немалые деньги получает в аренду и партитуру, и партии. При этом в контракте оговаривается, что вернуть это надо в определенные договором сроки и без пометок в нотах.

Проблемы здесь видны невооруженным взглядом. Во-первых, в партитуре уже много