Растление великой империи - Владимир Максимов

Пусть снова обрушится на мою седую голову водопад хулы и обличений, но я — убежденный и последовательный антикоммунист — беру на себя смелость утверждать, что режим, восторжествовавший сегодня в России, хуже, бессовестней и беспросветней прежнего, потому что предлагает обществу игру без правил, существование вне закона и являет собою власть уголовной олигархии. Исходя из личного опыта, я бы сравнил нынешнюю ситуацию в стране с победой ссученных воров над блатными в лагере, когда начинается такой беспредел, от которого только в петлю или на проволоку: блатные обычно придерживаются хоть какого-нибудь, пусть самого относительного кодекса, суки не признают никакого.

К примеру, о привилегиях, которые позволяют себе нынешние мастера власти, бывшая партноменклатура могла только мечтать. Неизвестно на какие средства возводят многоэтажные особняки и квартирные палаты (и уже не государственные, а личные!), покупаются (и тоже в личное пользование!) роскошные лимузины новейших марок, беспрепятственно открываются зарубежные счета, семьи членов правительства получают иностранное подданство. Спросите-ка нынче у президента, где тот знаменитый «Москвич», на котором Борис Николаевич въехал в президентское кресло? (Только в 1994 году нижегородскому автозаводу отпущено более тридцати миллионов долларов на производство новых «членовозов»; как видите, тех, что есть, оказалось мало?!) Теперь у него целый парк машин самых престижных марок и вооруженный до зубов полк придворных преторианцев, готовых в любую минуту стрелять и колоть на поражение любого, на кого им укажет хозяин. Или поинтересуйтесь у вечно плачущей от сострадания к малым сим Памфиловой, достаточно ли явственно видятся ей из ее суперкомфортабельных хоромов бездомные и нищие на московских улицах? Спросите также беззаветного борца с привилегиями Филатова, не тесновата ли ему его четырехэтажная дача в Подмосковье. А еще полюбопытствуйте, с чего бы это площадь государственных учреждений увеличилась после крушения коммунистической власти и распада страны ровно в десять раз (свидетельство «Комсомольской правды»)?

И такие вопросы нынешним власть имущим можно задавать до бесконечности. И не только о привилегиях. О многом другом тоже.

Но при этом они еще не стыдятся разглагольствовать о каком-то возвращении в некую цивилизацию и о выпадении России из некой истории.

Господи, когда же наконец до этой политической шпаны дойдет, что стране Пушкина и Толстого, Достоевского и Чехова, Мусоргского и Чайковского, Менделеева и Мечникова, Пастернака и Ахматовой, Шостаковича и Прокофьева, Сахарова и Бродского, Барышникова и Нуриева, Малевича и Кандинского, Королева и Ландау, Мейерхольда и Тарковского незачем и некуда возвращаться, она полноправная часть современной цивилизации, да и сама по себе целая цивилизация. У нее великая и трагическая история. Даже ее роковые ошибки — неотъемлемая составная мирового исторического процесса. И не нынешним чиновным нуворишам опровергнуть этот упрямый факт!

Это не она, а вы — профессиональные и человеческие пигмеи, пытающиеся выместить свои геростратовы комплексы за счет ее унижения, выпали из истории, а выпав, осядете в ближайшее время где-нибудь во Флориде или в Лефортово. Скорее бы уж!

P.S. После того как я уже написал это, мне посчастливилось побывать на «Братьях и сестрах» Федора Абрамова в постановке Льва Додина на сцене парижского театра «Одеон». Я бывал до этого на многих самых престижных премьерах Барро, Штреллра, Брука, десятках концертов Ростроповича, Паваротти, Вишневской, Менухина, но такой реакции мне ни видеть ни слышать не доводилось. Разборчивые и привередливые французы со слезами на глазах, стоя чествовали произведение русского автора в исполнении русских артистов (среди них особенно выделялась великая, на мой взгляд, современная актриса Татьяна Шестакова), поставленное русским режиссером. Восторженные овации длились не менее получаса, такого Париж не помнит, наверное, уже много лет. И, присутствуя при этом, я лишь облегченно укрепился в убеждении, что это не Россия — Верхняя Вольта с ракетами, а скорее все эти серые завлабы из занюханных НИИ и массовики-затейники из провинциальных КВН — Верхняя Вольта внутри у нее, ее инородное тело, ее моральная болезнь, ее нравственная аномалия и чем скорее страна изрыгнет их из себя, тем легче вылечится. В таком случае я бы даже «поступился принципами» и согласился бы с тем, чтобы им оплатили билет за государственный счет. В любую сторону, но в один конец.

