Дипломатический труп - Алексей Макеев

– Тогда вывод один. Это мог сделать лишь человек, обладающий профессиональными навыками. Например, ваши ювелиры-оценщики.

– Мои? – Легницкий посмотрел на сыщика как на умалишенного. – Исключено! Да и сидят они в отдельном помещении. Вы хоть представляете себе работу ювелирного салона?

– Вот я к вам и обратился за консультацией, – миролюбиво ответил Гуров.

– Вы хорошо сделали, что пришли ко мне, а не принялись за дело сами, по своему разумению. Так вот, уважаемый господин полковник, эксперты-оценщики принимают готовые изделия от населения. Это скупка чистой воды и ничего больше. Изделия, бывшие в употреблении, в моих салонах всегда лежат отдельно, в особых витринах. Это, как бы вам сказать, разный покупатель. Мои оценщики в торговые залы не ходят. Делать им там нечего. У них свое помещение с отдельным входом. Нет, Лев Иванович, тут вы попали пальцем в небо.

– Но кто-то ведь подменил камни в изделиях. Придется всему вашему персоналу смириться и пройти через очень непростые допросы у следователя.

– Ну, это естественно, – проворчал Легницкий. – Надеюсь, мне не возбраняется проведение собственного служебного расследования?

– Я бы попросил вас, Владислав Янович, воздержаться от таких ходов. Я понимаю всю степень вашей обиды на человека, который, образно говоря, так сильно укусил руку, кормящую его. Мало того, что один из ваших салонов обокрали, так еще и…

– Вы представления не имеете, что произошло! – вдруг взорвался Легницкий. – Вы не поняли главного. Думаете, мне ущерб нанесли, меня прибыли лишили. Плевать мне на деньги! Меня ударили по самому чувствительному месту. По моей репутации! Понимаете? Теперь кто-то может подумать, что Легницкий торгует дешевыми подделками под видом настоящих украшений! Как уличный босяк, разносчик дешевых папирос в двадцатом году!

Гуров кивал, всем своим видом показывал, что он горячо соглашается и разделяет вполне понятное негодование честного бизнесмена.

«Вот ты мне и ответил, дружок, – подумал Гуров. – Вот ты мне и признался в том, что будешь сам носом землю рыть, но негодяя найдешь. Спасибо за помощь, поборник кристально чистого бизнеса! Ты обязательно свяжешься с криминальными боссами и попросишь их помощи. Ведь они занимаются перекупками и сбытом ворованного. Эти подделки ударят и по ним. Заправилы преступной среды очень скоро найдут тех, кто ограбил салон. Ведь это они сбыли посредникам подделки. Криминальный бизнес обязательно захочет выяснить, а не сами ли эти ребятишки занимаются подделкой бриллиантов. Уголовники помогут нам найти воров и изготовителей фальшивок.

Крячко ждал Гурова у входа в ювелирный салон, расположенный в Марьиной Роще. Станислав Васильевич стоял, засунув руки глубоко в карманы, и подпирал спиной стеклянные двери.

Лев Иванович выбрался из машины, подошел к напарнику и осведомился:

– Ты тут атланта изображаешь?

– Не кариатиду же, – ухмыльнулся Крячко. – Вообще-то я не пускаю внутрь прораба, который тут руководил реконструкцией. Не хочу, чтобы он подготовился к ответам. Сюрприз ему готовлю.

– Где он? – Гуров закрутил головой по сторонам. – А директор салона Варнаков?

– Все здесь, на месте, – заверил товарища Крячко.

Он отлепился от двери, нехотя вытащил правую руку из кармана и призывно махнул ею. Из черной иномарки выбрался сутулый и поникший Леонид Аркадьевич Варнаков. Метрах в десяти Гуров увидел вторую машину, за рулем которой сидел широколицый мужчина лет пятидесяти. Рядом с ним расположился лейтенант полиции весьма строгого вида. Видимо, Крячко привлек к работе кого-то из оперативников местного отдела полиции.

– Ну и отлично, – заявил Гуров. – Давай-ка и в самом деле сначала директора потрясем, а потом уже с прораба спросим. Интересно, как они друг перед другом станут объясняться?

Директор подошел и молча кивнул Гурову. Крячко посторонился, давая Варнакову возможность отпереть входную дверь.

Когда процедура снятия с сигнализации закончилась, Лев Иванович подошел к директору и проговорил:

– Теперь поговорим, Леонид Аркадьевич?

– Да, пожалуйста, – ответил Варнаков. – Хотя меня следователь уже дважды допрашивал, да и вы вот… второй раз.

– Бывает, что и в пятый, и в десятый, – проворчал Крячко, стоявший рядом. – Как только появляются вновь открывшиеся обстоятельства, так и возникает потребность пообщаться. Тем более с человеком, который тут за все отвечает. Не забыли?

