Останься со мной навсегда - Назира Раимкулова

Фатима любила Нурлана, мужа она жалела. Ей приходилось разрываться между ними двумя.

— Завтра утром я поставлю все точки!

Думая обо всём этом, женщина, наконец, забылась тем самым чутким предутренним сном.

— Вставай, засоня, — Фатима не сразу поняла, где она. Открывши глаза, она увидела над собой улыбающееся лицо мужа. Ей стало противно. Он был смешон и жалок.

— Не уходи, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Только быстро, а то я опоздаю.

Фатима накинула халат. Быстро пошла в кухню. Сполоснув лицо прямо с кухонного крана, она резко повернулась к мужу:

— Я беременна!

От неожиданности её муж присел.

— И ещё, я ухожу от тебя! — Фатима наблюдала, как меняется выражение лица мужа. — Ты смешон и жалок! Ты неудачник! Если бы не мой отец, ты бы так и остался голодранцем! — пошла в наступление Фатима. — Мало того, ты ещё и бесплоден!

Мужчина сжался, как-будто только что получил сильный удар и не мог отойти от боли.

Женщина продолжила многослойную тираду. Эркин, наконец, начал приходить в себя. Но его лицо стало похожим на восковое. На нём застыло выражение безразличия. Он прошёл к гардеробу, достал чемодан и стал машинально складывать вещи.

— Да, да и куда это мы собрались? К мамочке? Беги, беги…. А ты забыл, как предал её много лет назад? Забыл, как бросил её? Трус!

Чемодан упал на пол. Мужчина подошел близко к Фатиме и заглянул ей в глаза:

— Прощай! — Фатиме стало жутко оттого, что она прочла в глазах мужа.

Он больше не сказал ни слова. Она услышала звук брошенных за спиной ключей и хлопнувшей двери. Чувство мерзкое, до сих пор незнакомое Фатиме застряло где-то в груди, между ребрами в области сердца. Она заплакала. Лучше бы он её ударил. Даже в этой ситуации, он со своим благородством опустил её на самое дно.

— Зануда! Ненавижу!

— Алло! Нурик! Приезжай! — Фатима плакала в трубку телефона.

Спустя полчаса приехал Нурлан. Фатима, всё ещё в слезах, открыла дверь и бросилась на шею мужчине.

— Он, он ушёл… Сволочь! Он даже не смог со мной по-человечески попрощаться, — всхлипывала она.

— Он тебя ударил? — спросил Нурлан с сочувствием.

— Да лучше бы ударил! Молча, всё молча… Трус несчастный… — Фатима утерла слезы, посмотрела на мужчину. — Теперь ты доволен? Ты же этого хотел?

— Что это за тон? Да, я хотел этого, но в вину мне это ставить не надо!

Это твое решение, не так ли? — Нурлан пристально взглянул на Фатиму. Глаза его были жесткими и холодными. — Прекрати истерику, иначе я уйду!

Фатима второй раз за утро испугалась. Она замотала головой:

— Я сама приняла решение, ты прав дорогой…

— Раз я прав, собирайся и поехали! На сборы ровно пятнадцать минут. Я жду тебя в машине, — Он повернулся и вышел.

По дороге Нурлан не проронил ни слова. Фатима боялась, что-либо спросить, она не знала, куда они едут. Нурлан жил в городе, но они давно выехали за пригород.

— Останови машину! Мне плохо, — Фатима вышла из машины с посиневшими губами. Села у обочины на траву. Нурлан вышел и сел рядом.

— Ты знаешь, я ещё вчера хотела тебе сказать… Я жду ребенка. Нашего ребенка, — в глазах её снова появились слезы, теперь уже от жалости к себе самой.

Нурлан обнял её и поцеловал в лоб.

— Я же говорил тебе, что у меня уже есть ребенок.

— Но разве ты не хочешь, чтобы я тебе родила?

— Давай об этом потом поговорим, хорошо?

Через некоторое время машина завернула на просёлочную дорогу. То там, то здесь стали появляться домики и строения. Из-за пыли поднимавшейся вдоль дороги окна в машине были плотно закрыты. За окнами Фатима не видела ничего того, что ей могло понравиться.

Ещё с детства она не любила деревню. Приезжая на каникулах погостить у дедушки, у неё выработалась неприязнь к сельчанам. Она не любила, когда приходящие к дедушке гости, такие же пожилые, как и он, целовали её. От них шёл запах уксуса, кислого молока и ещё неприятный запах то ли плесени, то ли могильной сырости. Они целовали её своими беззубыми ртами, оставляя на лице запах слюней. Фатима тут же вытирала лицо рукавом и бежала смывать запах. Ей до слез было обидно, что к ней так относятся.

Машина остановилась возле зеленых ворот. Когда пыль осела, дверцы машины открылись.

— Вот мы и приехали.

— Куда? — Фатима не скрывала удивления. Она вышла из машины.

