Абсолютная защита - Валерий Карышев

– Я бы хотел записать более подробно результативную часть приговора.

– Зачем? – поинтересовалась судья. – Вы собираетесь подавать касатку?

– Да, я собираюсь писать кассационную жалобу во вторую инстанцию, в Московский городской суд, на обжалование приговора.

– Пожалуйста, – сказала судья. – Вообще, формально я не обязана вам давать приговор сейчас. Через три дня – пожалуйста. Он пока еще не готов.

– Но вы же зачитывали его! Это же был приговор!

– Это только черновики, – начала пререкаться со мной судья. – Впрочем, я не буду вам перечить. Пожалуйста, переписывайте! – И она протянула мне листки с приговором.

Я быстро стал переписывать текст. Судья, не обращая на меня внимания, обратилась к народному заседателю – пожилому мужчине, сидевшему за столом с чашкой чая:

– Надо же, какие адвокаты пошли! Раньше по такому делу она двенадцать лет влегкую получила бы! Мы за грабеж по 9—10 лет даем. А тут всего пять… Божеский приговор! И он еще, – судья сделала паузу, вероятно мысленно охарактеризовав меня не очень хорошими словами, – собирается его обжаловать! Вот и верь после этого адвокатам!

– Понимаю вас, – сказал я, – приговор действительно хороший. Но пять лет – это тоже большой срок. Даже если бы дали год, я все равно написал бы кассационную жалобу. Это же моя работа.

– Я вас тоже понимаю, – сказала судья.

Неожиданно громкоговоритель, стоящий на столе, зашипел, и оттуда послышался мужской голос:

– Внимание! Перестрелка у здания суда!

Судья моментально отставила стакан с чаем, быстро подошла к сейфу и, открыв его, достала оттуда пистолет «макаров». Она вышла в коридор.

«Что же это значит? – подумал я. – В последнее время бывает все – и взрывы, и нападения, и попытки отбить осужденных… Значит, тут идет какой-то бандитский процесс…»

Не знаю почему, но я быстро стал спускаться вместе с судьей. Внизу уже столпилось много людей. Я подошел ближе к выходу. Теперь я видел, что у здания суда стояли две конвойные машины – «воронки», которые перевозят заключенных. Машины были оцеплены несколькими вооруженными солдатами. На земле лежали два убитых милиционера.

– Что случилось? – судья, держа в руке пистолет, обратилась к стоящему рядом милиционеру.

– Да вот, – сказал он, – бандиты, переодетые в форму милиции, пытались отбить женщину.

– Какую женщину?

– Светличную.

– Господи, так это же моя осужденная! – воскликнула судья. – Что с ней?

– Да ничего у них не получилось. Сейчас она сидит в машине. В тюрьму ее повезем. А бандитов мы застрелили, – капитан милиции указал на лежавшие на земле трупы.

Я пробрался через толпу и приблизился к убитым. Бог ты мой! На земле лежал переодетый в форму майора милиции Николай Громов, бывший начальник Службы безопасности банкира. Зачем он это сделал? Какая цель преследовалась – отбить или убить Марину? С этими мыслями, в шоке, я покинул территорию суда.

На следующий день я отправился в тюрьму, чтобы обсудить с Мариной последние события и, главное, сказать, что подготовил кассационную жалобу и направил ее в Московский городской суд.

Как ни странно, Марина не очень огорчилась из-за приговора.

– Честно говоря, я думала, что мне дадут гораздо больше, – сказала она. – Вы молодец, что смогли снизить срок до пяти лет.

– Послушай, Марина, пять лет – тоже срок немалый… – сказал я.

– Ничего. А то, что жалобу будете подавать, – это очень хорошо. Может быть, как-то сумеете срок хоть на годик скостить…

– Конечно, я просто обязан постараться!

Затем я стал рассказывать про попытку нападения. Но все это, как оказалось, произошло на ее глазах.

– Я все знаю, – сказала она. – Но совершенно не представляю, зачем нужно было отбивать меня, тем более что сделано это было крайне непрофессионально.

– Как это было? Расскажи подробнее, – попросил я.

– Когда меня вывели, Громов неожиданно подошел к конвоирам и, показав удостоверение, сказал, что они забирают меня на новый допрос в Московскую прокуратуру в связи с открывшимися новыми обстоятельствами, и протянул листок. Начальник караула взял листок, сказал, что он должен согласовать это с судьей, и пошел в здание.

Тогда Громов предпринял попытку увести меня силой. Охранники начали сопротивляться. Возникла потасовка. А затем охранники открыли огонь на поражение, и Громов со своим напарником был убит. Я очень испугалась, боялась, что и меня в этой суматохе могут застрелить.

