Башни Полуночи - Роберт Джордан

Перрин поскрёб бороду.

– Грейди?

– Я никогда прежде не соединялся в круг, милорд. Но если мы сможем это выяснить... что ж, чем больше врата, тем больше людей удастся переправить, и всё выйдет быстрее. Это бы очень помогло.

– Хорошо, – ответил Перрин, поворачиваясь к Хранительницам Мудрости. – Во что мне обойдётся эта попытка?

– Ты слишком долго общался с Айз Седай, Перрин Айбара, – фыркнув, ответила Эдарра. – Не за всё надо платить. Это принесёт пользу всем. Я собиралась это предложить уже некоторое время назад.

Перрин нахмурился.

– Как давно вы узнали, что это может сработать?

– Достаточно давно.

– Чтоб тебе сгореть, женщина, почему тогда ты не сказала мне об этом раньше?

– Кажется, большую часть времени ты едва ли желал быть вождём, – холодно сказала Эдарра. – Уважение надо зарабатывать, а не требовать, Перрин Айбара.

У Моргейз перехватило дыхание от такого дерзкого замечания. Большинство лордов разорались бы, услышав подобный тон. Перрин застыл, но потом кивнул, как будто ожидал подобного ответа.

– Когда я впервые об этом подумала, твои Аша'маны были больны, – продолжила Эдарра. – Раньше это не сработало бы. Сейчас подходящее время поднять этот вопрос. Так я и сделала.

«Сначала она оскорбляет Айз Седай, – подумала Моргейз, – а затем ведет себя как одна из них». И всё же, благодаря пленению в Малдене Моргейз понемногу начала понимать Айил. Все утверждали, что Айил были непостижимы, но она мало доверяла подобным разговорам. Айил были такими же людьми, как и остальные. У них были странные обычаи и культурные особенности – но у кого их не было? Королева обязана понимать народ своего королевства, и всех его потенциальных врагов.

– Отлично, – сказал Перрин. – Грейди, начинай работать с ними, но сильно не переутомляйся. Выясни, сможете ли вы сформировать круг.

– Да, милорд, – ответил Грейди. Аша'ман всегда казался несколько отстранённым. – Было бы здорово привлечь к этому и Неалда. У него кружится голова, когда он встаёт, но у него чешутся руки начать работать с Силой. Для него это может оказаться хорошим шансом попрактиковаться.

– Хорошо, – произнёс Перрин.

– Мы не закончили разговор о разведчиках, которых посылаем в Кайриэн, – сказала Сеонид. – Я бы хотела присоединиться.

Перрин почесал бородатый подбородок.

– Пожалуй. Возьми своих Стражей, двух Дев и Пэла Айдара. Если получится, постарайтесь не привлекать лишнего внимания.

– И ещё пойдет Камейле Нолайзен, – сказала Фэйли. Разумеется, она добавила к группе своих из Ча Фэйли.

Балвер прочистил горло.

– Милорд. Нам очень нужна бумага и перья для письма, не говоря уж о других важных материалах.

Перрин нахмурился:

– Это, разумеется, может подождать.

– Нет, – медленно произнесла Фэйли. – Нет, муж, думаю это хорошее предложение. Мы должны кого-то послать, чтобы пополнить запасы. Балвер, не могли бы вы отправиться и раздобыть всё необходимое лично?

– Как пожелает миледи, – ответил секретарь. – Я горю желанием посетить школу, открытую Драконом в Кайриэне. У них найдётся всё необходимое.

– Полагаю, в таком случае вы можете пойти, – сказал Перрин. – Но больше никого. Свет! Если соберётся ещё кто-нибудь – с тем же успехом мы могли бы отправить целую растреклятую армию.

Балвер удовлетворённо кивнул. Было ясно, что теперь он шпионит для Перрина. Расскажет ли он Айбаре, кто она на самом деле? Или он уже это сделал? По поведению Перина не было понятно, знает ли он.

Она собрала ещё несколько чашек; встреча подходила к концу. Кто бы сомневался, что Балвер предложит Айбаре шпионить для него; ей следовало подойти к этому невзрачному человеку раньше и узнать, какой будет цена за его молчание. Подобные ошибки могут стоить трона.

Она замерла с протянутой к чашке рукой. «Ты больше не королева. Перестань думать, как одна из них!»

Несколько недель после своего негласного отречения она надеялась найти способ вернуться в Андор, чтобы помогать Илэйн. Однако чем больше она об этом думала, тем яснее понимала, что должна держаться в стороне. Все в Андоре должны считать Моргейз мёртвой. Каждая королева обязана идти своим путём, и, вернись Моргейз, Илэйн приняли бы за марионетку собственной матери. Кроме того, перед своим исчезновением Моргейз приобрела множество врагов. Зачем она всё это натворила? Её воспоминания о тех временах были туманны, но её возвращение только разбередит старые раны.

Она продолжила собирать чашки. Возможно, ей следовало совершить благородный поступок и убить себя. Если враги трона узнают, кто она, они могут использовать её против Илэйн так же, как сделали бы Белоплащники. Но пока она не являлась угрозой. Кроме того, она была уверена, что Илэйн не рискнёт безопасностью Андора даже ради спасения собственной матери.

Перрин попрощался с посетителями и отдал основные распоряжения на вечер. Моргейз опустилась на колени и тряпкой вытерла грязь с упавшей на землю чашки. Найол сказал ей, что Гейбрил мёртв, а Кэймлин в руках ал’Тора. Это заставило бы Илэйн вернуться, не так ли? Стала ли она королевой? Поддержали ли её Дома, или же выступили против неё из-за того, что натворила Моргейз?

Разведчики могли принести новости, которых жаждала Моргейз. Ей придётся найти причину присутствовать на каждом совещании с их отчётами, возможно, предложив подавать чай. Чем лучше она исполняла свою работу горничной Фэйли, тем ближе она становилась к главным событиям.

Как только Хранительницы Мудрости вышли из палатки, Моргейз заметила кое-кого снаружи. Талланвор – преисполненный чувства долга, как всегда. Высокий и широкоплечий мужчина с мечом у пояса был явно чем-то обеспокоен.

Начиная с Малдена, он практически беспрерывно следовал за нею, и хотя из принципа она жаловалась, но на самом деле была не против. После двух месяцев разлуки он пытался воспользоваться любой возможностью, чтобы побыть вместе. Глядя в эти красивые молодые глаза, она и думать не могла о самоубийстве, даже ради Андора. Из-за этого она чувствовала себя дурой. Разве мало неприятностей доставило ей собственное сердце?

И всё же Малден изменил её. Она сильно скучала по Талланвору. А потом он пришел за ней, хотя и не обязан был рисковать ради неё жизнью. Он был предан ей больше, чем Андору. И по какой-то причине это было именно тем, что ей требовалось. Она пошла ему навстречу, неся блюдца и балансируя восемью чашками на сгибе руки.

– Майгдин, – позвал Перрин, когда она вышла из палатки. Она помедлила, обернувшись. Все, кроме Перрина и его жены, ушли.