Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь - Вадим Нестеров

Одним из таких всеми почитаемых батыров и был Букенбай Караулы из рода табын. Я вовсе не случайно все время подчеркиваю его происхождение, «из рода табын» — это важно.

Во-первых, потому, что батыров по имени Букенбай в тот золотой век степного рыцарства было как минимум трое (кроме нашего, славились еще Букенбай Буркуткаулы из рода шакшак племени аргын и Букенбай Акшиулы из рода канжигалы племени аргын), все они жили в одно и то же время и их, естественно, путали, путают и будут путать.

Во-вторых, у кочевых народов, возникших на обломках империи Чингисхана, есть «сквозные» роды, существующие в нескольких этносах. Найманы, к примеру, известны в составе казахов, монголов, каракалпаков, киргизов, алтайцев, ногайцев, узбеков, цонголов и западных бурят. Род «табын» не является в этом смысле исключением — до сих пор есть казахские табыны и башкирские табыны. Как вы уже наверное догадались, именно к башкирскому роду «табын» и принадлежал отправившийся на поиски Букенбая русский подданный Таймас Шаимов. Оба табыны, оба батыры — ну как им было не подружиться?

Табыны, кстати, всегда славились воинской отвагой и дали России немало героев, как в давнем, так и недавнем прошлом. Так, из казахских табынов происходила, к примеру, Алия Молдагулова — погибшая на фронте девушка-снайпер, Герой Советского Союза, лично уничтожившая 78 фашистских солдат и офицеров, памятники которой стоят в шести городах бывшей большой страны. А башкирские табыны дали стране, к примеру, генерала Минигали Шаймуратова, одного из известнейших персонажей советского периода Большой Игры. Бывшего матроса и буденовца, самостоятельно изучившего английский, китайский, татарский, уйгурский и казахский языки, долгие годы работавшего «на земле» в Турции и Китае, и геройски погибшего в рукопашной во время рейда по тылам противника, который совершала возглавляемая им 112-я башкирская кавалерийская дивизия.

Но я отвлекся. Третья причина, по которой я акцентирую внимание на происхождении Букенбая заключается в том, что табын — это пусть и славный, но не совсем знатный и влиятельный род. Скорее уж наоборот. А это в те времена было более чем важно. Вспомнив ту же барымту — огромное значение имела элементарная численность рода. Простая арифметика войны — если малочисленный род живет в окружении многолюдных, то просто из-за количества выставляемых ими и нами бойцов, соседи в условиях непрекращающейся барымты скоро разграбят его до нитки. Умные ханы это понимали, потому и проводили периодически политику укрупнения колхозов, пардон, родов.

Так вот, род «табын» укрупнили буквально за несколько десятилетий до посольства Тевкелева, и сделал это предшественник Абулхаира, великий хан Тауке. Он свел рода табын, тама, кердеры, кереит, телеу, рамадан и жагалбайлы в единый племенной союз, который так и назвали: «жетыру», то есть «семь родов».

Это важно для характеристики человека, который начал свой жизненный путь, родившись «кара-суйек» («черной костью», то есть незнатным человеком) в маленьком и незначительном роде. И это среди казахов, у которых до сих пор в ходу пословица: «Если у кочерги длинная ручка — она не обжигает пальцы, если у тебя много родичей — люди не тронут тебя».

Итак, знаменитый батыр Букенбай Караулы из рода табын родился в каком-то году последней трети XVII века где-то в районе озера Арал. С юных лет он активно включился в войну с джунгарами, одержимый местью за погибших в битвах с ойратами четверых старших братьев. Очень быстро заработал огромный авторитет безоглядным бесстрашием, отменным воинским умением и, главное, недюжинным умом. Еще юношей получил звание «батыр», приблизительно в начале XVIII века избран бием (старшиной) рода табын Младшего жуза. Как глава табынов, в 1710 году участвовал в знаменитом курултае Младшего и Среднего жузов в Приаральских Каракумах, после которого приобрел всеказахскую известность своим невероятным по силе выступлением, в котором призывал объединить разрозненные отряды ополчения в единый кулак для отпора джунгарам. Именно на том курултае Абулхаира избрали ханом, а известный «полевой командир» Букенбай был выбран главнокомандующим единого общеказахского ополчения. В течение следующих двух десятилетий практически непрерывно воевал с джунгарами «в первых огнях и выездах», командуя крупными воинскими соединениями. В 1726 году ходил вместе с ханами Абулхаиром и Семеке против волжских калмыков, а затем более года провел в ставке правителя Калмыцкого ханства Цэрэн Дондука в качестве заложника невозобновления боевых действий. На его кандидатуре настоял сам калмыцкий хан, зная — потерять Букенбая казахи никогда не рискнут.

