Заговор Моцарта - Скотт Мариани

— Посмотрите внимательней.

Бен взял медальон. Руки вдруг задрожали: на металле были выгравированы инициалы «Л. Л.».

— Откройте, — предложил Кролл.

Бен нажал на крохотную застежку, и медальон открылся. Увидев то, что находилось внутри, он зажмурился. Сердце бешено заколотилось, все надежды рухнули. С фотографий в медальоне на него смотрели Оливер с одной стороны и Ричард и Маргарет Ллуэллин с другой.

В последний раз Бен видел медальон висящим на шее Ли.

Он медленно закрыл медальон и уронил его на стол. В горле пересохло.

— Это еще не доказательство.

— Ладно. Я хотел пощадить ваши чувства, но раз вы так упрямы…

Кролл дотронулся до клавиатуры, и на экране появилась Ли. Она лежала на земле в густых зарослях, глядя в небо мертвыми остекленевшими глазами. Лицо и грудь были залиты кровью.

Бен застыл. Сомневаться невозможно. Она умерла. Ли Ллуэллин растаяла, как облачко.

А он столько всего хотел ей сказать…

Голова закружилась, в глазах потемнело. Бен пошатнулся и зажмурился.

— Она прекрасна даже мертвая, — заметил Кролл, глядя на экран. — Впрочем, это ненадолго. Скоро до нее доберутся дикие звери. Наверное, уже добрались.

Бен потерял дар речи. Внезапно, из пустоты внутри, на него накатила волна ярости. Он резко открыл глаза — и первое, что увидел, был сидевший напротив невозмутимый Кролл, наблюдавший за пленником с видом ученого, изучающего агонию морской свинки и хладнокровно записывающего каждую деталь.

Бен прыгнул через стол. Удар, нацеленный в шею, перебил бы старику дыхательное горло. А потом пусть делают с ним что угодно: он получил бы свое, наблюдая, как старикашка пятнадцать секунд умирает мучительной смертью.

Однако Гласс оказался проворным: рукоять девятимиллиметрового пистолета ударила Бена по голове, прежде чем он дотянулся до старика. Кролл в кресле на колесиках отъехал за пределы досягаемости. В распахнувшуюся дверь вломились охранники, схватили Бена и вновь швырнули на стул. На этот раз руки сковали наручниками за спиной.

Кролл подъехал обратно к столу и поправил галстук.

— Я вижу, вы не в состоянии вести себя цивилизованно.

Бен мотнул головой, стряхивая залившую глаз кровь.

— Кролл, тебе не жить.

— Ошибаетесь, — возразил тот. — Мы еще не закончили. В Словении не все погибли во время пожара.

Он пробежал пальцами по клавиатуре, и на экране возникла новая картинка. Бен сгорбился.

Они захватили Клару Кински.

Камера была маленькая и сырая. Девочка лежала на голом матрасе, запястья и лодыжки были примотаны клейкой лентой к раме железной кровати. Ослепленная повязкой на глазах, Клара слабо вырывалась, словно силы у нее иссякали.

— Это живая картинка с веб-камеры, — сказал Кролл. — Могу доказать, послав по электронной почте приказ отрезать девчонке пальчик у вас на глазах. Хотите посмотреть?

— Нет, — ответил Бен. — Не хочу. Я бы предпочел увидеть кое-что другое.

Странный огонек в глазах пленника на мгновение заставил Кролла насторожиться, но он спрятал опасение под улыбкой.

— Майор, на вашем месте я бы не стал брыкаться. Я собираюсь сделать вам деловое предложение. Поразмыслите над ним как следует. В зависимости от вашего решения ребенок умрет или останется жить — все очень просто.

Бен зажмурился. Перед мысленным взором стояла Ли, смотрящая на него с улыбкой. Успокоив дыхание и сердцебиение, он наконец открыл глаза.

— Я вас слушаю.

— Узнаете ли вы этого человека?

Вместо Клары на экране появился привлекательный мужчина лет сорока в хорошо сшитом, но неофициальном костюме; похоже, снимок сделали на какой-то вечеринке для больших шишек.

— Не узнаю, — честно ответил Бен.

Кролл внимательно следил за ним, будто проверяя, правду ли он сказал.

— Майор, нужно следить за развитием политических событий. Это Филипп Арагон — кандидат в вице-президенты комиссии Евросоюза. Он — ваша цель.

— Я не наемный убийца.

— Неужели? Ведь именно этому вас и обучали. И вы любите регулярно упражняться, чтобы не потерять полученные навыки. Не так давно, во время вашей миссии милосердия в Турции, вы хладнокровно расстреляли пять человек. — Кролл махнул рукой, словно отметая сказанное. — В любом случае с чего вы взяли, что его нужно убить? Мы хотим, чтобы вы привезли его к нам, — мы сами о нем позаботимся.

