Интернетки - Александр Русанов

Илья творил, перенося на бумагу все свои видения в глубине. Часто забывал поесть, прибегая с работы и падая за компьютер. Он писал и писал, и у него рождались шедевры. Их читали взахлёб на многих сайтах, его любили, ему завидовали, его уважали, с его мнением считались…

Но… он забыл, что надо снимать костюм, а тот уже стал его второй кожей. Творя и переживая жизнь своего литературного героя, Илья уже не мог оставаться собой в реальной жизни. Когда ему приходилось заниматься обыденными делами, всё ему казалось серым и холодным. Для новых друзей он уже был героем, романтиком и рубахой-парнем, как и герой его произведений, и это приносило счастье.

Так продолжалось год. За это время родилось с полсотни рассказов и несколько повестей, собравших в интернете десятки тысяч читателей. Количество друзей и поклонников уже зашкаливало, и… костюм начал сжиматься.

Первые признаки этого появились пару месяцев назад. Стало труднее двигаться и сложнее погружаться в фантазии. Затем костюм сжал грудь, и сделать полный вдох стало невозможно, а ещё через месяц уже любое движение приносило боль, и ткань начала врезаться в тело. «Да, Муза не зря предупреждала, что её подарок надо иногда снимать, – вспомнил он напутствия давней посетительницы, – пора выныривать». Но попытка расстегнуть молнию принесла взрыв боли. Сквозь звенья проступила кожа, и в некоторых местах уже сочилась кровь.

– О, Господи, как же его расстегнуть? – взмолился Илья. – Он же меня скоро раздавит.

Вдруг в комнате появился прозрачный силуэт Нади.

– Ох, и баран же ты, – грустно сказала она. – Я же тебя предупреждала. Я вообще не имею права приходить к тебе, пока ты одет в это. – Она указала пальцем на молнию. – Но твой талант слишком уникален, чтобы я тебя бросила. Слушай и запоминай, что я скажу. Больше, пока ты не снимешь мой подарок, я прийти не смогу. Замок на молнии начнёт двигаться только тогда, когда первый человек узнает о тебе правду. Тебе будет больно, но каждое звено этой застёжки – это правда одному человеку. Чем быстрее ты расскажешь новым друзьям и знакомым всю истину о себе, тем быстрее расстегнётся застёжка. Но и тогда ты будешь отрывать с огромной болью ткань от тела. Она уже приросла. Но, только сняв костюм, ты сможешь опять нормально вздохнуть. А костюм, побыв в сосуде с жидкостью, опять будет послушен тебе, и ты сможешь творить. Тебе опять будут доступны любые темы, и новые шедевры вернут потерянных на время читателей.

После этих слов Надежда исчезла.

Илья сел за компьютер и написал первое письмо. В нём он рассказал своему Другу всю правду. Когда текст был набран, палец лёг на кнопку «отправить». Это действие далось нелегко. Несколько минут Илья колебался, но нашёл в себе силы и сделал первый шаг. Ответ пришёл через пару минут: «Я догадывался, не парься, жду новых рассказов». Замок молнии, причинив взрыв боли, опустился на одно звено. Вздоха облегчения не получилось, но накатила волна радости – хоть один человек его понял. Дальше пошло проще. Он просто написал один текст и начал его копировать всем знакомым, рассылая письма. Затем зашёл на сайт, где был принят лучше всего, и написал там, в форуме, всю правду о себе. Провернув всё это, он сел и начал ждать.

Письма начали приходить, сначала по одному, потом по два, а потом компьютер просто начал выдавать трель. Открывая их, автор испытывал боль, но она уже была привычной, а замок пополз вниз. Несколько часов физической и моральной пытки – и ткань костюма начала отделяться от тела. Это принесло новые мучения, но дышать становилось легче, и с души начал сваливаться груз.

«Ты там жив ещё?» – прочитал он новое письмо. Оно было от Друга. – Держись. Будут бить, я с тобой». Костюм упал к ногам. «Спасибо», – только и смог он ответить.

Упав на кровать, Илья заснул, и ему снились новые погружения, новые фантазии. Но с ним рядом был тот, кто смог его понять и поддержать. А потом к ним присоединились другие, кто любил его талант, кому было радостно от его фантазий и кто теперь никогда не оставит его одного.

P. S. Проза – это дайвинг. Сумасшедший дайвинг фантазии. И главное, не сойти с ума, погружаясь в него, не потерять себя в бесконечной череде выдуманных героев, иначе прозаику конец.

Прошлая рыбалка

Глава 1

Стою сейчас у компа и думаю: что это было? И вроде не верю я во всю эту фантастику, но против фактов не попрешь. А факты говорят, что я… Хотя не буду забегать вперёд, расскажу всё с самого начала, а уж вам решать, что это было и как сей случай объяснить.

