Тимоти Лири: Искушение будущим - Роберт Форте

Тим Лири внешне выглядел как классический профессор — седеющие волосы, массивные очки, слуховой аппарат, несколько отстраненный и слегка насмешливый вид. Его личный стиль был гениален, очень эффектен и популярен среди студентов. Затем, летом 1960 года, когда он проводил отпуск в Мексике, его друг-антрополог Лотар Кнаут познакомил его со «священными грибами», и этот опыт полностью изменил его жизнь. В своей автобиографической книге «Первосвященник»[56] он описывает свой путь назад в эволюционном процессе до одноклеточной жизни и затем опять наверх, через пласты океанической жизни, до амфибий и первых наземных животных. Поскольку ранее опыты с психоактивными растениями традиционно описыва-лись в мистических или мифических терминах, Лири, возможно, был первым, кто распознал и идентифицировал свои видения как эволюционные этапы или генетические воспоминания. Он решил тогда посвятить остаток жизни изучению мощных способностей психоактивных растений на сознание человека.

Когда он вернулся в Гарвард, он не мог говорить ни о чем другом. Вскоре он узнал, что «священные грибы» были известны ацтекам под названием теонанакатль, «плоть богов», и были объявлены дьявольским снадобьем Испанской Церковью во время завоевания Мексики. На протяжении нескольких столетий они считались несуществующими, мифическими или символическими атрибутами, пока не были вновь открыты в 1950 году Р. Гордоном Уоссоном. Уоссон был преуспевающий банкир, чей интерес к микологии подогревала его обожающая грибы русская жена Валентина. После нескольких лет поисков в Мексике они встретили Марию Сабину, знаменитую мазатекскую curandera, и женщина-маг инициировала их во время ночной церемонии в заброшенной, нищей горной деревушке в горах Оахака. Уоссоны были потрясены опытом и претерпели некую трансформацию сознания.[57]

Вскоре после этого Р. Гордон Уоссон начал дружбу и сотрудничество с Альбертом Хофманном, гениальным химиком-исследователем. Примерно десятью годами ранее, в 1943-м, Хофманн обнаружил поразительные эффекты диэтиламида лизергиновой кислоты (ЛСД), вещества, которое он синтезировал в 1938 году в ходе своей исследовательской работы на фармацевтическую компанию Sandoz, в Базеле, Швейцария. После этого у Хофманна развился личный и профессиональный интерес к веществам этого типа. Взяв у Уоссона образцы мексиканских грибов, Хофманн смог идентифицировать и затем синтезировать психоактивный ингредиент, который он назвал псилоцибином, от гриба psilocybe.

Таким образом появился псилоцибин, активный ингредиент мексиканского галлюциногенного гриба, который потом был выпущен в таблетках фирмой Sandoz, имевшей отделение в Нью-Джерси. Фирма предложила доктору Гарвардского университета Тимоти Лири снабдить его любым количеством этого вещества бесплатно, для исследовательских целей.

Гарвардский Псилоцибиновый проект был начат с целью исследовать с психологической точки зрения поразительные свойства этого вещества. С самого начала Тим Лири принял то, что он назвал «экзистенциально-трансактивным» подходом к эксперименту. Он отказался от безличной клинической атмосферы традиционных психиатрических экспериментов. Помня, что сам он принимал вещество в особой атмосфере, он знал, как важно иметь теплую, ободряющую обстановку в ходе опыта сотрясающих «я» откровений священного гриба.

Олдос Хаксли был тогда в MIT, и он немедленно стал советником в гарвардском Псилоцибиновом проекте. В 1953-м и в 1955-м Хаксли опубликовал две широко известные книги о своих мистических опытах с меска-лином, «Двери восприятия» и «Рай и Ад».

Хаксли описал свой опыт как «красоту красот», открывающую доступ к тому, что он назвал «Большое сознание», которое скрывается за «редукционным клапаном» обычного эгоистического сознания. Олдос и Тим составили дружный дуэт и принимали вместе псилоци-бин в течение этого периода, работая вместе в неклинической, дружеской, но от того не менее объективной и безопасной атмосфере.

Эксперименты в основном проходили в доме Тима Лири. Вначале в них принимал участие и доктор Фрэнк Бэррон, видный исследователь психологии творчества, который был единственным, кроме Лири, сотрудником Гарварда, принимавшим участие в этих экспериментах. Через некоторое время Фрэнк Бэррон вернулся в Беркли и прекратил непосредственное участие в проекте. Впоследствии другой профессор психологии, доктор Ричард Алперт, стал участником Псилоцибинового проекта. Он стал ближайшим сотрудником Лири на все остальное время психоделических исследований в Гарварде и потом в Миллбру-ке. Их близкая дружба и партнерство дали основание для Лири сравнить их дуэт с архетипическими американскими бунтарями и искателями приключений Томом Сойером и Геком Финном.

Некоторые из моих аспирантов в Центре исследований личности стали участниками Псилоцибинового проекта и рассказывали о сессиях в доме Лири. Слушая их разговоры, я заметил, что что-то изменилось в тоне их голосов — появилось какое-то новое качество, новая интенсивность чувств. Они говорили об экстазе, любви, о чем-то личном и одновременно объединяющем их. Это было весьма необычно слышать в строгой и циничной атмосфере Центра исследований личности.

Я был заинтригован. Но я остерегался наркотиков и зависимости от них. Я проэкзаменовал все, чта мог, по литературе на эту тему и обнаружил, к своему удивлению, что они не вызывают никакого привыкания и, кроме того, нет никаких свидетельств о психическом ущербе вследствие их употребления. Я решил попробовать. Возможность представилась, когда Тим решил, что наступило время выяснить возможность применения этих наркотиков для коррекции поведения. Он хотел дать их заключенным в виде реабилитационной терапии, основанной на самопознании. «Давай посмотрим, удастся ли нам превратить уголовников в Будд», — как сказал он в узком кругу. Научные участники эксперимента тоже должны были принимать наркотик, что меня вполне устраивало.

Таким образом, 13 марта 1961 года я пережил свой первый психоделический опыт. Был прохладный воскресный день, когда я пришел в дом Тима. В сессии также участвовали два других дипломника, Понтер Вейль и Лин К., а также жена Понтера, Карин, тюремный психиатр, доктор Мэдисон Преснелл и его жена. После того как мы расположились в комнате, Тим дал каждому по шесть маленьких розовых таблеток, каждая из которых содержала по 2 мг псилоцибина. Сам он, возможно, принял меньшую дозу. У него уже выработалась политика не акцентировать роль гида или учителя, а работать сообща, как партнеры-исследователи. Тем «в менее на всех сессиях, в которых мы принимали участие, Тим в основном задавал общий тон эксперимента.