В поисках Евы - Вадим Норд

Закончив разговор, Александр подумал о том, сколько может длиться перемирие с Гаринским. Не успокоится ведь он, такие мягко стелющие не склонны отступаться от своих намерений.

«Der Wolf andert wohl das Haar, doch bleibt er, wie er war», – говорят немцы. Волк может полинять, но характер его от этого не изменится. Впрочем, характер-то не изменится, но зато бизнес может рассыпаться как карточный домик.

Злорадно пожелав Гаринскому скорейшего и полнейшего разорения, Александр стер из списка вызовов номер его телефона, а стильную визитную карточку Максима Владимировича, которая все лежала на столе, разорвал на мелкие кусочки и выбросил в корзину для мусора.

Телефон зазвонил, и снова на дисплее высветился незнакомый номер. Александру почему-то показалось, что это звонит Максим Владимирович, не иначе как Гаринский велел ему извиниться лично, но дистанционно, чтобы не провоцировать лишний раз на рукоприкладство. Поэтому свое обычное «да» Александр произнес весьма сурово и нелюбезно, лучше сказать, не произнес, а прорычал, если вообще возможно прорычать короткое слово, в котором нет ни одной буквы «р».

– Я звоню не вовремя? – спросил знакомый голос и зачем-то уточнил: – Это Ева.

Александр левой рукой ущипнул себя за мочку уха. На всякий случай, очень уж много неожиданного в сегодняшнем, похожем на сон, дне.

– Мне перезвонить? – забеспокоилась Ева. – Ты занят?

– Чем бы я ни был занят, я отвлекусь ради такого случая! – ответил Александр. – Давай, рассказывай, где ты, что с тобой случилось и как ты дошла до такой жизни? Ты где вообще?

– В Москве. На Белорусском вокзале.

21. Алгоритм самопознания

– Я всю жизнь чувствовала себя одинокой, и когда жила с родителями, и потом. Внутреннее одиночество грызет еще сильнее, если вокруг тебя люди, люди, люди. Я привыкла к одиночеству, но я так боюсь его.

Ева начала издалека и говорила путано, перескакивая с одного на другое, но это было уже не так важно. Важно то, что она нашлась, обнаружилась, что с ней вроде бы, если судить по внешнему виду, все в порядке, что она теперь сидит в кресле перед Александром, закинув ногу на ногу, и пьет крепкий сладкий чай с имбирем. Таиландская привычка, там, что не сладко, то не чай.

Александр не торопил гостью. Пока ехали в машине, Ева молчала, только смотрела виновато и виновато же улыбалась. Александру тоже не хотелось вести серьезные разговоры, потому что во время вождения от таких разговоров только вред. Особенно, когда сбоку то и дело проскакивают мотоциклы. Мотоциклов было неожиданно много, не иначе как где-то происходила великая мотоциклетная тусовка, а сейчас, рассредоточившись, они просачивались мимо медленно едущих машин и не то чтобы раздражали, а, скажем так, настораживали. Психологи с психиатрами, наверное, правы, когда ищут корни проблем далеко в детстве. Так оно, наверное, и есть.

А может, и не так, но, едва не угодив в детстве под мотоцикл, Александр начал относиться к мотоциклам и мотоциклистам по-особому. Да, конечно, мотоциклист мотоциклисту рознь, и по одной паршивой овце обо всем стаде судить не стоит, но Александру никогда не хотелось иметь мотоцикл, не тянуло ездить на мотоцикле в качестве пассажира, а на дороге он предпочитал держаться подальше от мотоциклистов. Это, в общем-то, несложно – сбрось слегка скорость, и мотоциклист умчится далеко вперед.

– Одиночества не стоит бояться, – сказал Александр, – это же естественно – некоторое время пребывать в одиночестве. А может, и не некоторое, но это тоже естественно. Найти друга, партнера, собеседника несложно, сложно найти такого или такую, чтобы сразу совпасть.

– Как родной ключ с родным замком – сразу и без притираний-доделок! – подхватила Ева. – Знаешь, как говорят иногда: «Им надо притереться друг к другу». Глупости это!..

Александр согласно кивнул. Да, глупости, не надо никогда ни к кому «притираться», люди не подшипники. Присмотреться – да, узнать получше – да, пожертвовать мелочами ради чего-то несоизмеримо большего – да, да, да! Но не «притираться». Процесс «притирания» людей можно представить только в одном виде – когда во время секса два тела трутся друг о друга. Но это же совсем не то притирание, которое принято иметь в виду. Главное, чтобы все складывалось так, как складывается. Естественно и без принуждения. Есть «совпадающий» человек – хорошо, нет – так будет. Одиночество не лечится, и «лечить» его, то есть пытаться избавиться при помощи условно достойных кандидатур, ни в коем случае нельзя. Только хуже будет.

