Игры рядом - Юлия Остапенко

Ларс нес всю эту галиматью до тех пор, пока гости не стали откровенно позевывать. Я слушал с умилением, отдавая должное способностям Ларса, перед которыми, пожалуй, преклонился бы даже Юстас, будь он здесь. Дарла смотрела на меня с обожанием, похоже, тронутая столь романтичной историей; Аннервиль внимал благодушно, веря каждому слову, и лишь блистательная леди Йевелин обласкивала Ларса нежным взором подколодной гадюки, очаровательно улыбаясь и каждым своим сочувственным вздохом давая понять, что поверит скорее в сказки пьяного ключника, чем в сладкое вранье Ларса. Я наблюдал за их поединком с восхищением: они оба были изящны, элегантны и отчаянно хитры, оба лгали и притворялись мастерски. На миг я подумал, что они стали бы великолепной парой. Я почти видел Ларса, сидящего за суконным столом в дорогом вечернем костюме, сжимающего в сильных чутких пальцах карты с бархатной «рубашкой», и Йевелин за стулом его партнера, в роскошном туалете, небрежно обмахивающуюся веером и то и дело касающуюся пальцем губ, лба, плеча… Двойка, девятка, валет…

В конце концов она сдалась или сделала вид, что сдалась. Лорд Аннервиль предложил немного размяться, гости ринулись на середину зала, оттеснив артистов. Музыканты заиграли что-то ужасно чопорное, господа разбились на пары. Я волей-неволей оказался под руку с Дарлой. Танцевать я не умею, но к этому времени гости были в таком состоянии, что умение либо неумение выводить определенные па не сильно бросалось в глаза. Я держал в руке дрожащие пальчики моей партнерши и вышагивал по мраморным плитам зала с изяществом пехотинца на строевой подготовке, чувствуя легкую дурноту от выпитого вина, мелькания сотен огней и высокого визга флейты.

— Она вас уже ненавидит, — прошептала Дарла, безумно меня осчастливив.

— Леди Йевелин? — переспросил я, бросив на маркизу быстрый взгляд. Она танцевала с Ларсом, сияюще улыбаясь. Флейм досталась Куэйду, Аннервиль танцевал с одной из дам. — За что?

— За то, что вы спасли меня! Разве не ясно? Она знает, что я всё вам рассказала. Днем она приходила ко мне и сказала, что убьет, если я или вы хоть слово скажете отцу о том, как всё было на самом деле. И теперь она боится, что вы меня не послушаете.

— А вы этого хотите? — спросил я, снова проникаясь к ней жалостью.

— Я… что вы делаете, милорд Эван? Сейчас разворот…

Называя в мыслях ее и все развороты в мире словами, которые совсем не пристало употреблять милорду, я совершил требуемую фигуру и повторил:

— Разве вы не хотите, чтобы ее злодеяния были разоблачены?

— Я не думаю, что отец поверит мне. А если и поверит, она найдет способ отомстить прежде, чем ее выдворят вон, — пояснила Дарла и уныло вздохнула: — Боюсь, единственный для меня выход — уехать отсюда…

— Почему вы все еще не замужем? — поинтересовался я. — Вам ведь уже двадцать, не правда ли?

— Отец не хочет отпускать меня от себя, — с сожалением сказала Дарла. — Я должна была выйти замуж за сэра Алистера в год, когда исчезла Миранда. Тогда отец отказал ему, и сэр Алистер женился на Флоренс Кэдрик… Отец заявил, что отдаст меня лишь за самого достойнейшего из всех достойных. А мне уже так надоело ждать того, кого он таким сочтет! Вы же понимаете, о чем я, не правда ли? — многозначительно добавила она и посмотрела на меня так, что мне захотелось ответить: «Нет, не имею ни малейшего представления!», но это, к сожалению, было бы неправдой.

— Ну вот, — снова вздохнула Дарла и крепче сжала мои пальцы, — я и надеюсь, что теперь… что отец сочтет достаточно достойным…

Музыка оборвалась за миг до того, как я был готов отбросить эту наглую маленькую ручку, обладательница которой делала мне совсем уж недвусмысленные намеки. Я раскланялся, рассыпаясь в цветастых благодарностях, и стал искать путь к бегству, прежде чем эта дурочка не принялась за старое. Такой путь нашелся быстро: пошарив глазами по залу, я не обнаружил в нем Куэйда и Флейм, еще несколько минут назад с мрачным видом танцевавших недалеко от нас.

— А где моя дорогая сестрица?! — возмущенно воскликнул я и, извинившись, отправился проверить, в порядке ли наша родовая честь.

Я вышел в галерею, соединявшую бальный зал с ближними помещениями, услышал бормотание, а затем звук пощечины. Через миг из оружейной, гневно шурша юбками маркизы, вышла Флейм. Корсет сидел на ней криво, и я понял, что еще минута, и честь рода Соммерсен была бы опозорена навек. Счастье, что у моей сестренки столь крутой нрав.

— Всё в порядке? — спросил я, придержав ее за локоть. Она отпрянула, не узнав меня в полутьме галереи, потом кивнула и с отвращением сказала:

— До чего же мерзкий тип этот Куэйд.

— Неужели хуже меня?

— Я тоже думала, что это невозможно! Что тебе там болтала эта дура?

Прямоугольник прохода в оружейную заполнился темным силуэтом. Флейм умолкла, обернулась. Я крепче сжал ее локоть, не сводя глаз с пошатывающейся фигуры.

— Иди в зал, сестрица, — процедил я.

Она молча подчинилась. Я двинулся к светлевшему проему, заложив руки за спину. Задираться я не собирался, но кое-какие акценты считал нужным расставить.

— Не уделите ли мне несколько минут, сударь? — внезапно проговорила фигура низким хриплым голосом Куэйда Аннервиля.

— Охотно, — ответил я, ступая в оружейную. Света здесь было гораздо меньше, чем в зале. За окнами уже стемнело, и единственным источником освещения был десяток небольших факелов в тяжелых настенных держателях. Пламя бросало алые блики на отполированные поверхности клинков, развешанных по стенам. Я не очень разбираюсь в холодном оружии, больше — в арбалетах и луках, но могу судить, что коллекция маркиза внушала уважение.

Куэйд подошел к одному из ковров, снял с крюка огромный двуручный меч с инкрустированной серебром рукояткой, встал в стойку, дважды со свистом рассек воздух. Его лицо и глаза налились кровью, короткие жесткие волосы растрепались, бычью шею заливал пот. В боевой позиции, на полусогнутых ногах, с двуручником наперевес он напоминал зверя-шангриерца из страшилок, которыми матери пугали детей во время войны, пятьдесят лет назад. Я невольно подумал, что не хотел бы встретиться с ним на поле боя.

— Взгляните, — хрипло проговорил он. — Вам нравится? Над этим работали лучшие вуртонские мастера. Ему четыреста лет.

— Впечатляет, — спокойно кивнул я.

— Хотите попробовать? — ухмыльнулся Куэйд, и его глубоко посаженные глаза недобро сверкнули из-под густых бровей. — А я возьму вот этот… — он разжал одну руку и потянулся к не менее огромному мечу, висевшему выше, чем я мог бы дотянуться, — опять-таки двуручнику, с узором из черепов на гарде.