Ко времени появления в степи Тевкелева Букенбай, формально оставаясь лишь главой табынов, фактически контролировал через друзей и родственников весь «жетыру» — к примеру, его племянник, вышеупомянутый Есет-батыр, сам рыцарь далеко не из последних, был главой рода «тама». А жетыру — это практически треть Малого Жуза, более семи тысяч семей, то есть при необходимости Букенбай мог выставить не меньше десяти тысяч сабель.

Думаю, теперь понятно, почему нашего переводчика все отправляли к Букенбаю? И вот этот человек переступил порог гостевой юрты, в которой поселили русского посланника.

Глава 25

Разговор глаза в глаза

Тевкелев, понимая, что ставка — «ва-банк», и от этой встречи зависит гораздо больше, чем просто успех посольства, отослал из юрты всех, даже верного Таймаса. И по старой привычке разведчика внимательно изучал гостя. Огромный, как медведь, с седой головой, Букенбай, несмотря на возраст и телосложение, двигался с вкрадчивой грацией кота. Не надо было быть воином, чтобы понимать, насколько страшным противником он будет в поединке.

Букенбай легко сел на кошму, благодарно кивнув, принял пиалу с чаем и, так и не сказав ни слова кроме «Ассалам алейкум», выжидательно посмотрел на хозяина — зачем, мол, звал?

Да, это человек принципиально иного типа, нежели Абулхаир-хан. Властитель Малого жуза тоже был кем угодно, только не дураком или трусом, свою отвагу хан доказывал много раз и звание батыра в своем титуле Абулхаир носил по праву. Но при этом Абулхаир оставался очень шумным, многословным, предельно хитрым, и, как бы сейчас сказали, «скользким» человеком — одно, знаете ли, другому не мешает. Букенбай же…

Первое слово, которое приходило на ум при взгляде на него — «матерый». Очень немногословный, испещренный шрамами ветеран с умными глазами. Воин до мозга костей, но воин, привыкший отвечать за многие тысячи бойцов. Знающий цену человеческой жизни, но с легкостью отправляющий на смерть сотни, чтобы спасти тысячи. Видевший в этой жизни все, и, в отличие от многих, сделавший из увиденного выводы. Лучший в мире друг, самый страшный враг и очень, очень опасный человек.

Тевкелев к этому моменту тоже давно не был зеленым юнцом и прошел через многое, поэтому прекрасно понимал, что от того, что он сейчас скажет, зависит не карьера, а жизнь. И знал первое и главное условие этого разговора — с такими, как Букенбай, играют только с открытыми картами, говорят начистоту.

Тевкелев, очень волнуясь и спотыкаясь от волнения на казахских диалектных словах, начал речь. Начал с самого главного для него в тот момент:

— Меня хотят убить.

Убить нечестно и несправедливо. Ибо приехал я сюда не своей волей, а был послан своей императрицей. И не по хотению Белой Царицы, а по просьбе Абулхаир-хана. По его просьбе, а не затем, чтобы насильно загнать казахов в подданство. Никто вас не неволит, если произошла ошибка, и вы не хотите быть русскими подданными — просто отпустите меня.

Я далеко не самый главный в России человек, и, убив меня, никакого ущерба вы России не нанесете. А вот гнев России вызвать можете, и вы даже не представляете, какого медведя разбудите этим поступком. Не обижайся, но не надо будет даже русских войск — хватит и одних калмыков и башкир. Сейчас они воюют с казахами своей волей, в охотку, но вам и это тяжело. А что будет, если их прямо отправят на вас? Да еще и помогут? А ведь кровь моя, кровь посла великой империи не останется неотомщенной…

И здесь гость впервые открыл рот:

— За Бековича так никто и не ответил, — не отрывая взгляда, уронил он, и, замолчав, продолжил сверлить глазами хозяина.

Это было туше. Тевкелеву ли не знать — сколько в Азии стоит репутация. Высокие господа в Петербурге просто не понимали, что в Азии все всегда всё обо всех знают. И помнят — иногда столетиями. Это правда — когда уже во второй половине XIX века русские линейные батальоны двинулись на Хиву, ее жители даже не задавались вопросом — за что? И так всем понятно, что орысы мстят за Бековича, злодейски убитого полтора века назад. Господам в напудренных париках, фланирующим по петербургским паркетам, просто неведомо — насколько упали акции России в Степи, когда злодейство хивинцев так и осталось неотомщенным.