– Один человек, который несколько лет провел на зоне, сказал мне, что сильнее всего там его мучило одиночество. Я его понимаю.

Заварив новую порцию чая, Александр посмотрел многозначительно в глаза Еве и сказал:

– Пора бы рассказать, что случилось. Почему ты решила исчезнуть? И что ты делала все это время?

– Рано ложилась спать! – ответила Ева, уводя взгляд в сторону.

– «Однажды в Америке» – хороший фильм, – заметил Александр. – Не хочешь, не рассказывай, твое дело. Но, как мне кажется, я мог рассчитывать на записочку или звонок. Хотя бы для того, чтобы не волноваться.

– Деньги я верну, – поспешно сказала Ева. – Можешь не сомневаться!

Александру захотелось стукнуть кулаком по столу. Она что, издевается? Разве дело в деньгах? Но он сдержался. Во-первых, потому что совсем недавно уже выходил из себя (выражение-то какое!) и не хотел делать исключения привычкой. Во-вторых, мужчинам не к лицу проявлять подобную несдержанность в женском обществе.

– Дело не в деньгах, – сказал он, делая между словами более длинные паузы, чем обычно. – Дело в том, что приличные люди не ставят друзей в дурацкое положение, не вынуждают их волноваться попусту, заниматься поисками, ездить в морг на опознание, подавать заявление о пропаже человека в полицию.

– Заявление?! – ахнула Ева. – Зачем?

– А что я, по-твоему, должен был делать?! – чуть было не сорвался на крик Александр. – Ты исчезла и не даешь о себе знать! Никто из твоих знакомых не знает, где ты и что с тобой! Даже тетка, единственная, можно сказать, родственница, тоже ничего не знает!

– Тетка?! – Глаза Евы стали круглыми от изумления. – А ее-то ты как нашел?

Александр рассказал о своих поисках, начиная с обзвона Евиных знакомых и заканчивая «консультацией» на Петровке. Впечатления от знакомства с Евиными родителями слегка сгладил, а закончив рассказывать, добавил:

– Не мое, конечно, дело, но мне показалось, что с отцом ты сможешь при желании наладить отношения.

Ева поморщилась, словно съела что-то кислое.

– Это было просто впечатление, а не совет, – уточнил Александр. – Но тетке-то позвони. Впрочем, ты к ней так и так за документами и вещами поедешь, если уже у нее не побывала.

Ева отрицательно помотала головой, давая понять, что еще не была.

– И позвони Зинаиде, которая Гросс! – вспомнил Александр. – Она очень беспокоилась.

Ева кивнула.

– Но главное, что с тобой все хорошо, – мягко сказал Александр и на всякий случай уточнил: – С тобой действительно все хорошо?

Ева снова кивнула и хотела что-то сказать, но лицо ее вдруг исказилось, нижняя губа задрожала, и она разрыдалась, закрыв лицо руками.

– Ы-ы-ы-ы! – тянула она на ровной низкой ноте, то наклоняясь вперед, то распрямляя вздрагивающую спину.

Александр попытался успокоить – погладил по голове, принес стакан холодной воды, говорил разные слова, но Ева продолжала рыдать и никак не желала отнимать от лица руки. Тогда Александр сел в свое кресло и стал ждать. Все когда-нибудь заканчивается и любая истерика, в том числе. Если человек не делает и не пытается сделать чего-то опасного для себя или для окружающих, то совершенно незачем прекращать истерику при помощи таких крайних мер, как пощечины или обливание водой.

Наплакавшись всласть, Ева убежала в ванну и долго приводила там себя в порядок. Когда она вернулась, Александр невольно ею залюбовался. Роскошная ведь женщина, иначе и не скажешь, хоть и звучит этот эпитет немного пошловато. Красивое лицо (какие глаза, какие губы!), гордая осанка, высокая грудь, бедра, длину которых так и хочется назвать «умопомрачительной», изящные щиколотки. Тяжелые медные браслеты визуально «утончают» запястья, а невероятная ухоженность рук отвлекает внимание от их величины. И такое манящее декольте. Обнаженной грудь Евы Александр никогда не видел, а бюстгальтеры и прочая одежда существенно затрудняют типологизацию груди, но вот тип ягодиц без труда определяется и под одеждой. Яблоки, крупные, восхитительно выпуклые яблоки.[31] Александр почувствовал к Еве мужской интерес, стандартный мужской интерес. Интерес странным, нет, не странным, а вполне закономерным образом сочетался с профессиональной гордостью. Пусть не сам Александр оперировал Еву, но это сделали его коллеги, пластические хирурги. Они исправили ошибку природы и как мастерски исправили!