Встать, суд идет! (сборник) - Наталья Нестерова

– Ну, знаете, Самодуров Георгий Петрович! – выпустил дым трубой геймер. – Предупреждать надо. У вас такой букет заболеваний! Не сегодня-завтра в ящик сыграли бы. Мы суррогата едва откачали, пришлось резервные фонды подключать. С вас, по-хорошему, надо было двойную плату брать.

– Опоздал, парниша! – рассмеялся Гога.

– Издержки производства, – согласившись, кивнул очкарик.

– Будь здоров! – направился к выходу Гога.

– Эй, покойничек! – позвал очкарик.

Гога обернулся.

– Вы листочки забыли. Денежки-то еще не закапали. Берите и помните про синдром отмены. У вас месяц жизни или необозримое будущее. Кстати, несчастные случаи: автомобильные аварии, нападение акул – это не в нашей компетенции, а по воле господа бога.

– С ним я договорюсь, – хмыкнул Гога, убирая листки в карман брюк.

Гога каждый час, минуту, секунду чувствовал, как к нему возвращается молодость. Это были упоительные ощущения. Смотрел в зеркало по утрам и видел, как бледнеют пигментные пятна на лысине. Сердце уже не колотилось надрывно, и дыхание не захлебывалось при легкой нагрузке вроде подъема по лестнице на один этаж. Гога перестал пользоваться лифтом, обжираться за ужином, глушить коньяк до отупения. Он пребывал в самом радостном расположении духа, а вокруг все хватались за головы. Потому что Гога рубил бизнес на корню. Те деньги, которые требовалось заплатить за обретенную молодость, нельзя было росчерком пера снять со счетов. Не хватило бы. Поэтому продавались, банкротились, сдавались в аренду заводы, пароходы, пристани и нефтяные скважины. Сотрудники стояли на ушах и не понимали, что происходит. Дети, внуки, жены, бывшие и действующая, переживали нервный стресс, забыли о распрях и вынашивали планы объявить Гогу невменяемым. Из верхних эшелонов власти пришел запрос: по какой причине передел собственности? Друг Сеня умело успокоил кого надо, заверив, что передел пойдет во благо государству.

Гога с Сеней встретились за ужином в отдельном кабинете дорогого ресторана. Денежки на обозначенные счета уже текли постоянным потоком.

– Ну, ты молодцом! – не без зависти покачал головой Сеня. – Такая быстрая реакция. Я-то, – понизив голос, поделился он, – долго выкарабкивался.

– Знай наших! – бахвалился Гога. – Я всегда был тебя крепче. И умней.

– Ну да, ну да, – сверкнул Сеня недобрым взглядом.

– Друг! Я знаю, простить тот мой… как бы проступок сложно. Но ты ведь сумел?

– Как видишь. Ого! – поднял брови Сеня, выслушав Гогин заказ официанту. – Здоровая пища? Никаких жирных отбивных и картофельного пюре со сливками и сыром?

Гогу не оставляла мысль присосаться к фантастически выгодному бизнесу.

– Ты не пытался войти с ними в долю? – спросил он.

– С кем? – Сеня сделал вид, что не понимает.

– Хрен знает, кто они на самом деле. С «Технической инспекцией». Ведь это – Клондайк!

– У меня не те финансовые возможности. Да и у тебя после всех выплат не много останется.

– Нормально останется. Выходы имеются? Кто заправляет бизнесом? У них же там смех на палочке, очкарик игрушками балуется, а я разверну по полной программе.

– Подумаю, – пообещал Сеня. – Мое посредничество…

– Без базара! Два процента.

Сеня усмехнулся и принялся за рыбное филе со спаржей.

– Пять процентов, – расщедрился Гога. – Спортом займусь, – мечтал он. – Где ты в теннис играешь?

– Начни с пробежек, – посоветовал Сеня. – Не стоит форсировать события. Побереги доставшееся здоровье.

– Я буду жить вечно и никогда не умру, – самодовольно заверил Гога.

Гога умер от инфаркта во время пробежки по тропинкам своего заповедника, уже выставленного на продажу. В охотничьем домике Гогу ждала русалочьего вида супермодель, но не дождалась. В полночь она стала искать средства связи с охраной, но не могла найти, поскольку кнопки вызова были спрятаны над камином, за балкой, с виду закопченной. И сотовый телефон не работал, и весь этот дом напоминал то ли музей, то ли случайно сохранившийся приют древнего викинга. Мрак, одним словом. Супермодель, на которую положил глаз один из богатейших людей планеты, до утра проплакала перед холодным камином из дикого камня. Но Гоге было еще хуже. Или уже безразлично. К его скрюченному телу подходили олени, лоси, кабанчики, рядом прыгали белки. Обнюхивали и убегали. Перекормленное зверье остывающий труп не интересовал.

