Падчерица Синей Бороды - Нина Васина

— Привет, Рита. Как ты меня нашла?

— Нам лучше расположиться на кухне, — суетился Лотаров, пропуская Пенелопу вперед в узком коридоре. — Там нам удобнее будет, осторожно с цветком, дайте мне!

По дороге к кухне Пенелопа решила вымыть руки.

— Ни в коем случае, — дернул ее за руку от ванной Лотаров. — Никакого мыла! Я вам специально приготовлю горячие салфетки. Прошу!

— Перестаньте меня толкать! И почему здесь так темно? У вас что, лампочки перегорели?

— Да садитесь же наконец! — проявил нетерпение следователь и почти силой усадил Пенелопу на стул с высокой резной спинкой, когда она подбиралась к табуретке. — Лампочки нам не понадобятся. Я сейчас зажгу светильники, только вы не нервничайте, Пенелопа Львовна, вы когда нервничаете, я тоже… начинаю потеть. Поверьте мне, вас ждет незабываемый вечер, расслабьтесь и подумайте о чем-нибудь отвлеченном.

— Вы этим своим “незабываемым” вечером меня уже достаточно напугали! — понизила до шепота голос Пенелопа, наблюдая, как Лотаров поджигает масло в шести керамических светильниках.

— Не говорите ерунду. Держите, — ей в колени ткнули что-то тяжелое, Пенелопа дождалась, пока Агей Карпович расставит светильники, и в их слабом свете разглядела, что это — ручная кофемолка.

— А что, света нет? — удивилась она.

— Электрической кофемолкой не пользуюсь, тем более сегодня, в такой неза… В такой важный вечер. Электрическая никогда не сделает помол нужной зернистости, понимаете?

— Нет, не понимаю, — буркнула Пенелопа. — Валяйте. Насыпайте зерна, я готова крутить!

— Насыпайте? — с ужасом в голосе спросил Лотаров. — Вы сказали — насыпайте? Мы будем укладывать их туда по одному!

Пенелопа закрыла глаза и стиснула зубы.

— Не дергайтесь, салфетка! — объявил совсем рядом Лотаров, накрывая ее лицо чем-то горячим и парящим. — Теперь — руки, — он присел у ее колен, убрал кофемолку и стал вытирать безвольно упавшие руки — палец за пальцем, с тщательностью и осторожностью, приговаривая:

— Вот так, а мыло нам не надо, никаких запахов, вот так…

Закружилась голова.

— Можете съесть вот этот кусочек рыбы и две оливки. Оливки — после рыбы.

В кухню зашел кот, потерся о трон Пенелопы. Она скормила ему с руки кусочек рыбы. Лотаров заметил это, ничего не сказал, только засопел осуждающе и протянул еще одну горячую салфетку для рук.

— Лотаров, — осмотрелась Пенелопа в очень уютной кухне с дорогой мебелью, огромным холодильником, керамической электроплитой, — а коньячку не найдется? Дайте для храбрости грамм тридцать.

— Ни в коем случае! — категорично отказал Лота-ров. — Вы только что смазали свой язык и небо рыбьим жиром и оливковым маслом.

— Неужели?..

— Да. Никаких обжигающих ферментов!

— Тогда дайте еще чего-нибудь съесть, я проголодалась.

— Нет! — отрезал Агей Карпович. — Начинаем укладывать кофе в кофемолку.

— Он поставил на стол тарелку, на которой лежали темно-коричневые зерна и несколько зерен помельче и посветлей. — Посчитайте темные зерна.

Не веря себе, Пенелопа пересчитала кофейные зерна, отодвигая их пальцем в отдельную кучку, и доложила:

— Сорок два!

— Многовато, — задумался Лотаров. — Уберите шесть.

— Слушайте, гражданин следователь, если у вас с этим проблемы, так я и на чай согласна!

— Помолчите. Убрали? Спасибо. Ну что, приступим?

— Не может быть! — закатывает глаза Пенелопа. — Так скоро?

— Крутите ручку, а я пока подготовлю горелку. Заметив, что Пенелопа вытаращила глаза, Лотаров терпеливо объяснил:

— Этот кофе нужно готовить только на открытом ог-не, электроплита здесь не подходит. Мы его сварим на спиртовке, при сгорания спирта почти нет запаха.

— Что вы так беспокоитесь о запахах?

— Это важно, потерпите, скоро поймете. Возьмите зерно в руку. Потрите.

Ну? — Жирное, как в масле, — Пенелопа понюхала ру-ку, — и очень странный запах.

— Не нравится?

— Слушайте, кто будет крутить?

— Сначала вы. Недолго. Вот так, достаточно. К удивлению Пенелопы, Лотаров, не дыша, взял из кофемолки на кончик чайной ложки немного крупного помола и высыпал его в турку. Турку поднес к огню спиртовки, потряхивая, пока в воздухе не потекли обволакивающие струйки резкого горького запаха.

— Вот это да! Вот это запах! — восхитилась Пенелопа. — Что это за сорт?

