Афганская война глазами военного хирурга - Александр Карелин

— Глаза! — закричал Борисов, ни на мгновение, не выпуская из рук инструменты.

Его моментально понял Сергей, подскочил, стал салфеткой промокать глаза, вытер лоб. Невский в это время, чудом удерживая одной рукой оба крючка, второй промокал кровь в ране, пытаясь увидеть кровоточащий сосуд. Отбросил тампон в сторону, освободив зажим, захватил им сосуд. Кровотечение прекратилось. Вторым тампоном ассистент снова осушил рану, открыв гранату. Как хорошо, что операционная сестра оставила много таких тампонов на кровоостанавливающих зажимах. Вот что значит опыт!

Иван Владимирович вновь потянул на себя гранату. Очень медленно, но она стала сдвигаться. Еще усилие — и вся «конструкция» в руках хирурга. Он стал понемногу распрямляться во весь свой высокий рост, держа на вытянутых руках гранату, очень-очень медленно, как на кадрах замедленного кино, развернулся вокруг своей оси, опустил гранату в приготовленное отверстие в «колодце», расцепил руки. Граната вместе с инструментами опустилась на песок, зафиксировавшись в стенках сооружения. Сергей тут же накрыл сверху бронежилетом. Невский в это время старательно останавливал опять появившееся кровотечение из другого сосуда. Справился.

Гренц снял каталку с тормозов, открыл дверь. Сразу вбежал санитар Жора, вместе они выкатили раненого. Не имея сил даже говорить, Борисов лишь показал на дверь. Оба направились к выходу. Невский не чувствовал под собой вообще ног, спиной он напряженно ждал взрыва. Видимо, такие же чувства были и у начальника отделения. Несколько метров показались нестерпимо далекими. Почти касаясь друг друга плечами, они подошли к распахнутой двери. Но, все-таки, начальник пропустил подчиненного вперед. Сам вышел, как и подобает «капитану тонущего корабля», последним.

Их внимание привлекли две закутанные в белое мощные фигуры в авиационных шлемах с закрытыми стеклом лицами. Как представители внеземной цивилизации, они вошли в операционную, но вскоре вышли с тяжеленными носилками, направляясь к запасной двери хирургического отделения. Впрочем, этого уже никто видеть не мог — всех удалили из «зоны возможного поражения».

Но расслабляться было рано. Впереди ждала настоящая работа по спасению раненого. Поспешно избавившись от бронежилетов, вновь облачившись в привычную легкую операционную одежду, Борисов и Невский перешли во вторую операционную.

Все уже было готово. Анестезиолог заканчивал подключение к аппарату искусственного дыхания. Копытов уже подготовил операционное поле, обложив его стерильными простынями. Рана на руке пока была укрыта стерильными салфетками. Даже настольные часы уже стояли в углу на заметном месте.

Иван Владимирович привычно бросил на них взгляд, бодро произнес:

— Продолжаем работать, дамы и господа! Время 19:00. Прохлаждаться некогда.

Надо ли говорить, с каким восхищением и обожанием смотрели на него все обитатели операционной. Человек только что совершил настоящий подвиг. С таким руководителем можно было трудиться хоть по 24 часа в сутки…

Последующие почти три часа операции пролетели не заметно. Весь коллектив в операционной трудился, как единый организм. Всем хотелось, чтобы раненый получил надлежащую помощь. Слишком многое пришлось пережить и преодолеть, прежде чем началась сама операция. Слышались лишь отдельные слова, окрики резкие, команды. Люди понимали друг друга без лишних слов.

Через 15–20 минут после начала операции на улице прозвучал приглушенный, удаленный взрыв. На несколько секунд работа замерла. Стало ясно, что это прекратила существование злополучная граната. Чуть позже вошла постовая сестра и тихо сообщила, что уничтожение прошло без происшествий, офицеры- техники с аэродрома, что были в шлемах и уносили носилки, справились с задачей отлично. Сестра так же тихо вышла. Почти единый вздох облегчения раздался в помещении.

Невский исполнял роль второго ассистента, поэтому в основном «держал крючки», расширяя рану, всю основную работу выполняли его старшие товарищи. Ему в подобной операции приходилось участвовать впервые, смотрел «во все глаза», учился-запоминал. Наибольшие повреждения, как и ожидалось, выявились в правом легком. Пришлось удалить особенно поврежденные доли легкого. При ушивании легочной ткани использовались замысловатые инструменты, накладывающие металлические скобки, остающиеся потом на всю жизнь- это напоминало принцип работы степлера. Быстро и надежно. В связи с наличием здесь гемоторакса (кровотечения из самого легкого), плевральную полость дренировали широкопросветными трубками, провели ряд мероприятий по расправлению правого легкого. Зияющие раны грудной стенки ушили. Впрочем, Невский не во всех нюансах операции разобрался — не хватало опыта.

Проще оказалась работа со вторым легким — к счастью здесь не было больших повреждений. Затем наступила очередь обеих рук. Провели первичную хирургическую обработку раны правого плеча, пришлось иссякать размозженные, омертвевшие ткани, в полость раны также вставили трубки для промывания и орошения лекарствами. Совсем немного времени заняло и левое плечо. В заключение были наложены швы с резиновыми выпускниками на кожу обеих рук. Уже когда оставалось немного работы, все услышали, наконец, так ожидаемое пение. Иван Владимирович разрядил обстановку — все самое тяжелое было позади:

«И крики «ура!» застывали во рту,

Когда мы пули глотали.

Семь раз занимали мы ту высоту,

Семь раз мы ее оставляли».

Не преминул он напомнить и свои знаменитые «Правила от ШЕФА». Извинившись за ряд резких выкриков сегодня во время операции в адрес операционных сестер, он важно изрек:

— Шеф не кричит — шеф убедительно высказывает свою точку зрения.

Затем попросил Олесю почесать ему любым не нужным уже зажимом затылок, от удовольствия постанывая. Совсем развеселил всех, когда опять изрек: «Шеф не почесывает затылок — шеф обдумывает решение».

— Слухай все сюды! Сейчас вызываем перевязочную сестру, накладываем парню гипс на руки, его передаем в реанимацию под круглосуточное наблюдение. А сами идем все праздновать наши успешные действия в течение сегодняшнего дня. Возражения не принимаются!

На левую руку наложили сплошной гипс с «окошечком» для зашитой раны, на правое плечо — пока гипсовая лонгета (предстояли еще регулярные перевязки, промывание раны и т. д.).

— Всем спасибо! — закончил операцию начальник отделения.

Все загалдели, стали расправлять затекшие руки-ноги, сразу несколько «мельниц» замахали своими «лопастями». Анестезиолог, не отключая от аппарата, вместе с санитарами переместил каталку с раненым в палату реанимации, выкатив и свой дыхательный агрегат. Операционная постепенно освобождалась. Дело было сделано…