Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы - Вячеслав Коротин

После недолгого и безрезультатного обстрела со стороны японцев, "Пересвет" снова спокойно шёл в строю и стрелял по врагу, не подвергаясь особой опасности. В него не стреляли. Сильно поредевший кильватер противника бил по другим кораблям. А броненосец продолжал посылать снаряд за снарядом то по "Адзуме", то по "Кассуге", в общем по наиболее удобной цели. Старший артиллерист Черкасов просто наслаждался такой возможностью – бить по врагу совершенно безнаказанно. Пока во всяком случае.

Офицеры давно уже снова вышли из боевой рубки на мостик и наблюдали за боем. Если в соперничестве главных сил ничто не предвещало серьёзных неприятностей, то по правому борту дела обстояли далеко не столь радужно. Отряды адмиралов Дева и Уриу здорово навалились на крейсера Ухтомского. Горели все три: "Богатырь", "Паллада" и "Светлана". Последний к тому же значительно сел носом и весьма вяло отвечал на обстрел. Было понятно, что он получил серьёзные повреждения. Что и неудивительно – для такого крейсера-яхты, восьмидюймовый снаряд, да ещё удачно попавший – почти катастрофа. Вот видно такой и прилетел… А может и не один.

Вероятно адмирал Дева решил поскорее дотоптать горемычный русский крейсер, а заодно окончательно добить пылающий на юге "Дмитрий Донской". Его отряд дружным кильватером пошёл контркурсами с колонной броненосцев второй эскадры, явно полагая, что на тридцати кабельтовых при такой скорости расхождения особой опасности не будет. Несколько шестидюймовых попаданий от пушек правого борта русских броненосцев его крейсера как нибудь переживут…

Эссен настороженно наблюдал за манёвром японских крейсеров.

– Василий Нилович, прикажите развернуть башни на правый борт, – неожиданно обратился он к Черкасову, – Огонь по "собачкам"!

– Да зачем, Николай Оттович? Мы же так хорошо по "Кассуге" пристрелялись! Давайте её добивать, а этим мелким крейсерам и шестидюймовок хватит! – старший артиллерист броненосца походил в этот момент на ребёнка, у которого отбирают любимую игрушку.

– Может хватит, а может и нет, – отрезал Эссен, – Переносите огонь главного калибра на правый борт, лейтенант. Они идут "Донского" добивать. Пусть крейсер и не жилец, но там сотни наших моряков. Может от нас зависит погибнут они или нет. Кстати, можете посмотреть на "Победу", там кажется разделяют моё мнение.

И действительно – кормовая башна переднего мателота, прекратив огонь, разворачивалась на правый борт. Через минуту в ту же сторону стали разворачиваться и десятидюймовки "Пересвета".

Адмирал Дева никак не ожидал, что русские броненосцы отвлекут на него свой главный калибр, но высоченные столбы воды от падения крупных снарядов, встающие рядом с бортами крейсеров быстро убедили его в обратном. Так рисковать было нельзя. Несколько снарядов среднего калибра уже попало в корабли отряда, это было терпимо… Но получить в борт двухсот-трёхсоткиллограмовый подарок с взрывчаткой для малого крейсера грозит фатальными последствиями. Осторожный адмирал дал приказ отворачивать. Поздно дал…

– Смотрите! – закричал сигнальщик на "Пересвете", – Есть!

Но все находившиеся на мостике и так видели как из борта "Такасаго" вырвался сноп огня с огромным количеством чёрного дыма. Японский флагманский крейсер стал медленно прилегать на правый борт. С сильным креном раненый корабль, а за ним и остальные японцы стали отворачивать с курса. Адмирал Дева получил жёсткое "предупреждение" от русских броненосцев и больше решил не рисковать.

"Мученик Цусимы" – так назвал свою книгу, посвящённую броненосцу "Князь Суворов" один глубоко неуважаемый мною автор. Но, несмотря ни на что, этот эпитет очень точно характеризует судьбу русского флагмана в том страшном бою.

В этой Цусиме был свой мученик. "Ниссин". Выбитый из строя одним из первых, крейсер тщетно пытался в строй вернуться. И постоянно попадал под огонь то одного, то другого русского отряда. Флагман адмирала Мису, который и сам уже давно вышел из строя с осколком в животе, регулярно был слабее своих противников – то "Громобой" с "Баяном", то старые русские броненосцы обстреляют, то главные силы русских… А иногда и сразу по два отряда засыпали снарядами японский корабль… Пожары, разбитые пушки, пробоины…

– Дмитрий Густавович, приказ повернуть влево всем отрядом. – Успенский чисто формально проинформировал Фелькерзама о полученном приказе. Адмирал сидел на мостике в кресле, и принимал в сражении чисто номинальное участие. Состояние его здоровья было весьма неважным (только НЕДОЛГАЯ стоянка у берегов Индокитая и отдых в более умеренных широтах Бонина позволили адмиралу дожить до сражения – в реальной истории он умер от инсульта не дойдя до Цусимского пролива).

