Великие Борджиа. Гении зла - Борис Тененбаум

В августе 1499 года из Рима бежал принц Альфонсо, муж Лукреции Борджиа. Его жена ожидала ребенка, но это его не остановило, он опасался самого худшего. Альфонсо укрылся в одном из замков семейства Колонна, и папе Александру понадобилось немало труда на то, чтобы убедить его вернуться. Поскольку принц опасался появиться в Риме, Александр Борджиа нашел изящный политический компромисс – он сделал свою дочь, Лукрецию, губернатором города и крепости Сполето. Шаг был, конечно, очень необычным – как правило, губернатором папских владений назначался какой-нибудь кардинал, а не 19-летняя женщина. Но папа Александр был человеком без предрассудков, и он решил, что если принц Альфонсо боится приехать в Рим, то уж в Сполето, губернатором которого является его собственная жена, он приехать не побоится.

Что сказать? Папа Александр знал человеческую натуру, был уверен, что Альфонсо Арагонский искренне любит свою жену – и не ошибся. Принц Альфонсо приехал в Сполето в сентябре 1499 года, всего через месяц после того, как Лукреция взялась там за административные обязанности. Как только это случилось, папа пожаловал своей дочери и ее мужу обширные владения, конфискованные после бегства Асканио Сфорца. Совершенно успокоенный, принц Альфонсо не стал больше упираться и в середине октября вернулся вместе с женой в Рим – она должна была вот-вот родить ребенка. Было уже решено, что в случае, если это будет мальчик, его назовут Родриго в честь его деда, Родриго де Борха, ставшего папой Александром VI. Примерно в это же время, в самом начале октября 1499 года, в Италию вторглись французские войска. В их рядах ехал гордый всадник, разряженный в шелка и бархат, новый герцог Валентинуа Чезаре Борджиа.

В Италии его теперь звали по его французскому титулу, переделанному на итальянский лад.

Чезаре Борджиа, герцог Валентино.

Катерина Сфорца, графиня Имолы и Форли

I

Людовик XII въехал в Милан 5 октября 1499 года, почему-то рано утром. Его въезд был обставлен в высшей степени торжественно – над королем несли балдахин, украшенный золотом, а в свите следовали его итальянские союзники и вассалы. Одним из них был Эрколе д’Эсте, герцог Феррары. Семейство д’Эсте славилось своим богатством, двор Феррары слыл самым утонченным в Италии. Герцогам феррарским как бы полагалось быть меценатами и ценителями искусств – но Эрколе д’Эсте в данный момент было не до искусства. Он был тесно связан с проигравшими – с семейством Сфорца.

Союз двух семей, Сфорца и д’Эсте, в 1491 году был скреплен двойным бракосочетанием. Дочь Эрколе стала женой Лодовико Сфорца, а сын Эрколе, Альфонсо, женился на Анне Сфорца. Свадьба была великолепной, церемония включала в себя всякого рода удивительные фейерверки и необыкновенные двигающиеся фигуры. Все это организовал и изготовил инженер при миланском дворе Леонардо да Винчи – и о чудесах незабываемого праздника говорила потом вся Италия…

Однако то, что в 1491 году было знаком успеха и процветания, в 1499-м стало знаком беды. Могущество семейства Сфорца рушилось на глазах, сам Лодовико Моро бежал в Тироль, под крыло императора Максимилиана. Оборонять Милан оказалось некому – а уж тем более некому оказалось защищать Феррару. К тому же до Эрколе д’Эсте дошли сведения, что папа Александр собирается согнать его с трона и передать его владения Чезаре, – и герцог с молниеносной скоростью помчался в Милан и успел все-таки изъявить свою «преданность и покорность королю Людовику».

Ему очень повезло.

А вот семейству Каэтани удача не улыбнулась. Они относились к числу римских баронов, вроде Колонна или Орсини, только что рангом были пониже. Их замки стояли вдоль старой Аппиевой дороги, постройки еще античных времен. Конечно, Римской империи уж больше тысячи лет не существовало, но дорога была построена так, что все еще служила путешественникам, двигающимся на север или на юг от Рима. Из стоящей на дороге античной гробницы Цецилии Метеллы[36] где-то в XI веке была сооружена крепость.

Так вот, еще в 1300 году папа Бонифаций VIII Каэтани отдал эту крепость своей семье. Башня стояла на 3-м километре Аппиевой дороги, если считать от Рима, и служила своего рода естественной заставой, на которой с паломников брали пошлину в пользу семейства Каэтани, заодно уж облагая таможенным сбором и идущие в Рим товары. И Александр VI решил, что совершенно ни к чему оставлять и крепость, и собираемые там пошлины в руках потомков родни папы Каэтани, когда можно обратить их на пользу родне папы Борджиа.

В обычном раскладе карт итальянской политики их не следовало бы задевать. Каэтани были в родстве с Орсини, у них имелись владения в Неаполе, и король Федериго вступился бы за своих вассалов – но сейчас, когда Милан был взят французами и когда Чезаре Борджиа должен был вот-вот получить обещанную ему помощь войсками, расклад не был обычным.

И Джакомо, старший из братьев Каэтани, получил от папы дружеское приглашение приехать в Рим. Он имел глупость действительно приехать – и был схвачен и брошен в камеру, упрятанную где-то глубоко в подвалах замка Святого Ангела. Его обвинили в государственной измене, все владения его семьи были конфискованы, а сам он умер в заключении. Об этом стало известно только позднее, для всего света Джакомо Каэтани просто исчез. Семейство Борджиа очистило Аппиеву дорогу. Теперь внимание папы Александра и его сына Чезаре обернулось в сторону Виа Эмилиа – дороги, ведущей от Рима к Адриатике. Там имелось два ключевых замка – Имола и Форли.

Оба они принадлежали Катерине Сфорца.

II

Мы с ней, собственно, уже немного знакомы – это она в 1484 году, после внезапной смерти папы Сикста, в возникшей сумятице не растерялась и захватила замок Святого Ангела, подчинив себе гарнизон, и удерживала цитадель до тех пор, пока ее муж, Джироламо Риарио, не велел ей оставить папскую крепость. Катерине тогда было не больше 21 года, и она была на 7-м месяце беременности.

Вообще она была примечательной личностью. Ее отец, герцог миланский Джан Галеаццо Сфорца, прижил ее от связи с замужней дамой, Лукрецией Ландриани. Эту даму ему, можно сказать, уступил ее муж, когда герцогу было всего 16 лет – так сказать, из дружеских чувств, – и Катерина была одной из четырех детей, которых Лукреция родила своему любовнику. При миланском дворе особых различий между законным и незаконным потомством не делали, и всех детей воспитывали одинаково, то есть как принцев. Более того – и мальчиков, и девочек учили более или менее одинаково. Во всяком случае, их всех обучали и языкам, и танцам, и тонкому искусству псовой охоты. Катерина росла под покровительством бабушки и еще с детства в точности знала, что политика – это нелегкий труд. Ее выдали замуж в 1473 году – ей было тогда 10 лет.