– Забудешь тут! Так что вы хотели спросить?

– Сколько имеется ключей от кабинета товароведа? – начал задавать вопросы Гуров.

– Вообще-то пять комплектов, но три из них заперты в моем личном сейфе.

– Один, надо полагать, у товароведа, второй у вас, да?

– Естественно. Уж не думаете ли вы, что это я мог подменить камни?..

– А вот такие подозрения тоже вполне естественны, – вставил Крячко. – Вы директор магазина…

– Салона, – вяло поправил Варнаков.

– Плевать, суть от этого не меняется. Хоть станции технического обслуживания. Вы тут первое лицо, сами решаете, у кого и какого рода допуск существует к материальным ценностям. В вашем салоне появились подделки, с вас и спрос. Как они могли оказаться в салоне?

– Да мало ли… – все больше хмурясь, пробурчал Варнаков. – Нам все поставляют из центрального офиса. Ведь эти изделия с фианитом не скуплены у населения. Они пришли с ювелирного завода в головную контору, а уже оттуда к нам.

– Какова вероятность, что кто-то из работников вашего салона мог подменить камни в изделиях?

– Минимальная, – сказал директор и вздохнул. – Я понял ваш вопрос. Камни можно подменить, когда изделие лежит в сейфе товароведа, а не на витрине. Но эта женщина очень редко подолгу остается одна в своем кабинете. К ней постоянно заходят продавцы. Я давно ее знаю. Подозревать эту глубоко интеллигентную женщину просто нелепо!..

– А в зале?

– В зале, если вы забыли, установлены камеры видеонаблюдения. Там постоянно находятся покупатели. Вечером все сотрудники уходят из салона одновременно. Не бывает таких случаев, чтобы кто-то остался после окончания рабочего дня. Задержаться могу я, если возникает необходимость провести какие-то работы. Например, замена батареи отопления или стекла в витрине. Но, извините, во время таких авральных событий мы непременно убираем все ценности из помещения. Там в обязательном порядке присутствует хотя бы один охранник из числа сотрудников ЧОПа, с которым у нас заключен договор. Есть точные инструкции на этот счет. Они в нашем салоне четко выполняются.

– Значит, подделка могла к вам прийти исключительно из центрального офиса? – осведомился Гуров и посмотрел директору в глаза.

Варнаков смутился и ответил не сразу:

– Я хотел бы сказать, что у нас это исключено, но, пожалуй, не могу. Хотя и вот так вот под протокол заявить, что в центральном офисе у нас процветает…

– А без протокола? – Гуров улыбнулся. – Мы ведь ничего не записываем.

Варнаков посмотрел на Льва Ивановича, потом на Станислава и молча отрицательно покачал головой. Сейчас он был похож на рыбу, вытащенную из воды. Они так же беззвучно открывают и закрывают рот, только вот не потеют и глаз не опускают.

«Директор салона не решается ответить прямо, боится таких заявлений. Это понятно, – размышлял Лев Иванович. – Начни он сейчас катить бочку на свое начальство, и то в отместку повесит на него всех собак. С начальством надо жить в ладу. Оно и отмажет, и от ответственности убережет. Уголовной. Но только если ты такое отношение заслуживаешь».

– Ладно, Леонид Аркадьевич, я прошу вас пройти пока в ваш кабинет. Мы еще поговорим, чуть попозже.

Когда Варнаков скрылся за дверью, Крячко вышел на улицу и позвал прораба. Тот, шумно отдуваясь и вытирая лоб носовым платком, забрел в торговый зал следом за Станиславом. Лейтенант замыкал шествие. Он сразу остановился и занял пост у двери.

– Если не ошибаюсь, вас зовут Михаил Яковлевич? – подводя мужчину к Гурову, уточнил Крячко.

– Так точно! – поспешно шевельнул прораб сочными, чуть вывернутыми губами. – Свердлов Михаил Яковлевич.

– Бывший военный? – осведомился Гуров.

– Нет, просто так говорится. Я дисциплинированный человек, – быстро ответил прораб.

Гурову показалось, что этот мужчина хотел было улыбнуться своей шутке, но потом понял ее двусмысленность и решил сохранить серьезное лицо. Улыбка могла получиться несколько заискивающей.

– Хорошо, пойдемте, – сказал Гуров и двинулся в сторону коридора, ведущего к кабинету товароведа.

Все сейфы были опечатаны, мебель отодвинута. В углу валялись кирпичи и куски облицовки из гипсокартона. Лев Иванович поднял кирпич, у которого цементный раствор пристал только с одного торца. В остальном он был девственно чист.

Гараж, который достался Лешке Кондратьеву от родителей, не имел цены. Вообще-то те люди, которые не знали его особенностей, цену предлагали самую настоящую, в рублях. Но Лешка расставаться с этой недвижимостью не хотел.