— Я вам потом расскажу, какой это кофе. Пока могу сказать только название. Эпикулянатикур, приблизительно так это называют в Эфиопии. Это не сорт. В этом слове содержится информация о его приготовлении.

— Эпикуляна?.. Первый раз слышу.

— Главное, что вам понравился запах, это главное. Некоторые люди испытывают сильное отвращение к такому запаху. Если бы вам сейчас не понравилось…

— И что? — заинтересовалась Пенелопа, энергично работая ручкой кофемолки. — Вытолкали бы меня за дверь?

— Нет. Я бы включил свет, поставил электрический чайник, достал из холодильника колбасу и торт, я, кстати, пеку отличные торты, открыл коньяк, и мы бы хорошенько поужинали.

Пенелопа только вздохнула, не решаясь ничего сказать.

— Видите эти маленькие, едва прожаренные зернышки? — кивнул Лотаров. — Это дикий кофе.

— Дикий бешеный кофе, — кивнула Пенелопа, уже ничему не удивляясь.

— Нет, я серьезно. Мне их привез друг из Африки. Дикие зерна кофе пахнут острее, у них более сильный аромат, чем у окультуренного.

— У меня уже и так голова в невесомости от этого запаха, куда еще сильней?

— Покажите. Хватит молоть. Высыпаем в турку, осторожно… Теперь — три минуты я покручу мелкие зерна, а вы нагревайте донышко турки вот на таком расстоянии от огня. И потряхивайте, потряхивайте!

— Можно я спрошу, — решается Пенелопа. — Вы привезли тогда кошку?

— Конечно. Если бы я ее не привез, мы не пили бы сейчас кофе, — ответил он непонятно.

— Хорошо. И где она?

— Она сделала свои дела и была отвезена к хозяйке. Я эту кошку беру только раз в год. Редчайший экземпляр, редчайший! Помесь голубой египтянки и донского сфинкса.

— Не может быть! — изобразила на лице восхищение Пенелопа. — Неужели самого донского сфинкса?!

— Зря вы тогда со мной поругались, уехали и не видели кошку. Донские сфинксы — это такие совершенно лысые коты, голая кожа в складочку, ослиные ушки. А египтянки — короткошерстные, похожие на пантеру, только голубовато-серого цвета.

— Подумать только — ослиные ушки! — развеселилась Пенелопа.

— У меня есть сильное подозрение, — понизил голос Лотаров, — что во всей стране, да что там в стране — в Европе! — есть только одна такая кошка, я ее зову андалузкой.

— И что в ней необычного?

— Понимаете, она ест кофейные ягоды. Не верите? Добровольно! Только раз в году я могу позволить себе такое удовольствие, потому что кофе этот очень дорогой, да и чаще, чем раз в год, его пить не стоит, понимаете, иначе это не будет праздником. Повыше над огнем держите, повыше!

— Значит, кошка жива? — ничего не понимает Пенелопа.

— Конечно, жива. Достаточно. Давайте сюда турку. Досыпав помола из диких кофейных зерен, Лотаров в пять приемов сварил в турке кофе. Сначала он налил совсем немного воды, дождался пены, подлил еще воды, и так пять раз.

Пенелопе наконец удалось расслабиться, и она наблюдала за приготовлением этого самого… на букву “э”, отрешенно, забыв про время, поудобней устроившись на троне — для этого подтянула к груди коленку и устроила на ней подбородок.

— Кофе готов, — торжественно объявил Лотаров и выставил на стол крошечные чашечки и два бокала, в которые налил воды из бутылки.

— А это я знаю! — оживилась Пенелопа. — Каждый глоток драгоценного кофе мы будем запивать водой, чтобы следующий опять был первым!

— Ш-ш-ш, — поднес к губам палец Лотаров и открыл коробочку с орхидеей.

Разлив кофе по чашечкам, он взял цветок и осторожно освободил его от крошечной колбочки с раствором. Ножом отрезал намокший кончик, и в образовавшейся дырочке тут же появилась прозрачная тягучая капля.

— Давайте вашу чашку, — попросил он шепотом и донес каплю до черной поверхности кофе, после чего слегка тряхнул цветок.

Капля упала. Лотаров сложил губы трубочкой и подышал внутрь цветка, на влажную головку пестика. Тут же снизу из круглого отверстия вытекла еще одна капля. Ее Лотаров стряхнул в свою чашку. Опять поднес цветок к губам…

Пенелопа смотрела, как просачивается очередная капля, она чувствовала удушающе сладкий запах цветка, и когда Лотаров с хрустом нежно сжал лепестки, охнула и дернулась, словно почувствовав его пальцы на своей шее.

— Все. Больше не будет, — он положил смятый цветок рядом с чашкой Пенелопы, осторожно помешал свой кофе ложкой и сделал первый глоток.

Пенелопа досмотрела его глоток до конца, до запрокинутой головы и дернувшегося при глотке кадыка. После чего наклонилась к своей чашке и осторожно втянула губами кофе и все еще плавающую прозрачным озерком на его густой поверхности каплю нектара.