Рыцари удачи. Хроники европейских морей - Александр Снисаренко

Спустя ровно еще одно столетие (как раз около 1320 года) в трактате, написанном все в том же Амаль­фи, было дано первое описание корабельной буссоли (давно уже известной арабам под именем «хукка»), но несомненно, что и она применялась европейцами много раньше, с конца XII века или около того: именно с этого времени начинается внезапный и бурный расцвет портовых городов - Венеции, Амальфи, Пизы, Флоренции и Генуи в Италии, Марселя во Франции, Барселоны в Испании. Это именно те порты, где были сосредоточены практически все торговые связи Европы с Китаем и Индией - через египетских и сирийских посредников в Средиземном море и через итальянские базы Тану и Феодосию на Черном. Ибн Баттута называл феодосийский порт несравненным и утверждал, что он мог принять одновременно до двух сотен самых разно­образных судов. Аналогичные базы-фактории с воен­ными гарнизонами возникли также на побережьях Си­рии и Палестины и на некоторых островах Средиземного моря.

Индийские пряности, наркотики и предметы роскоши занимали особое место в этой торговле. Монополистами в ней были итальянские купцы, долгие годы сотрудни­чавшие с купцами Александрии - всемирного рынка торговли того времени. После завоевания Египта араба­ми и упадка Александрии они вынуждены были искать иные пути. В немецкой народной книге второй полови­ны XV века о приключениях Фортуната упоминается стародавний обычай: «...Когда судно приближается к Александрии, но еще пребывает в открытом море, навстречу ему высылают небольшое суденышко и спра­шивают, откуда судно идет, что они везут и каков их промысел. Те ответствуют, означенную весть передают королю. А когда судно зайдет в гавань, никому не дозволяется ступить на сушу, прежде нежели пришлют охранную грамоту». Охранная грамота выдавалась сро­ком на шесть недель - дольше задерживаться ино­странному судну в Александрии не дозволялось.

Разумеется, европейских купцов такие строгости не устраивали. Итальянцы создали собственную Алексан­дрию в городе Тана в устье Дона - на месте древне­греческой колонии Танаис. С конца XII по XV век через Тану шли караваны к устью Волги, а оттуда через Каспийское море товары Европы проникали в ки­тайские, иранские и арабские города. Из описания флорентинца Франческо Бальдуччи Пеголотти, совер­шившего одно из таких путешествий в 1334-1335 годах и потратившего на него около года, известен маршрут итальянских купцов: Тана - Гинтеркан (Астрахань) - Сара (Сарай) - Органчи (Ургенч) -Отрар (Таш­кент) - Армалек (близ Кульджи) -Карамуран (Гуанчжоу) - Кассай (Ханчжоу) - Камбала (Пе­кин).

Как это ни парадоксально, именно итальянская торговля обогатила Константинополь, сделавшийся главным складочным местом и перевалочной базой всех товаров между Востоком и Западом,- тот самый Кон­стантинополь, который после 1475 года разрушил Тану и выстроил на ее руинах свой главный пункт на Черном море - крепость Азов. Но морской державой он уже не станет никогда. Византийские императоры совершен­но перестали уделять внимание флоту и целиком погру­зились в бухгалтерские расчеты и религиозные раз­мышления, молчаливо признав этим превосходство итальянских эскадр.

Константинополь еще блистал, и никто пока не до­гадывался, что это блеск погасшей звезды, что Восточ­ный Рим уже переступил ту гибельную грань, где конча­ется величие и начинается упадок. Он умирал, но умирал красиво. «Сюда приходят купцы из земли Ва­вилонской, из Месопотамии, Персии, Мидии, всех царств земли Египетской, из земли Ханаанской (Па­лестины.- А. С), Руссии, Венгрии, земли печенегов, Хазарии, Ломбардии и Испании,- делится впечатле­ниями путешествующий раввин Вениамин из наваррско-го города Туделы в декабре 1171 года.- В него стекают­ся для торговли со всех стран, морем и сухим путем, это шумный город; нет подобного ему ни в одной стране, за исключением Багдада, этого величайшего города, который принадлежит измаильтянам... Говорят, что до­ходы одного этого города со сдачи в наем лавок и рын­ков и от пошлины с торговцев, прибывающих морем и сухим путем, доходят ежедневно до 20 тысяч золотых монет. Населяющие эту страну греки очень богаты зо­лотом и жемчугом, ходят разодетыми в шелковые платья, вышитые золотом, ездят на конях, подобно княжеским детям».

