Полная история христианской церкви - Александра Бахметьева

Крещение совершалось преимущественно в навечерие Пасхи и Пятидесятницы. Имена крещаемых вносились в список для возношения о них духовной жертвы Богу. Крещение совершалось через троекратное погружение во имя Отца и Сына и Святого Духа. Перед крещением крещаемый, если он был взрослый, и восприемник его, если младенец, обратясь вначале к западу, отрекался от дьявола и всех дел его; потом, обратясь к востоку, обещал служить Богу. Обращение к востоку знаменовало обращение к Солнцу Правды, воссиявшему на востоке. Вслед за крещением совершалось Таинство Миропомазания, вначале всегда самим епископом, а впоследствии и пресвитером, но миро благословлялось епископом. Крещаемому вручали восковый светильник в знак духовного просвещения. Во II веке упоминается о молитве и приношениях за умерших. Как живые приносили дары свои в Церковь, так вошло в обычай приносить их и от имени умерших как всегда живых во Христе членов Святой Церкви. Приношения состояли из предметов, потребных для богослужения, которые ставились перед алтарем; другие приношения делались для содержания церковнослужителей и нуждающихся. Ничего не принималось от людей порочного поведения, от кающихся и Церковью отлученных. Сохранился еще обычай общественных трапез, агап, но иногда этот обычай давал повод к злоупотреблениям, отчего начал в иных местах ослабевать. Со II века стала известна новая церковная должность — чтеца. Для богослужения собирались, кроме воскресных дней, по субботам, средам и пятницам, когда это было возможно. Тертуллиан упоминает и о ночной молитве. Ночь на Святую Пасху проводилась в молитвах и пении духовных песен. День Пятидесятницы праздновался очень торжественно. Для Таинства Причащения употреблялись квасной хлеб и вино, растворенное водой. Христиане очень часто причащались Тела и Крови Христовой. Многие брали на дом часть освященных даров и каждый день причащались дома; то же делали и отправившиеся в путь.

Глава XVI

Пятое гонение

Из апологии Тертулиана мы знаем, что в начале III века число христиан уже было огромным. Язычники жаловались, что храмы богов опустели, что города и деревни полны христиан и что число их умножается с каждым днем. В своей ярости язычники употребляли все средства против них, но ни заточение, ни истязания, ни смертная казнь, ни клевета не останавливали быстрого распространения учения Христова.

Септимий Север, вступивший на римский престол в последние годы II века,[106] сначала как будто благоприятствовал христианам. Это приписывают влиянию одного христианина, по имени Прокул, излечившего его от тяжкой болезни. Достоверно не известно, что именно изменило расположение царя, но полагают, что причиной тому были новые волнения иудеев и отказ некоторых христианских воинов произнести языческую присягу. Септимий Север вдруг стал чрезвычайно строг к христианам и в 202 году издал указ, которым запрещалось, под страхом смертной казни, исповедовать иудейство и христианство. Язычники обрадовались, и по всей империи началось сильное (пятое) гонение.

Бюст императора Септимия Севера. Мрамор. I–III вв. Париж, Лувр

В некоторых областях, например в Африке, вражда язычников против христиан была настолько сильной, что преследования начались еще до получения указа императора. В городе Карфагене привели к проконсулу двенадцать человек, обвиненных в исповедании христианской веры. Среди них — Сперата и трех женщин: Донаты, Секунды и Веститы.

— Вы получите прощение, — сказал проконсул, — если образумитесь и воздадите богам подобающую им честь. Присягните гением императора, и я отпущу вас.

— Мы не знаем, что такое гений императора, — отвечал Сперат. — Мы служим Богу невидимому и ни в чем не виновны против законов страны. Чужого мы не берем, платим подати, потому что так повелел император. Его мы чтим как господина, данного нам Богом, но поклоняемся Богу, Царю царей и Вседержителю.

Проконсул обратился к другим обвиненным и сказал им:

— Не слушайтесь этого безумца, а убойтесь государя и не преступайте его велений.

— Мы боимся Бога Небесного, — отвечали христиане. Их заковали и отвели в темницу. На следующий день проконсул снова призвал их и стал вначале увещевать женщин.

— Воздайте государю должную честь, — сказал он им, — и принесите жертву богам.

— Мы почитаем кесаря как кесаря, — отвечала Доната, — но Богу одному воздаем моление и поклонение.

То же объявили и другие женщины.

— Упорствуешь ли ты в исповедании христианской веры? — спросил проконсул у Сперата.