А началось всё со звонка Кутузова. Нет, не лихого одноглазого воеводы, тот давно уже мне не звонил, зазнался наверное, а моего друга детства Андрюхи. Он лет десять назад получил в глаз от большого деревообрабатывающего станка и на пару месяцев окривел. Его лучезарное око врачи спасли, но прозвище прилипло навечно. Так вот, позвонил мне Кутузов перед майскими с предложением поехать к нему на дачу. А надо сказать, что сие место, предназначенное для перевоспитания лентяев и осчастливливания трудоголиков, находится в самом дальнем анальном отверстии Ленинградской области. В каком – говорить не буду, дабы не уменьшать и так маленькую стоимость квадратного гектара его участка.

Короче, позвонил мне этот доходяга… Он старше всего на год, но зубы имеет только вставные, и ежеквартальные запои на неделю не дают ему набрать вес и как-то старят. Поэтому выглядит он лет на десять-двенадцать старше меня, имеющего все 32 красавца и пьющего только раз в год по паре недель, поэтому набравшего десяток излишних килограммов «трудовых мозолей». Опять я отвлёкся, всё никак не могу рассказать о звонке, но уж простите, надо же рассказать о действующих лицах и исполнителях, чтобы вы понимали, о ком речь. Да, для проведения вами вычислений Андрюхиного возраста скажу: мне 44, то есть полный привод – 4*4.

Всё, перехожу к звонку, не ругайтесь, сам знаю, что я… Сами такие.

– Привет, Стас! Как жизнь половая? – прозвучал мне в ухо из моего же сотового голос Кутузова. – Чего собираешься делать на майские?

– Привет, Чикаго! (Это тоже прозвище Андрюхи, прилипшее в то же время и по той же причине. Тогда был популярен анекдот: «Эй, одноглазый, сыграй «Чикаго». – «Я не одноглазый и «Чикаго» играть не умею». Тык в глаз. «Чикаго, Чикаго…» Извините, опять отвлёкся). – Жизнь регулярно. На майские… буду тщательно ничего не делать. Это же, целых четыре дня можно валять дурака и тешить дурочку.

– Ох, и лентяй же ты! А не хочешь махнуть со мной на дачу? Я там новое место для рыбалки открыл, на блесну клюёт просто сказочно.

– Да знаю я твоё «клюёт». На сто забросов два удара клювом и двадцать зацепов.

– Не-е-е, в этот раз честно клюёт. И забудь ты, наконец, ту рыбалку. Куплю я тебе эту блесну, будь она неладна.

– Да ты мне её уже три года покупаешь, гад.

– Ну чего ты врёшь, всего год и прошёл.

– Пить надо меньше и математику в школе изучать. Мы тогда твои сорок два отмечали, забыл?

– Ну ты и бюрократ, счетовод хренов. Хорошо, сегодня куплю тебе эту чёртову железяку, но только если поедешь со мной на дачу!

– Да что бы ты потратил на блесну аж три штуки… А-а-а-а понял, тебе картошку сажать надо, и ты меня подписать на это хочешь…

– Не вопи, как потерпевший, посадил я уже картоху. У меня другая проблема, а одному её решать боязно, ты нужен, с твоей безбашенностью.

– Хочешь заинтриговать и заманить сажать ещё что-нибудь? Не, Андрюха, я твои фокусы знаю и дачу твою проходил. Я лучше дома с женой четыре дня поспорю.

– Как был ты лентяем так и остался. Не захотел на первое мая со мной поехать, а я гусей пострелял. Целых пять штук добыл. Жирные, весенние.

– Погодь, а чего ты мне сразу не сказал, что у тебя гусь летит? Я же ещё ни разу весеннего гуся не брал. А на эти выходные охотиться ещё можно?

– А кто тебе не даст? До ближайшего посёлка пятнадцать вёрст. Ну что, поедешь?

– Ты ещё спрашиваешь! Я за гусём хоть сейчас и хоть куда.

– Лады, тогда собирайся, я завтра заеду, только спиннинг возьми, с блёснами, на рыбалку тоже сходим.

– Да возьму, не в руках же понесу. Лады, жду завтра.

Так я влип по самое «не балуй» в эту историю и так она началась.

Глава 2

Пятого числа «УАЗик» Кутузова принял в своё чрево меня со всем барахлом и начал приближать к уже неизбежному. Через четыре часа мы выгрузились у домика из тарной досочки, построенного ещё австралопитеками, ну, в лучшем случае, дедом Андрюхи, и перенесли всё в единственное помещение почтового ящика под крышей. Домик скрипел при ветре всеми досками, и было непонятно, как он вообще достоял до нашего приезда.

– Ну что, Стас, пойдём сегодня на вечернюю зорьку? – начал атаку хозяин фазенды. – Надо же на уху наловить.