Желание герцога - Дженна Питерсен

— Найти брата, — пробормотал Саймон.

Он встал и посмотрел в окно, где разгорался яркий безоблачный день.

— Признаюсь, я об этом не думал.

— Потому что он может быть из другого круга, не твоего сословия?

— Это Рис так думает, а не я, — отмахнулся Саймон. — В отличие от отца я на самом деле верю в идеалы, за которые мы боремся. Мне совершенно безразлично, бедняк мой брат или, например, известный политик.

Лиллиан отвернулась. Похоже, классовая принадлежность важна для Саймона только в отношении брака. Впрочем, это не имеет значения. Он не знает истинного положения вещей, а Лиллиан знает. У них не может быть будущего, несмотря на ее желание утешить его и несмотря на страсть, которая вспыхнула между ними вчера вечером.

— Нет, я не думал об этом, потому что мне кажется, это значительно усложнит ситуацию, — пробормотал Саймон.

— Существует риск, что и другим станет известно об истинном лице твоего отца, — тихо сказала Лиллиан, внимательно наблюдая за его реакцией.

— В данный момент, — Саймон повернулся к ней, слегка раздувая ноздри, — меня это не заботит. Я должен знать своего брата, если он еще жив. А он должен узнать обо мне и о нашей сестре Наоми.

— Ты говоришь, что тебя не волновало бы, если бы вероломные поступки твоего отца стали известны всему миру? — удивленно спросила Лиллиан.

Саймон помолчал в нерешительности.

— Я рассердился на него за двуличность, но я не хочу, чтобы об этом узнали все, — покачал он головой, — по крайней мере пока. Возможно, когда-нибудь…

Лиллиан удивленно заморгала. Это означало, что однажды он раскроет правду, только на своих условиях. И она еще больше утвердилась в своем решении отказаться от собственного стремления к мести.

— Когда я думаю о раскрытии правды, я думаю о Наоми, и о ее детях, и о матери, да и о себе тоже, хотя, наверно, это, эгоистично.

— Это не эгоистично, Саймон, — прошептала Лиллиан, глядя себе под ноги. — Ты ничего плохого не сделал. И ты не должен страдать из-за поступков собственного отца. Это несправедливо.

— В этой жизни так много несправедливости. — нахмурился Саймон. — Я думаю о тех людях, кому он причинил боль… Разве они не заслуживают возмездия?

Лиллиан вскинула на него взгляд. Он снова предлагал ей отличную возможность раскрыть правду о себе, о своей матери. Она могла признаться, почему приехала сюда и чего хотела от него в самом начале. Может быть, в этот ответственный момент он поймет ее? Или не поймет. И теперь, когда она позволила ему поделиться с ней величайшим секретом-, он возненавидит ее еще больше.

Может ли она так рисковать?

Она не успела ответить себе на этот вопрос, потому что услышала тяжелый вздох Саймона.

— Теперь ты понимаешь, почему я все переживаю внутри. Но нельзя хвататься за все сразу. Если я действительно буду искать этого человека, брата, которого никогда не знал, я должен буду делать это с величайшей осторожностью, чтобы не раскрыть своих истинных целей.

Саймон посмотрел на Лиллиан. На фоне солнечного окна он был похож на темного падшего ангела: чувственного, прекрасного и соблазнительного. Несмотря на все свои опасения, Лиллиан хотела его сильнее, чем прежде.

Однако она пообещала избегать соблазнов. Особенно после такого разговора, какой состоялся у них только что, прикасаться к нему, целовать его, заниматься с ним любовью… было неправильно. Она не могла повторить это, независимо от того, насколько велико было ее желание.

— Я должна идти. Тебе нужно многое обдумать и спланировать.

С этими словами Лиллиан встала и собралась уходить.

— Пожалуйста, не уходи, Лиллиан, — взял ее за руку Саймон.

Он осторожно потянул ее к себе, и она не стала противиться. Похоже, у нее не оставалось сил бороться.

— Саймон, — беспомощно прошептала она.

Он наклонил голову и прижался к ее губам. Она не могла сопротивляться ему. Она обняла его за шею, прильнула к груди. Желание, с которым она пыталась бороться, захватило ее целиком, и Лиллиан забыла обо всем.

— Спасибо, — прошептал Саймон, прижимая ее к стене. Он обхватил руками ее голову и не сводил с нее зеленых глаз. — Спасибо, что выслушала меня и не осуждала.

В глазах Лиллиан блеснули слезы, и она отвернулась в надежде, что он не заметил покатившейся по щеке слезинки. Но он, конечно, заметил и вытер ее кончиком пальца.

— Не плачь, Лиллиан, — пробормотал Саймон, уткнувшись в ее шею. — Никаких слез. Только радость, смех и все хорошее. Вот что я хочу дарить тебе. И хочу, чтобы ты дарила мне то же самое.

Лиллиан закрыла глаза, и Саймон стал целовать ее шею. Если и было в сложившейся ситуации что-то действительно хорошее, так это Саймон. Его теплые глаза и нежные руки. Его удивительная способность заставлять ее чувствовать себя хорошо и уютно, даже несмотря на то что она совсем не пара ему.

А он не знает этого, но почему-то дал ей разрешение забыть прошлое, забыть свой гнев.

Она хотела, чтобы у нее были силы сопротивляться этому соблазну, делать то, что нужно, но не могла их найти. Она сдалась и сказала себе, что это случилось в последний раз.

Лиллиан выгнулась ему навстречу, его руки скользнули к ее бедрам, и он еще крепче прижал ее к себе. Она застонала, уткнувшись в его плечо и вдыхая мужской запах, который был присущ только ему.

Если они должны расстаться, если она должна найти силы отпустить его, то пусть это последнее свидание станет запоминающимся, идеальным, чтобы потом было что вспомнить в мельчайших подробностях и без сожаления.

Лиллиан откинулась к стене и стала снимать с него сюртук. Справившись с задачей, она отбросила его в сторону.

— Здесь? — тяжело дыша, спросил Саймон и прижался к ее телу так, что Лиллиан едва дышала.

— Да, — выдохнула она, отвечая и на его действия, и на его вопрос.

Саймон больше ничего не спрашивал. Вместо этого, пока Лиллиан расстегивала его рубашку, он задрал ее юбки и, удерживая их в одной руке, второй рукой коснулся ее бедра.

Когда рука скользнула выше, отыскивая влажную плоть, Лиллиан закрыла глаза, и с губ сорвался хриплый вздох. Она еще не остыла от проведенной ночи, но это только помогало ей еще острее чувствовать его нежные прикосновения. Ее тело отреагировало почти мгновенно, готовясь принять его плоть.

Прежде чем снять с него рубашку, Лиллиан раздвинула ноги, словно приглашала его к себе. Она с улыбкой смотрела на его крепкую грудь. Боже, как он прекрасен, само совершенство!

Она прижалась губами к его плечу, пробуя его на вкус, дразня его кончиком языка. Когда ее поцелуи опустились ниже, настал черед Саймона стонать от удовольствия.