Сеня, Семен Владимирович, открыл своим ключом дверь «Технической инспекции» и быстро прошел по коридору. Племянник Лешка, естественно, играл на компьютере и встать, чтобы дядю поприветствовать, не потрудился.

Семен Владимирович устало опустился на единственный гостевой стул, на котором не так давно сидел Гога.

– Все играешь, наказанье ты наше!

– Ну-у-у, – протянул Лешка, с неохотой отрываясь от компьютера.

– Такие мозги и коту под хвост. Что с платежами?

– Прошли через три оффшора, осели в нужном банке. Все тип-топ.

– Ведь ты умный парень! Такую систему придумал, а время проводишь за всякой ерундой.

– Как сказать.

– Я твоей матери, своей сестре, обещал, что выведу тебя в люди.

– Миллион баксов у меня есть?

– Есть.

– Считайте, что вывели, путевку в жизнь выписали. Дядя Сеня, а что с клиентом?

– Преставился. И царства небесного ему не пожелаешь. Кто ж его туда возьмет? Зато последний месяц наш клиент молодел со страшной силой.

– Как это? – удивился Лешка, которого удивить было чрезвычайно трудно.

– На нервно-психической почве.

Лешка сделал умную рожу, снял очки, принялся протирать стекла, в точности повторяя жест дедушки – отца Семена Владимировича – и собственной мамы. Леха был прирожденным артистом, гениальным математиком и не менее гениальным лентяем, любимцем дяди Сени и всей семьи, источником вечной тревоги.

– Если здоровому человеку говорят, что у него рак, хотя опухоли может и не быть, медики ошиблись, – продолжал Семен Владимирович, – человек все равно начинает быстро загибаться. Если дурню обещают вечную молодость после укольчика, то дурень видит, как у него морщины разглаживаются, и начинает резво сучить конечностями. Все проблемы от нервов, от психики. Абсолютно все!

– Отключаем психику, получаем чистую особь?

– Психику отключить невозможно, даже у такого раздолбая, как ты. С медсестрой расплатился? Она не проболтается?

– Дашка? Никогда. Она ведь богатому папику витамины на фоне глюкозы вкачивала. Никакого криминала. Хотя он почему-то задрых сном младенца. Дядя Сеня, если таких богатых и успешных можно на раз-два-три до нитки раздеть, то чего стоит их успех?

– Тебя действительно интересует ответ на этот вопрос?

Семен Владимирович уже не раз сталкивался с тем, что вопросы Лешкой задавались не для того, чтобы услышать ответы. Вариантов ответов Лешка сам мог с сотню предложить. Племянник любил куражиться, наблюдая, какой из вариантов выберет собеседник.

– В общем-то… – Лешка манерно закатил глаза и заломил руки, пальцы которых, прежде чем переплестись, исполнили трепетный танец.

– Лидия Сафоновна? Или Софья Леонидовна? Твоя учительница по музыке, – угадал Семен Владимирович.

– С вами не интересно, дядя Сеня!

– Зато с тобой обхохочешься. Двадцать с лишним лет только и делаем, что смеемся.

– Давайте не будем отрицать, что в некоторые сложные лично для вас моменты жизни скромное участие отрока…

– Да, да! Ты мне помог, помогаешь и в будущем обязан помочь. Мне в лице отчизны. То есть наоборот.

– Дядя Сеня! Как ни кинь: вы в лице отчизны, она в вашем лице – я же не отказываюсь. Но не часто!

– Знаешь, о чем я, глядя на тебя сейчас, вспоминаю с удовольствием?

– Знаю. Как вы ставили в угол несчастную безотцовщину, вундеркинда с небесно-голубыми глазами…

– У тебя глаза зеленые.

– Сейчас они заплачут. Дядя Сеня, вы помните цвет моих очей!

– Начинай рыдать, я давно не видел, как ты сопли пускаешь.

– Сдаюсь! – поднял руки Лешка.

– Вот эти твои игры! – махнул рукой на монитор Семен Владимирович. – Последние лет пятнадцать бесконечные игры, которые нас сводят с ума… Это только игры?

Лешка снова снял очки и выполнил трюк с протиранием стекол. Семен Владимирович терпеливо ждал, не поддался на провокацию.

– Конечно, не только, – вынужденно признался Лешка. – Игры, программы ведь тестируются. Любителями – за так. Профессионалами – за деньги. Я профессионал.

– Много заработал?

– Если судить по последнему проекту, то гроши.

– Не понял?

– За фокус с уколом молодости Самодурову – миллион в неделю. И столько же за десять лет напряженного компьютерного труда.

– У тебя что, – вытаращил глаза Семен Владимирович, – два миллиона долларов?

– Дядя Сеня, для человека, который отхватил в тысячу раз больше, ваша реакция выглядит странно.

– Я не для себя старался! Для партии! А ты опять сочиняешь! Миллионер нашелся.