Шишки без ягод - Анатоль Нат

— Да где же я тебе, пьянь древесная, мёда столько найду, сколько вы тут пьёте, — ужаснулся оскорблённый профессор, с возмущением воззрившись на него. — У нас всего только пара килограммов мёда то и есть в туеске.

— А ты, старый, водички добавь, да дрожжец кинь, — качая пьяно головой, выдавил из себя Сидор. — Вот его больше и будет. А то можешь ещё хрена туда добавить. Вон его сколько, — кивнул он головой на небольшую кучку хрена, недавно купленного Маней для приготовления острой приправы на какой-то местный праздник. — Всё одно пропадёт, куда Маньке столько. А так будет остренько, — пьяно хихикнул он. — И вообще, профессор, — возмутился Сидор, — тебе обещали поддержку в Совете, так пользуйся. Пусть дадут вам, нам…., - замялся он, глубоко задумавшись, — …мёда! — Радостно заорал он, представив приятные перспективы. — Почему тебе не выделяют мёд? — заново пристал он к профессору с пьяными вопросами. — Ты же у нас исследователь, или хто? Пусть дают. Мы будем делать медовуху.

— Эх, — закатив глаза к потолку, размечтался он, — медовуха. Мечта всей моей жизни. А здесь её почему-то не делают, — пожаловался он насупившемуся профессору. — Так сделай, — попросил он его. — Ну чего тебе стоит. Напряги извилину, у тебя же их много.

— Нет, — обречённо махнул он рукой, на красного от возмущения профессора, — не будет с тебя толку. Даже какой-то паршивой медовухи сделать не можешь. А ещё целый профессор называется, — продолжал уже жаловаться он сам себе, заваливаясь спать на своей койке.

Обиженный на Сидора профессор, расстроенный откровенным пренебрежением со стороны своих товарищей и недоверием к его способностям, провертевшись на койке, без сна всю ночь, на рассвете подхватился и уже с самого раннего утра сидел на ступеньках Городского Совета, дожидаясь Городского Головы.

Воодушевлённый новой мыслью об изобретении медовухи, он решил обратиться в Городской Совет с просьбой о выделении ему для опытов, бочки мёда. Ну, или ведра, или хотя бы банки трёхлитровой. Ну, на худой конец, литра мёда для создания рецепта медовухи. — Чего? — удивлённо посмотрел на него Староста, входя в помещение Совета следом за Головой, и краем уха услыхав требования, выдвигаемые профессором. — Мёда? А больше тебе ничего не надо? Может и вареньица ещё подкинуть к чаю для сладости?

— Нет, — покачал головой кто-то из членов Совета, незаметно, следом за Старостой собравшихся в помещении Совета и теперь насмешливо выслушивающих горячо размахивающую руками городскую знаменитость. — Если Вам, профессор, нужен мёд, то купите его сами. Если бы Вы попросили соли какой-нибудь. Ну, к примеру, бертолетовой, то мы бы ещё подумали, всё таки редкость, как никак. А мёд, для своих нужд покупайте сами и за свои деньги. В конце концов, вам жалованье выплачивается и немаленькое, вот и изыщите возможность купить мёда себе сами.

— Ну а не хватит на крынку мёда, — усмехнулся Староста, — займи у своих друзей. Чай вместе живёте, деньги у них должны быть.

— Деньги то у меня есть, — возразил профессор Городскому Голове, молча наблюдавшемуся за разгорающимся скандалом. — Да тут дело не в деньгах. Я же не для себя, я для общества стараюсь. Я вообще не пью, ни грамма. Я исследователь. Мне интересна сама проблема. Интересно найти решение. А если деньги, или, там, мёд, от общества, то и рецепт будет для всего общества. Кто захочет, тот и будет её, медовуху, то есть, потом и делать.

— Не-ет, — возразил ему Голова, переглянувшись со Старостой. — Вот ты сначала сделай, испытай, проверь всё на себе или на своих товарищах. На подопытных кошках, то есть, — усмехнулся он, — а потом и нам предлагай, а мы, потом, посмотрим, надо ли нам это или мы обойдёмся. Медовуха, она штука простая, её и любой дурак сделает. Так что, чего ты там наделаешь, одному богу известно будет. А мёд, он и в Африке мёд, хоть здесь и нет вашей Африки. Потратить легко, добыть трудно.

— Не-ет, — ответил профессор, — так дело не пойдёт. Не хотите поддерживать производителя…

— Это ты, что ли? Производитель? — насмешливо заметила одна из двух женщин, членов городского Совета. — Да из тебя песок сыпется. Производитель! — презрительно фыркнула она.

Профессор, медленно повернувшись в её сторону, тихо, с едва слышимым свистом втянул сквозь судорожно стиснутые зубы воздух и бесцветным голосом, едва сдерживая внезапно нахлынувшее бешенство, тихо процедил, глядя в сторону своей давней хорошей знакомой:

— Должен сказать тебе Тамара Игоревна, что зря ты это сказала.

