Племянница маркизы - Дария Харон

— Однако ты меня не хочешь…

Он покачал головой:

— Не так. И не при таких обстоятельствах. Мари пошла к двери:

— Тогда дай мне знать, когда найдешь подходящее время и нужное место.

20

Хотя Мари тяжело было жить, сознавая этот отказ, в ее поведении ничего не изменилось. Она оставалась дружелюбной с Тристаном, с предупредительной вежливостью общалась с соседями и продолжала хлопотать по дому.

Трой прекратил заниматься с ней письмом, поскольку, по его мнению, все, что нужно было изучить, было изучено, а в довершение составил ей список рекомендуемых книг из библиотеки. Этим от открыл для Мари новый мир, который на время позволил ей забыть о проблемах с мужем.

Кроме того, она написала письмо родителям. Хотя она знала, что им придется отправиться к священнику для того, чтобы узнать, что в нем, но хотелось сообщить о своей новой жизни. Они и все остальные в Тру-сюр-Лэнн должны знать, что она, Мари Кальер, дочь бедного крестьянина, стала женой дворянина.

Летняя жара не прекращалась, а с ней и засуха. Тристан только и говорил о том, что пора начинать сбор винограда, пока гроздья не засохли на лозах. Наконец он поручил слугам подыскать поденщиков в Лассье и других деревнях, чтобы начать сбор урожая.

Мари с террасы наблюдала за тем, как обоз из телег с людьми движется к виноградникам. Возвращались работники вечерами, и веселый смех отвлекал Мари от чтения книги.

На площадке перед домом стояли длинные столы и скамьи, где могли разместиться до пятидесяти человек сборщиков. Сюзанн варила овощную похлебку в двух гигантских котлах, в придачу к ней подавались яйца, хлеб, масло и вино. На ночь людей устраивали в конюшнях или в стогах.

Мари вышла, чтобы приветствовать их, и не успела оглянуться, как ее окружил пестрый люд. Ей приятно было почувствовать себя самой собой и не думать о том, как произвести благоприятное впечатление. Она тут же решила на следующее утро отправиться с ними на виноградники, чтобы немного отвлечься.

Хотя солнце палило нещадно, сбор винограда доставлял Мари большое удовольствие. Работа была не такой напряженной, как сенокос или сев на полях в Тру-сюр-Лэнн. Корзины быстро наполнялись гроздьями, и мужчины относили их к стоящим наготове телегам. Пресс находился в пристройке к дому, как и устройство, которое направляло сок из давильного чана прямо в дубовые бочки.

Под вечер Мари наполнила кружку свежевыжатым виноградным соком и залпом опустошила. Лицо ее было покрыто грязью и потом, волосы спутались. Она устала, но чувствовала удовлетворение от проделанной работы. В доме Фанетта готовила для нее ванну, и молодая женщина радовалась возможности понежиться в теплой душистой воде. Конечно же, это была привилегия хозяйки дома, остальные мылись у колодца.

Она налила еще одну кружку и услышала позади шаги. В комнату вошел Тристан. Очевидно, он шел от колодца, потому что нес в руке рубашку, а на его обнаженном торсе блестели капли воды. Его физическая привлекательность заставила Мари затрепетать.

— Ну, как прошел первый день в качестве сборщицы винограда? — спросил он.

— Хорошо. Тяжело, конечно, но очень умиротворяет, — последнее слово повисло в воздухе.

Он кивнул и пошел к чану:

— После еды начнем разливать сок по бочкам.

Мари последовала за ним. Она погрузила кружку в чан и подала ее Тристану. Пока он пил, капли стекали по его груди.

У Мари на лбу выступили капельки пота. В этот миг она так желала его, что от страсти у нее закружилась голова.

— А ты хотя бы изредка вспоминаешь о том, что у нас было… в Версале? — спросила она охрипшим голосом. — Мне; это снится. Почти каждую ночь. — Мари подошла к мужу и остановилась так близко, что могла видеть биение пульса на его шее.

Тристан взглянул на супругу:

— Да, я часто думаю о Версале, — медленно ответил он. — О том, как ты одурачила меня и допустила, чтобы меня изнасиловали.

Желание Мари пропало:

— Ты никогда не простишь мне этого, что бы я ни сказали и ни сделала?

— А тебя это огорчает?

— А тебя не огорчает то, что ты взял меня без моего желания и согласия? Не говоря уж о том, что тем самым ты разрушил все мои жизненные планы?

Он пожал плечами:

— Мы можем спорить об этом до бесконечности. Я устал.

— Да, я тоже устала от бесплодных споров. Видит Бог, я перепробовала все, чтобы заслужить твое уважение и расположение. Я хорошая жена, я даже ни разу не взглянула на другого мужчину. Я создала уют в доме и поддерживаю тебя во всех твоих делах. Но все это для тебя неважно. Если уж я так тебе противна, то в будущем постараюсь не показываться на глаза.

Мари повернулась и выбежала из комнаты, но слезы продолжали стекать по ее щекам даже тогда, когда она лежала в теплой воде в своей ванне. Все казалось таким бессмысленным. Все ее усилия не трогали Тристана. Он по-прежнему жил в плену прошлого, оставаясь слепым и глухим к настоящему. И она уже не знала, что сделать, чтобы это изменить.

Весь остаток вечера Тристан не мог сосредоточиться. Из головы у него не шла та картина, которую вызвала Мари. Он видел ее перед собой, как она со стонами выгибалась в своей постели, как ее волосы прилипли к влажной коже, и как она пыталась получить наслаждение.

Чего только стоили ему совместные вечера с соседями, которые проверяли на прочность его самообладание! Де Рассаку нравились не только ее красота, но и умение общаться с людьми. К тому же Мари на самом деле оказалась хорошей женой. Возможно, куда лучшей, чем те дамочки, которые попадали в его поле зрения в Версале. И Мари действительно не обращала внимания на других мужчин. Вместо этого всю свою энергию она направляла на то, чтобы очаровать его, своего мужа. Если бы он еще мог знать, что она делала это не для того, чтобы добиться триумфа, а потому, что единственное, что у нее осталось, — это «Мимоза». И он.

Следующий день оказался еще жарче. Тристан видел Мари вместе с другими на телегах, которые двигались к восточному склону. Он сам со второй группой сборщиков винограда отправился на южный склон. Сбор урожая проходил хорошо, и он радовался, что физические усилия отвлекают его от других мыслей.

В первой половине дня с Пиренеев сошли темные тучи, и в считаные минуты небеса разверзлись. В почерневшем небе засверкали молнии, сопровождаемые глухим рокотом грома. Работники стали второпях возвращаться обратно в «Мимозу», хотя лошади нервничали. Даже Тристану пришлось приложить немало усилий, чтобы управлять своим жеребцом. На полпути им встретились повозки, двигавшиеся с восточного склона. Испытывая необъяснимое чувство, он проскакал вдоль обоза, высматривая Мари, но ее нигде не было. В ответ на его вопросы люди лишь качали головами.