— Да, — отвечал Сперат. — Услышьте все, здесь присутствующие, я христианин!

Остальные тоже объявили, что они христиане и готовы с радостью умереть за Христа.

— Какие книги вы читаете? — спросил проконсул.

— Четыре Евангелия Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, послания апостола Павла и все Писание, вдохновенное Богом, — отвечал Сперат.

— Я вам даю три дня на размышление, — сказал правитель, — образумьтесь.

— Я христианин, — сказал Сперат, — и все товарищи мои тоже христиане. Мы никогда не отступим от веры во Христа. Делай с нами, что хочешь.

Тогда проконсул осудил их на смертную казнь за исповедание христианской веры и за отказ воздать должную честь государю. Все они воскликнули:

— Благодарим Господа за то, что благоволил принять нас как мучеников за имя Свое.

Перед казнью христиане встали на колени и, помолившись, сложили головы под секиру.

Когда до Карфагена дошел царский указ, то гонение усилилось еще больше. Множество мучеников прославило Господа, мужественно умирая за Его имя. До нас дошло подробное повествование о страданиях некоторых из них: Перпетуи, Филицитаты, Ревоката, Сатур-нина, Секунда, Сатура. Все они готовились принять Святое Крещение, когда их схватили и привели на суд. Вивия Перпетуя была знатной и богатой молодой женщиной, Филицитата — ее служанкой. Перпетуя сама описала допросы и свое заточение в темнице. Ее отец был язычником и вместе с судьями умолял ее отречься от Христа, но его мольба, как и угрозы судей, была тщетна.

Допросы продолжались несколько дней. В течение этого времени все обвиненные нашли средство принять Святое Крещение. Это наполнило их еще большей ревностью, и они только молили Бога, чтобы Он даровал им силу все перенести за имя Его. Вскоре их заключили в мрачную темницу, до того тесную, что в ней едва можно было дышать. Филицитата должна была вскоре родить. Перпетуя с детства жила в богатстве и роскоши, но ее не огорчало лишение удобств, к которым она привыкла. Она тревожилась только о единственном своем ребенке, младенце, которого она еще кормила грудью и которого у нее отняли. Наконец, два диакона выхлопотали для узников более просторное помещение, и родные и друзья могли посещать их. Перпетуе принесли ее младенца. Она поручила его родителям, ибо знала, что сама будет осуждена на смерть, и твердо решилась оставаться верной Христу до конца.

Тяжело было ей видеть скорбь родителей. Отец со слезами умолял сжалиться над ним и над младенцем. «Дочь моя, — говорил он, — пожалей меня. Вспомни, что я всегда любил тебя более всего на свете; сжалься над невинным младенцем: как будет он жить без тебя? Не бесчести рода твоего. Посмеем ли мы показаться куда-нибудь, если ты умрешь позорной смертью от руки палача?» И старик становился на колени, целовал руки своей дочери. И мать плакала, но молчала, ибо сама была втайне христианкой.

Сердце Перпетуи разрывалось при виде скорби родителей, но веры своей она не могла оставить и для них. Она только говорила отцу: «Не скорби, отец, будет то, что угодно Богу: мы зависим не от себя, а от воли Его».

Господь в милости Своей укреплял Перпетую чудными видениями и указывал ей блаженство тех, которые остались верны Христу. Она с радостью переносила заточение, и мрачная темница казалась ей местом покоя и отрады, земные скорби становились ничтожными в ожидании небесной славы.

Узников опять повели к публичному допросу. Все они твердо исповедали свою веру в Христа. Отец Перпетуи явился на судилище с ее ребенком; он все еще надеялся, что любовь к младенцу склонит ее к отречению. Он снова начал ее умолять. Председатель суда, Иларий, присоединился к нему. «Неужели, — говорил он, — ты решишься опечалить старика-отца и покинуть невинного младенца? Согласись совершить жертвоприношение».

— Не могу, — отвечала решительно молодая женщина, — я христианка.

Отец продолжал увещевать, хотя судья, после решительного отказа Перпетуи, приказал ему удалиться. Это опечалило Перпетую больше, чем все, что она терпела до того. Иларий произнес смертный приговор. Все христиане осуждались на растерзание зверями. Выслушав приговор, они возвратились в темницу.

Филицитате наступило время родить; она стонала, мучаясь родами. Кто-то сказал ей: «Если ты стонешь теперь, что же будет, когда тебя бросят зверям?»