– Как ты думаешь, для чего это было нужно?

– Наверное, Яну нужна я живая. Он будет искать эти деньги.

– А что, действительно деньги пропали? – осторожно спросил я, глядя Марине в глаза.

– Ну, раз он говорит, что пропали, значит, пропали…

Прошло еще несколько дней. Неожиданно меня вызвали в прокуратуру на допрос. Теперь я сам допрашивался в качестве свидетеля по поводу перестрелки у здания суда. Но мои показания ничего не дали, поскольку я практически ничего не видел, только лица убитых. О том, что немного раньше я видел переодетого майором милиции Громова, я умолчал. Следователь был все тот же, Кирилл Самохин. После допроса он неожиданно сказал мне:

– Мы тут провели обыск на квартире Громова. Очень интересная вещь получается. Нашли несколько кассет. Оказывается, они с Ломакиным были заодно. У меня теперь не вызывает никакого сомнения, что на дистанционном управлении сидел именно Громов, он и нажал на кнопку, чтобы убрать сразу и Солодовникова, и Ломакина.

– А для чего это было ему нужно? – спросил я.

Следователь пожал плечами:

– Какие-то у них свои игры идут, непонятные.

– Ну так что, может быть, дело сразу пересмотрим? – спросил я. – Может быть, моя подзащитная никакого отношения к этому не имеет?

– Нет, имеет. Просто я думаю, что убийство банкира готовилось сразу по двум направлениям – ваша подзащитная с Ломакиным и какие-то силы, которые и представлял Громов. Вот все одновременно и сработало.

В последующие дни я был занят опротестованием приговора. Я быстро написал кассационную жалобу во вторую судебную инстанцию и стал ждать назначения срока ее рассмотрения. Дату судебного заседания назначили только через две недели.

По адвокатской практике я взял несколько новых дел, что касается дела Марины, то оно вышло на окончательную стадию.

Вторая инстанция в лице Московского городского суда мою жалобу отклонила и оставила решение суда без изменения, посчитав, что все правильно. Тогда я стал добиваться рассмотрения дела в третьей инстанции – Верховном суде. На пленуме Верховного суда мне повезло. Я сумел привести убедительные доводы. Кроме того, обыграл и гибель Громова, сделав его главным участником и исполнителем убийства банкира Солодовникова. Не знаю, может быть, суд учел мои доводы, но срок наказания Марине снизили до трех лет. И самое главное, поменяли режим. Теперь она должна была отбывать срок не в колонии усиленного, а в колонии общего режима. Это был огромный успех.

Окрыленный победой, я быстро направился в следственный изолятор, чтобы обрадовать Марину новым известием.

Доехав до следственного изолятора, я хотел уже пойти к Марине, как раздался телефонный звонок. Я взял мобильный телефон и услышал знакомый голос. Это говорил Ян.

– Нужно срочно встретиться, – сказал он. – Есть разговор, есть тема.

– Хорошо. Я возле изолятора.

– Сейчас мы подъедем.

Минут через двадцать серебристый «Мерседес» Яна медленно подкатил к изолятору.

– Вот тут ей небольшая малявочка, я написал, – протянул мне небольшую записку Ян. – Передадите?

– Да, передам.

– Что вы думаете о гибели Громова?

Я сделал паузу, словно обдумывая, что мне сказать.

– Громов попытался исправить свою ошибку, – сказал Ян.

– Какую?

– Свое неправильное поведение на первом заседании суда, – коротко добавил Ян. – Ему никто не давал таких полномочий.

– Я тоже этому удивился, – кивнул я. – Он почему-то сразу стал ее обличать.

– Да, он здорово все подпортил. Но, надеюсь, на втором заседании все исправил?

– Да, ситуацию он исправил.

– А дальше, видимо, посчитал, что лучший способ исправить свою ошибку полностью – это отбить Марину Михайловну от конвоя.

– Но получился прокол, неувязочка.

– Да что теперь! О мертвых плохо не говорят, – добавил Ян.

После этих слов у меня не осталось сомнений, что этой акцией руководил Ян, и именно он заставил Громова поменять показания, а может, и предпринять попытку нападения на конвой у здания суда.

После разговора с Яном я поспешил к Марине. Она встретила меня приветливо, будто знала, что ей снизили срок. Я сказал ей об этом. Она подошла ко мне, обняла и поцеловала. Я почувствовал, как сильно бьется ее сердце.

Потом я рассказал ей о встрече с Яном, о нашем разговоре и передал записку. Она быстро прочла ее, тут же достала зажигалку, сожгла листок и выбросила пепел в окно.