— Могу себе представить, — сказал Бен. — Меня тошнит от того, что орден Ра делает с людьми.

— Орден Ра!

Морщинистое лицо Кролла расплылось в улыбке, он обернулся к Глассу. Тот ухмыльнулся. Кролл вытер губы, и улыбка исчезла.

— Давненько нас не называли этим смехотворным старинным именем. Мой юный друг, орден Ра ушел в прошлое — вместе с его основателем, моим прапрапрадедушкой Виктором Кроллом.

— Однако традиции, как я вижу, сохранились, — заметил Бен. — Такие новомодные штучки, как выстрел в голову, вас не устраивают.

— Кое-кому и пули хватит, — ответил Кролл. — А вот люди вроде Филиппа Арагона заслуживают особого обращения.

— Например, ритуального убийства, — бросил Бен.

Кролл пожал плечами.

— Некоторые традиции забывать не стоит.

— Ну и что вы с ним сделаете? Язык отрежете, как тому парню на видео?

Кролл помолчал, вглядываясь в Бена, словно оценивая искренность его слов, и снова холодно улыбнулся.

— Наказание определяется преступлением. Тот, кто не способен держать язык за зубами, лишается языка. В данном случае у нас другие планы. И они осуществятся через два дня, когда вы похитите Арагона и доставите в назначенное место, где будут ждать мои люди.

Кролл ткнул в клавиатуру, и фотография политика сменилась снимком дома.

Бен вгляделся в необычное здание: ультрамодерновый дизайн из стали и стекла вырастал из склона холма. Голубое небо, зеленая трава, холмы до самого горизонта — очень умиротворяющая картинка.

Прикованный наручниками к стулу, окровавленный Бен, потерявший самого дорогого человека, мечтал оказаться в этом спокойном месте. Или в любом другом — лишь бы подальше отсюда.

Кролл нажимал на клавиши, и снимки на экране быстро сменяли друг друга: дом с разных точек зрения, вид спереди, вид сверху, озера и холмы вокруг, архитектурные чертежи и планы. Бен запоминал увиденное.

— Дом расположен в Бельгии, в часе езды от Брюсселя, — продолжал Кролл. — Час назад мне сообщили, что с завтрашнего дня Арагон остается в доме один: жена с детьми уезжает на три дня на свадьбу в Америку. Арагон собирался поехать с ними, но, загруженный работой, передумал. Это прекрасная возможность для человека с вашими навыками — ив вашей ситуации. Вот единственная причина, по которой я сохранил вам жизнь. Пока сохранил.

Экран погас. Кролл откинулся на спинку кресла.

— Если вы успешно справитесь с заданием, то мы вернем девочку отцу, а вы получите свободу. Можете продолжить карьеру наемного убийцы во имя спасения тех, кому нужна помощь, — или как вы там оправдываете свое занятие. — Кролл замолчал, сцепил тонкие пальцы и положил на них подбородок. — Если вы откажетесь или попытаетесь вести двойную игру, то сначала увидите, как умрет девочка, а потом и сами умрете. Надеюсь, я понятно выразился. Второго шанса я не даю.

Бен молчал.

— Майор Хоуп, я прекрасно знаю, что вы собой представляете, — продолжал Кролл. — Я сознаю, что если мы вас отпустим, то вы наверняка попытаетесь свести с нами счеты. Однако не забывайте: мы можем в любой момент добраться до девочки и ее отца. Кроме того, мы в силах очень быстро положить конец вашему частному бизнесу. Если вы вздумаете играть против нас, то мгновенно окажетесь в Турции. Один мой знакомый очень хотел бы заполучить того, кто убил пятерых его сотрудников.

— Я не убийца, — тихо ответил Бен. — Я спасаю людей.

— Неужели? То есть вы считаете, что убить пятерых ради спасения одного ребенка — это справедливо?

— Двух детей, — поправил Бен. — Двух ни в чем не повинных детей. А члены шайки педофилов были виновны и не собирались прекращать то, чем занимались.

— Какое у вас благородное призвание, майор! Возможно, вы не в курсе, что эти люди служили в полиции? Согласен, полицейские из них были скверные, тем не менее властям не по вкусу, когда самозваные борцы за справедливость убивают их сотрудников.

— Я знал, что они полицейские. Это усугубляло их вину.

Кролл пренебрежительно отмахнулся.

— Возможно. Но сейчас мы обсуждаем не моральные нормы, а вашу судьбу. Сидеть за решеткой в Турции не сахар. Суда не будет, да и амнистии тоже. Лет тридцать вы проведете в весьма неприятных условиях и на свободу выйдете очень старым и больным человеком. Подумайте об этом, майор, прежде чем принять решение. Ваша жизнь принадлежит нам, вы всецело под нашим контролем. Выбора у вас нет — разве что малодушная смерть здесь и сейчас, если откажетесь с нами сотрудничать.