Мийол-ученик - Нейтак Анатолий

спарринг… был бы этот бородач равным мне, а лучше — более сильным, тогда я бы ещё подумал. Этот же хорошей драки мне не даст и ничему научить не сможет. Ну его на дно, к моллюскам.

«А быстро он сделал выводы из вчерашнего разговора!» — подумал Мийол одобрительно. И подытожил, ставя точку на правах капитана:

— Вот именно. Нахамил, но осознал и извинился — вот и хватит с него. Им, как и нам, не кланяться надо, а работать. Сворачивайте уже этот никому не нужный цирк… уважаемый коллега.

— Хорошо… многоуважаемый лидер, — неглубоко и медленно кивнул Ниртальвог.

После чего в полторы минуты «свернул цирк». Хотя не удержался — и не забыл куснуть напоследок: мол, не настолько уважаемый слеподыр интересный боец, чтобы «нашему бойцу» с ним сойтись хоть на кулаках, хоть оружно. Так что считайте — повезло вам.

Когда с тримарана начали нырять сборщики, а гарпунёры на его палубе заняли позиции и ситуация в целом вернулась к норме (хотя опасливые взгляды в сторону «Хитолору» никуда не делись), ян-Галифрен спросил:

— И всё же, почему вы так… равнодушно отнеслись к принижению своего статуса?

— Потому что, — сказал Мийол, — я хорошо помню, чем отличаются форма и суть, внешнее и внутреннее. И помню слова премудрого Тарзия.

— Какие именно? Тарзий Ларенский много чего написал. Восемь томов одних достоверно атрибутированных трудов, да ещё штук пять-шесть, авторство которых оспаривается.

— Какие? — переспросил призыватель. — А вот эти.

И процитировал:

— Достойного человека можно узнать по твёрдости без жестокости, силе без насилия, открытости без наигрыша, мудрости без навязчивости, уважению без унижения, щедрости без расточительства, чистоте без порока. Достоинство — внутреннее свойство, высоко ценимое меж людьми; и потому многие, его лишённые, стремятся подделаться под достойных. И многие же, к несчастью своему, бывали обмануты теми подделками, но лишь на время: истинное достоинство отличается от ложного, как золото от позолоты. От себя и отца своего добавлю: не одежда делает человека, но человек одежду; и не статус красит разумного, но разумный обретает и поддерживает статус. С этими, — Мийол махнул в сторону тримарана, — я встретился в первый раз в жизни и, скорее всего, после завершения Великой Морской Охоты никогда более их не увижу. Так что мне в их мнении обо мне? Пусть думают, что хотят… пока не перенимают нашу добычу. Но море велико и добычи в нём хватит на всех.

— Вот только Кракен в Валисагго — единственный!

— Верно. Но мы не за ним сюда явились. Каждому Охотнику — добыча, достойная его; я пока не достоин добыть Кракена, что признаю спокойно, без ревности и зависти; но меня вполне удовлетворит и та добыча, что помельче. Которой я — сейчас и здесь — уже достоин.

Глубина 5: поддержка в море

— Уже больше двух часов плюхается. А говорил — «я быстро!»

— Не ворчи, лидер, — Рикс ненадолго поднял голову и снова вернулся к сортировке. — Что плохого-то? Севелад ведь не просто так плавает, не для удовольствия своего!

— Только потому я его и не отозвал.

— Скоро придётся отзывать, — заметила Шак. — Центр Валисагго близится, дно всё глубже, опасность растёт. Соваться в море без защиты становится всё рискованней. И усталость копится.

— Соседи суются.

И верно: морские Охотники из команды тримарана, всё так же державшегося в полусотне с чем-то шагов по правому борту «Хитолору», ныряли в размеренном рабочем ритме, вытаскивая со дна раковины, длинные ленты, розетки и диски съедобных водорослей (не ламинарией с ундарией едиными, как говорится) и другие водоросли — не съедобные, но полезные: например, служащие сырьём для изготовления морского льна, приправ, красителей и целебных составов. Они тащили в сетях крабов, креветок и омаров, кальмаров и осьминогов, поднимали наверх загарпуненную рыбу самого причудливого вида и расцветки, морских звёзд и морских ежей. Плюс кораллы чуть не сотни видов, плюс черви скамба, из которых добывают изысканную сине-фиолетовую краску для чернил, плюс асмерлии с их токсином — убийственным в своём концентрированном виде, но незаменимым в разбавленном, в качестве компонента противосудорожных мазей и косметических масок, возвращающих коже упругую гладкость юности…

В общем, ровно то же самое, что добывал магоклон и поднимал наверх Севелад.

С той разницей, что с взаимодополняющей чувствительность Мийола электрорецепцией Ската-Громовержца было много легче находить под водой, так сказать, сливки. Охотники соседей гребли подряд всё более-менее ценное, оставляя идущим в третьей линии объедки — но только маг-эксперт, внимательно изучающий находки уже на палубе, мог с гарантией отличить обычные дары моря от тех, в которых присутствует магия, изменяющая и дополняющая их свойства, а потому делающая эти дары драгоценнее в разы. Или даже десятки, сотни раз.

Там, где обычный ныряльщик мог взять опытом; там, где Воин мог обставить обычного ныряльщика за счёт выносливости (Севелад, к слову, именно этим и брал: обычный ныряльщик не продержится в воде два часа, ныряя каждый раз в среднем минут на пять, а на поверхности продыхиваясь едва по минуте) — магоклон попросту чуял и знал, где в стае простая чернопёрая акула, а где такая же на вид, но магическая. Потому ему не требовалось гарпунить всю стаю, чтобы вытащить приз: Скат-Громовержец, подобно умной гончей, выводил на него именно и только намеченную добычу максимальной ценности.

Конечно, под водой работало общее правило корреляции размеров и силы. Если увидел ту же чернопёрую акулу, которая в длину больше, чем магоклон вместе с моноластом — это не иначе как зверь третьего уровня. Вымахала ещё на локоть-два сверх того, удвоив, а то и утроив свой вес? Будь осторожен! Это уже четвёртый уровень, не менее опасный, чем Амфисбена Урагана или тот же Кошмарный Медведь. Учитывая условия, морской магический зверь несёт даже большую угрозу: для него-то глубины — родной дом, а человек там чужак.

Третьеуровневых зверей ещё так-сяк можно брать прямо на месте, используя Ската-Громовержца и оружие, выданное магоклону (хотя для живых ныряльщиков охота на зверя-тройку рискованна сверх меры разумного). Но зверь-четвёрка — это всегда и без вариантов добыча для полноценной команды крупного судна. Если нет возможности вывести его к поверхности, под бросок гарпунёра-верховика — лучше оставить такого в покое. Даже если это самая скромная четвёрка без проявленного стихийного свойства, выросшая из какой-нибудь придонной мелочи.

А уж попытка взять силами команды «Хитолору», скажем, косатку-подавителя четвёртого уровня весом пудов этак