Реально и сейчас с начала боя третьим броненосным отрядом командовал командир "Полтавы", именно он, предварительно спросив мнение адмирала, отдавл приказы следовавшим за ней броненосцам.

– Конечно, Иван Петрович, поворачивайте, – слабым голосом отозвался Фелькерзам.

На грот-мачту "Полтавы" взлетел флажный сигнал, остальные корабли отрепетовали "Ясно вижу" и все четверо стали последовательно ворочать влево. этот манёвр если и не отсекал крейсера Камимуры окончательно от главных сил японцев, то отсрочивал их соединение весьма надолго. К тому же у отряда снова была общая цель: броненосец "Чин Иен" находился всего в тридцати кабельтовых от броненосцев Фелькерзама и упускать такую возможность русские не стали. Несколько пристрелочных залпов и снова четыре корабля загрохотали всем бортом. Всплески, всплески… Взрыв!

В носовой части японца встал огромный водяной столб от попадания явно двенадцатидюймового снаряда и "Чин Иен" стал зарываться носом в волны.

– Дистанция растёт, может побережём снаряды? – спросил Успенский адмирала.

– Ну что вы! Ещё немного и мы его добьём, надо же нам довести дело до конца, раз уж представилась такая возможность.

– Меня, если честно, больше волнуют крейсера Камимуры, с которыми нам наверняка предстоит схватиться в ближайшее время. А этот инвалид теперь всё равно не боец.

– Вот когда он из категории "не боец", окончательно перейдет в раздел "не жилец", тогда и прекратим, – по стариковски проворчал адмирал, – все одно больше стрелять не по кому, а это старое корыто мешает "Громобою" добить "Ниссина". Да и за "Донского" отомстить надо бы. Отвоевался наш старик судя по всему.

– Ну… Я не против, конечно. Снарядов жалко. Сколько их на такой дистанции даром пропадёт.

– Этого добра у нас, Иван Петрович, пока достаточно. Для "доброго" дела экономить не станем, – слабо улыбнулся адмирал, – продолжать огонь по "Чин Иену". Подранков – добивать, так действуют охотники, так будем поступать и мы.

Стрельба по броненосцу продолжилась, но недолго. Очень уж быстро разносило корабли на контркурсах, дистанция менялась слишком резко и это сказывалось на точности огня.

– Ваше превосходительство! – взмолился наконец Успенский, – Ну давайте перенесём огонь. Ведь цель подостойней появилась – "Ниссин". А этот утюг императрицы Цыси так носом в море зарылся, что в этом бою уже учавствовать точно не будет. А крейсер скоро за Камимуру спрячется, тогда можем и не добить.

– Пожалуй вы правы. Давайте весь огонь по "Ниссину", – согласился Фелькерзам.

"Чин Иен", освободившись от обстрела и уходя из сражения, всё-таки умудрился одним из последних снарядов попасть на прощание в "Нахимова". Однако на него внимания уже не обращали. Пушки русских броненосцев грохотали по многострадальному флагману вице-адмирала Мису. И небезрезультатно. Был отчётливо виден взрыв крупного снаряда у него на юте, после чего вся корма заполыхала. Были видны и попадания шестидюймовых снарядов, вспыхнули ещё пожары, покосилась вторая труба, но японский крейсер породолжал идти и стрелять. Казалось, что несокрушимая самурайская воля будет держать его на воде и продолжать вести бой несмотря ни на что.

Фелькерзам даже покинул своё кресло и подошёл к ограждениям мостика. Пожилой моряк азартно вглядывался избиваемый "Ниссин".

– А что, Иван Петрович, чувствуют японцы, что значит по-настоящему с русскими воевать, как думаете? Впервые за всю войну у них преимущества нет – вот вам и результаты.

"Русский моряк Фелькерзам", – хмыкнул про себя Успенский, – Хотя… А кто же он, если не русский? Идёт в бой за Россию, рискует жизнью. При чём тут его фамилия или корни? Мало ли таких на эскадре, на флоте, в империи. Эссен, командир "Пересвета" что, швед? Да более русского человека я и не встречал. Фитингоф, командир "Наварина" – немец? Щенснович – поляк? Братья Де Ливроны с "Баяна" и "Осляби" – французы? А Вирен что, не русский? Адмирал Иессен, который наверняка погиб вместе с "Россией" за Россию не русский?