Размышления у рыночного подъезда

Перечитывал недавно на досуге Эртеля и только диву давался: ведь не из самых крупных, не самых глубоких и прозорливых, а как актуально, как поразительно современно звучиу сегодня! Оказывается, все уже было в отечественной истории, обо всем переговорено и передумано: и о «возвращении в цивилизацию», и о спасительности индивидуализма, и о культурной миссии большого капитала. Вот только кончились все эти мечтания весьма печально — большевистской революцией. Но, видно, нынешним российским прожектерам горький опыт их предшественников не указ, у них, как говорится, собственная гордость, на ушедших смотрят свысока. И снова неудачливые юристы, отставные пародисты, эстрадные разговорники, гитаристы и озабоченные возрастом климактерические поэтессы сливаются в политическом экстазе с биржевыми спекулянтами и банкирами из вчерашних воров в законе, полные решимости любой ценой прорваться-таки в рыночный рай на горбу все у того же безответного российского работяги. Только долго ли он — этот работяга — будет безответным, вот в чем вопрос! Как бы этот очередной эксперимент не кончился для экспериментаторов еще хуже, чем предыдущий.

Но, возвращаясь к Эртелю, я предложил бы читателю познакомиться с диалогом двух его героев из «Записок степняка»: дворянина-интеллигента Иринея Гуделкина и европеизированного мироеда Липатки Чумакова.

«Ириней Гуделкин:

— Россия погибает!!! Но отчего погибает? — вот вопрос. От недостатка культуры-ссс!

— А, значит, Липатка Чумаков приехал!

— Именно, Липатка. И вообразите, как приличен, как умен, как дальновиден… Я в восторге! Представьте вы себе хитроумного великороссиянина в лондонском сьюте — ведь это шик, батюшка… И теперь у них в семье испытываешь чистейшее наслаждение. Главенствует, знаете ли, коренастая эта фигура патриарха Праксел Алкидыча. Затем приличнейший иностранец Липатка, а потом уже великодушнейшая широчайшая натура — это сын младший Сергей. Восторг что такое! Я их так представляю: ум, воля и чувство. Европейский ум, руководимый железной волею и непрестанно смягчаемый чувством. Ах, одевайтесь же и поедем!.. Вы знаете—в душе я художник и лентяй. Красота — идол мой, и в этом отношении человек я античный… Но — Боже мой! — воображение мое теперь переполнено предприятиями!.. И вы не догадываетесь почему?.. Ох, ужели же вы не понимаете — не хотите понять, — что Русь теперь спасена!..

— О, вы не поверите, сколько грандиознейших проектов! Мы, совместно с фирмою «П. А. Чумаков и сыновья», совершенно преобразовываем Дмитряшевку… Что значит Европа и что значит ум!.. Вы знаете меня и, конечно, знаете, что никогда и ни на что не посягнул бы я ради выгоды. Утилитаризм мне претит. Но я побежден. Я побежден принципом. Липатка развернул передо мною вереницу принципов. Каждое предприятие, каждый проект, каждая затея коренятся у него на почве, и почва эта — культура..; Культура-с! Вот оно, батюшка, словечко! — и он снова многозначительно повторил: — Культура! Ах, этим он меня совершенно обворожил!.. Одевайтесь же, едемте, послушайте… Вы знаете, до сих пор я думал, что я плохой патриот, но теперь я наконец чувствую в себе сердце гражданина: варварское тело матушки России обновлено теперь, и обновлено Липаткой… Предприятия! Предприятия!..

— О, я давно твердил: Европа — это все! Чем я покорил сердце всех простолюдинов в окружности, как не Европой, ибо сознайтесь же, что филантропия — продукт европейский и что гуманностью я обязан опять-таки одной только Европе. Ведь вы знаете, как крестьяне меня обожают. История Просперо и Калибана вечно повторяется. Я давно говорю: влейте в наши одряхлевшие жилы Европу, и мы спасены…

— О, я, конечно, вижу Липаткины недостатки, и я в свое время подавал проект… Липат односторонен, Липат позитивист, Липат прямолинеен. Я подавал проект: брать восьмилетних мальчиков и на государственный счет воспитывать их за границей: в Англии, в Германии, во Франции… Затем довершить воспитание художественной экскурсией по Италии, по музеям Дрездена, Мюнхена, Парижа, и человек, в истинном значении этого слова, готов. Человек-европеец! Но меня не послушали!

— Но это в сторону! — немного погодя с новою силой продолжал он. — Я все-таки, подобно еврею, одряхлевшему в ожидании, приветствую Липатку: он мой мессия. Он провозвестник культуры на Руси, и это слишком много… Я в последние годы много думал о нашем положении. Я много думал и пришел к тому, что да, действительно, мы погибаем… Но отчего погибаем, вот вопрос! — Ириней снова поднял палец.