Мог ли Вениамин предположить, что дни этого горо­да уже сочтены? Когда в 1199 году папа Иннокентий III заговорил об очередном, Четвертом крестовом походе в Александрию и далее в Сирию, перед крестоносцами встала обычная проблема: нужен флот, и немалый. С этим шестеро послов и прибыли из Франции в Вене­цию в феврале 1201 года. Венецианский дож девяносто­летний полуслепой Энрико Дандоло не сказал ни «да», ни «нет», он обещал подумать.

Торговля Жемчужины Адриатики страдала в те годы, как никогда раньше, ее корабли проходили между двух огней, между Скиллой и Харибдой, поселившимися в горле адриатической «бутылки» - проливе Отранто: итальянский берег пролива принадлежал норманнскому Сицилийскому королевству, греческий - Византии. За­воевание Далматии Венецией не дало того эффекта, какого ожидали, морская полиция не справлялась со своей работой. Выбор у венецианских купцов был неза­виден: норманнские и византийские пираты грабили одинаково чисто. Существовали, правда, и варианты - пираты Далматии у порога родного дома, генуэзские на Корфу, сарацинские в Ионическом море за проливом или папские там, где, по их мнению, было наиблее безопасно. Стихотворение «О падении Рима», сочинен­ное при английском дворе Генриха II Вальтером Мапом, где кардиналы названы морскими разбойниками с ко­рабля «Святой Петр» (так поэт окрестил церковь), куда как близко к истине. Они вездесущи. Если бы хоть один берег Адриатики был не столь опасен...

Вот об этом и размышлял Дандоло в ожидании назначенного послам срока.

Когда они явились вторично, дож сказал, что Ве­неция готова взять на себя строительство судов для перевозки четырех с половиной тысяч конных рыцарей, девяти тысяч оруженосцев (по два на каждого рыцаря) и двадцати тысяч пехотинцев. Кроме того, она пре­доставляет собственные корабли, способные разом пере­везти всю эту ораву со всем снаряжением, в распоря­жение воинства Христова. Но и этого мало: Венеция всего лишь за восемьдесят пять тысяч марок не возра­жает против обеспечения всех этих людей и лошадей провиантом в течение девяти месяцев из тех двенадцати, на которые предлагается заключить контракт... Стан­дарт. Не вызывало удивления и единственное условие дожа: он намеревался самолично присоединиться к экспедиции и взять с собой половину всех венецианцев, способных носить оружие, с тем, чтобы половина буду­щей добычи отошла к Венеции. Для этого Жемчужина Адриатики снаряжала еще полсотни галер за свой счет, в том числе одни из самых крупных для того времени - «Рай» и «Орел». Лишь одно было не совсем обычно в тексте этого договора. Совсем маленькая деталь: направление похода было указано не «в Еги­пет», а «за море». Папа насторожился, но ничего худого все же не заподозрил, и контракт был подписан.

Венецианцы в точности выполнили его условия. Да­же больше: они сразу же дали крестоносцам понюхать крови, введя в ноябре 1202 года свой флот в богатейший хорватский город Зара (Задар), торговый соперник Венеции, незамедлительно разграбленный бравыми ры­царями. «Крестовые походы - то же пиратство, чуть повыше классом, а больше ничего!» - воскликнул однажды Фридрих Ницше. Цепь, преграждавшая вход в гавань Зары, не остановила корабли венецианцев, по всей видимости, оборудованные то ли мощными тарана­ми, разрывавшими цепь при разгоне судна, то ли особы­ми приспособлениями - «ножницами», перекусывав­шими ее.

А потом... Потом они, как того и требовал договор, перевезли всю эту орду за море. Но не за Средиземное, а за Эгейское. 23 июня 1203 года огромная венецианская армада бросила якоря в Золотом Роге у стен Константи­нополя. Перед крестоносцами, защищаемый цепью и молитвами, лежал самый богатый город Европы.

13 апреля следующего года он капитулировал.

Право же, Иерусалим стоил Константинополя! И Энрико Дандоло успел убедиться в этом лично, хотя и не знал еще, что то был его последний поход: в 1205 го­ду он умер и был похоронен в соборе святой Софии.

По свидетельству организатора и участника этого похода маршала Жоффруа Виллардуэна, после занятия города крестоносцы поджигали его трижды, причем в третьем пожаре «сгорело домов более, чем сколько находится в трех самых больших городах королевства Франции», а добыча «была так велика, что вам никто не в состоянии был бы определить количество найденного золота, серебра, сосудов, драгоценных камней, бархата, шелковых материй, меховых одежд и прочих предме­тов... В течение многих веков никогда не находили столько добычи в одном городе. Всякий брал себе дом, какой ему было угодно, и таких домов было достаточно для всех». Примерно такое же описание могли бы сочинить вандалы после упоминавшегося уже разграб­ления Рима, будь у них письменность!