— Домой, это мой дом. Здесь я вырос, здесь живёт моя мама. Смелее! — он позвонил в дверь.

Во дворе залаяла собака. Послышались звуки приближающихся шагов. Дверь открыла женщина лет шестидесяти пяти.

— Айланайын! Балам! Секетим, приехал! — женщина радостно протянула руки к Нурлану. — Давно тебя ждём, вот Артурчик обрадуется…

Нурлан обнял мать.

— Апа, здравствуй. Я не один.

Мать выглянула из-за спины сына и посмотрела на Фатиму.

— Здрасьте, — Фатима опустила глаза.

— Ай, балам, что ж не предупредил! Погоди, я сейчас, — женщина заковыляла в дом. Через минуту вышла с пиалой в руках. По обычаю трижды обернула пиалу над головой сына, затем проделала это с Фатимой. — Заходи, алтыным, заходи. Как тебя зовут?

— Фатима её зовут, — ответил за неё Нурлан.

— Ааа?! Вы, наверное, работаете вместе?

— Нет, апа, это твоя невестка. Зови дженгешек, — Нурлан заулыбался.

— Оий! Как это? Ой, да, что это я? Домой заводи, давай, а я побегу звать Нурилю.

Женщина вышла за ворота и скрылась.

Фатима стояла посреди двора. Её состояние можно было назвать шоком. Она не ожидала, что Нурлан рос здесь, в деревне.

— Ну, что встала? Проходи! — Нурлан поднялся на крыльцо и кивнул Фатиме.

Уютная, чистая комната, обставленная на манер советских времен, тепло встретила вошедших гостей. В углу стояла детская кроватка-манеж.

— Артур! Сынок, папа приехал, — Нурлан подошёл к кроватке, наклонился и взял на руки ребёнка. — Знакомься, это твоя мама!

На Фатиму смотрели огромные глаза. Мальчик, которого держал на руках Нурлан, был инвалидом. Тоненькое тело с трудом держало огромную голову. Изо рта текли слюни.

— Это твоя мама, Артур, смотри, — ещё раз повторил Нурлан и посмотрел в глаза своей спутнице. Столько боли и горечи было сейчас в его глазах. Фатиме стало плохо. Она нащупала рукой спинку стула и опустила на него отяжелевшее тело.

— Не бойся, он смирный. Его мама бросила нас сразу после рождения. Сейчас ему восемнадцать, — Нурлан нежно уложил сына обратно в кроватку.

За дверью послышались женские голоса. Дверь открылась, и в комнату вошли четыре женщины.

— Оий! Нурлан, молодец! Наконец матери помощницу в дом привёл! — крупная женщина со сросшимися на переносице бровями, широко расставив ноги и подбоченясь, нагло рассматривала Фатиму.

— Ай, красавица! Ну, давайте платок, где он там? — это худенькая черная женщина, с оспенным лицом стала кивать головой матери Нурлана.

Фатима безмолвно сидела на стуле. По щекам текли слёзы.

— Ну-ну, не плачь, ты же уже взрослая женщина! Такого красавца отхватила себе! Любая позавидует!

Женщины окружили её. Принесли белый платок, и громкоголосая женщина с благословением «Биссмиллах!» надела платок на голову Фатиме.

Фатима потеряла сознание.

Глава III

— Чопка! Чооооп-кааааа! Выходи! — в окно полетел мелкий камушек, стукнулся, издав скрипучий звук, отлетел в сторону.

В окне появилась девушка.

— Привет! Ты что так орешь? Как резанная…Я сейчас!

По-весеннему апрельское солнце начинало припекать. Девушка, только что кричавшая подруге, стояла в тени большого тутовника, закрывая глаза ладонью, смотрела в сторону дверей подъезда. Вскоре оттуда выпорхнула Чолпон. Белое шёлковое платье, которое было на ней, хорошо сидело, подчёркивая формы. Мира залюбовалась ею.

— Ну что? Вот она я! — Чопка чмокнула подружку в щёку. — А ты что такая вареная с утра?

— Привет и с днём рождения! — Мира обняла Чолпон, закружила её, обе подруги весело засмеялись. Их смех разнёсся по пустой улице и растворился в воздухе апреля.

— Ну, вот теперь я совсем взрослая и могу сама решать свою судьбу! — твердо заявила Чолпон Мире, которая была младше её на полгода.

— И что ты решила: пойдешь сегодня и всё ему скажешь? — Мира смешно вытаращила глаза, пытаясь изобразить на лице испуг. При этом её брови «домиком» (мама строго настрого запретила их выщипывать) топорщились и торчали в разные стороны. — Ой, мамочка, что будет?!

— А что будет? Будет, так будет, а не будет, значит так мне и надо! — сказала Чолпон взволнованно. Сегодня в день своего рождения, она, наконец, решила признаться в любви. Уже целый год, казавшийся вечностью, её нравился Эркин байке, сосед по подъезду. Семья Чолпон жила на втором этаже, а Эркин с женой на четвертом.