На большее, видимо его терпения уже не хватило и дальше он запустил в сторону членов Городского Совета столь длинную, матерную тираду, что на членов Совета, не ожидавших от него таких слов, от неожиданности даже напал столбняк. Несколько минут они его молча слушали, неверяще глядя на обычно невозмутимого и вежливого профессора, изрыгающего грубую матерщину, а потом просто выкинули старика из дверей, запретив появляться там в ближайшие месяцы.

Вернулся профессор домой уже где-то к обеду, только, только ко времени, когда несчастный Сидор, едва продрал мутные с похмелья глаза и, ничего не понимая, удивлённо таращился на бегающего по землянке мертвецки бледного, взбешённого профессора.

— Да в чём дело то, — держась за гудящую с перепою голову, жалобным голосом, хрипло спросил Сидор профессора, морщась от звона, стоящего в ушах от его воплей. — Денег что ли не дали? Так чего орёшь, как будто тебя режут. Пары золотых тебе хватит на бочку мёда?

— Да куда столько, — ошарашено посмотрел на него профессор. — Мне и ведра хватит.

— Тебе, может, и хватит, а Маня у нас, вон, беременная. Ей медку, для ребёнка надо. Чтоб здоровее был.

Маня, случайно присутствующая здесь же, тут же возмущённо фыркнула. И не удержалась от комментариев.

— Как же вы меня все достали. Шагу не дают шагнуть, без опеки. И вообще, учтите, если так и дальше пойдёт, то я ещё подумаю, рожать ли мне или нет.

— Ты в зеркало давно гляделась, — рассмеялся на её заявление Сидор, указывая на выпирающий домиком живот. — Вообще-то, поздновато будет такое говорить. Он уже на подходе.

Одним словом, всё таки купил профессор на городском рынке целую бочку мёда, литров двадцать, и начал свои эксперименты. Ну, как ему и предсказывали, ничего хорошего из этой затеи у него не получилось.

— А что, — задумчиво заметил Сидор, попробовав рюмку медовухи, сваренной профессором. — Неплохо. Но ничего особенного, — добавил он с сожалением. — И чего с ней так все носятся, — недоумённо воззрился он на профессора. — Обычный мёд, разведённый водкой. Не здорово, — с сожалением покачал он головой.

— Сам знаю, — вздохнул с сожалением профессор. — Но что не так, не могу понять. Нет какой-то изюминки.

— Ага, — хмыкнул Сидор, — хрена не хватает для остроты.

— А что, — с любопытством посмотрел на него профессор, — почему бы и нет. Ты уже второй раз про неё заговариваешь. Может, ты и рецепт помнишь.

— Правда? — растерянно почесал в затылке Сидор. — Не помню, — добавил он чуть погодя, виновато глядя на него. — Может, и говорил. Что-то такое вертится в голове, но ничего конкретного, — с сожалением пожал он плечами. — Единственно, что название помню. Хреновухой обзывают. Так что, придётся вам, профессор, самому её изобретать, тут уж я вам не помощник.

Недовольно посмотрев на виновато глядящего на него Сидора, профессор буркнул что-то себе под нос про чью-то память и в дальнейшем уже к нему не обращался, сосредоточившись полностью на своих опытах.

Хрена натёр и заложил опытные образцы с разным содержанием мёда и хрена. Теперь уж он не торопился, а, как и положено, выдержал полтора месяца, юшку слил, остаток профильтровал, и убрал подальше в дальний чулан.

Вот тут то, они оба и поняли, что профессор результат выдал. И теперь он постоянно гонял Сидора, пытавшегося всё попробовать и попробовать, что это там такое у профессора получилось.

— Ну, знаете ли, профессор! — возмущённо воззрился на него Сидор, когда профессор снова застал его за попыткой откупорить бутыль с хреновухой.

— Это только для пробы, — тут же попытался он оправдаться, пряча кружку, куда он пытался отлить хреновухи, за спину. — Я вообще-то, имею на неё полные права. Это была моя идея насыпать туда хрена.

— А сам хрен, — ехидно глядя на него, поинтересовался профессор, — кто тёр. Пушкин!?

— Кто сматывался из дома под любым, самым неблаговидным предлогом, чтоб только не тереть эту гадость? А! — возмущённо посмотрел он на заискивающе глядевшего, на него Сидора.

— Да ладно вам, профессор, — заканючил Сидор, заискивающе глядя ему в глаза, — всего пять капель. На пробу.

— Пшёл вон, — рявкнул на понурившегося Сидора профессор. — Сказал же, что через полтора месяца, значит через полтора, — и, отобрав у него пустую кружку, выгнал из чулана.