Тушите свет (сборник) - Светлана Алешина

В подъезде я с разбега ткнулась головой в грудь здоровенному омоновцу, стоящему около двери в квартиру. Омоновец что-то пробормотал, а я, потирая ушибленную о его бронежилет голову, на ходу шепнула «извините» и влетела в Маринкину квартиру.

Вся Маринкина коммуналка в полном составе собралась в общем коридоре, как на собрание. Во главе потревоженных жильцов возвышалась Серафима Наумовна. Тут же шуршали еще две какие-то старушки, глядя на черные маски омоновцев, и топтался Толик, сын Серафимы Наумовны. Этот Толик, очевидно, поднятый с постели и решивший показать влетевшему в квартиру ОМОНу, что он свой и ему-то уж точно не нужно давать прикладом по носу, накинул китель прямо на голубую майку и выскочил в таком виде в коридор, сверкая голыми коленями и вводя в смущение старушек толстыми волосатыми ногами.

Майор Здоренко с хмурым видом стоял посреди коридора и недовольно посматривал на Серафиму Наумовну, насевшую на него своей великой грудью. Как я поняла, она давала показания, которых от нее никто не требовал.

– Вы не поверите, господин майор, я как только открыла им дверь, сразу почувствовала недоброе. Вроде обыкновенные молодые люди, но сердце, – тут Серафима Наумовна благоговейно положил ладонь на левую грудь, ладонь легка почти параллельно полу, – но сердце, оно же вещун, вы понимаете меня, господин майор, оно мне сразу сказало: Сима, это не к добру, Сима, не уходи из коридора, Сима, здесь сгущается…

Тут Серафима Наумовна была вынуждена замолчать, потому что майор Здоренко, увидев меня, сразу отвернулся от нее.

– Явилась, – буркнул он, подходя и пронзая меня своим острым взглядом из-под козырька фуражки.

– Ага, – задыхаясь, сказала я, осматриваясь, – а где…

– Там, – коротко ответил мне майор и кивнул в сторону Маринкиной двери. – Иди к своей подружке, она там нашатырь нюхает. Понюхайте вместе, только недолго, потом на разговор ко мне в машину. Ясно?

– Ага, – выпалила я, уже собиралась рвануть в Маринкину комнату, но майор снова задержал меня.

– Две минуты, – сказал он и презрительно фыркнул.

Я, не тратя время на еще одно «ага», просто кивнула и влетела в комнату.

Моя Мариночка, живая и здоровая, сидела на своей кровати и печально шмыгала носом. Перед ней сидел на стуле какой-то омоновец, большой, широкоплечий и пятнистый, и махал у Маринки перед носом пузырьком.

– Живая, – выдохнула я, чувствуя, как меня переполняет радость, – живая, швабра…

– Почти, – жалобно сказала Маринка и тут же обратилась к омоновцу, собравшемуся при моем появлении встать и уйти: – Дай еще понюхать, что-то мне опять нехорошо.

Она понюхала, чихнула, извинилась, и тут омоновец все-таки поднялся, поставил стул к столу и вышел.

Как только за ним закрылась дверь, Маринка, запуская нос в оставленный им пузырек, пустилась в объяснения, но не в те, которые от нее ожидались.

– Это Гена, фельдшер из группы физической защиты, – со слезой в голосе сказала она. – В каждой… апчхи! Извини… В каждой группе есть один дипломированный медработник… на всякий случай… Мне Гена все объяснил… Он не местный, а из…

Я упала на кровать рядом с нею и бесцеремонно отобрала у нее пузырек с нашатырем.

– Вредно, – сказала я, – войдет в привычку, станешь токсикоманкой.

– Правда? – робко спросила Маринка и покосилась на отобранный предмет. – А как же…

Однако я не была расположена пускаться в дискуссии относительно пилюлек, примочек и прочего мединвентаря. Мне нужны были объяснения.

– Ну! – требовательно сказала я. – Что было?

– А ничего, – вздохнула Маринка и аккуратно вытерла край глаза платочком. – Жаль, Гена вышел. Мне кажется, опять… того…

Я подозрительно посмотрела на Маринку, она ответила мне честным взглядом.

– Точно все нормально? – со значением спросила я, осматривая цветастый Маринкин халатик и затем обшаривая взглядом комнату.

Вроде все было на месте и беспорядка особенного не наблюдалось. Наблюдалось только нечто необычное на столе. Там в бутылке из-под вина стоял неплохой букет: несколько желтых пахучих лилий и еще пара каких-то цветков. Названия их я сразу и не вспомнила. Насчет букета Маринка мне обязательно должна будет дать отчет, но чуть позже. Сперва о том, что тут было.

– Что произошло? – напрямую спросила я, видя, что Маринка погружается в какие-то свои внутренние переживания.

– Ты не выглянешь, там Гена не ушел еще? – слабым голосом умирающей царевны-лягушки попросила меня Маринка. – Мне кажется, что…

– Он ушел, и навсегда, – рассердилась я, подумав, что если бы с Маринкой, не дай бог, случилось что-то серьезное, то пятнистый фельдшер Гена не ограничился бы пузырьком с нашатырем.

– Так что же произошло? – еще раз спросила я, теряя терпение.

Маринка негодующе взглянула на меня, но тут дверь в ее комнату отворилась, и к нам вплыла Серафима Наумовна с весьма добрым выражением лица.

– Мариночка, деточка моя! – прогрохотала она, всплескивая руками. – В твоем положении тебе нужен куриный бульончик, я как раз поставила. Сейчас будет готово. Ты любишь бульончик? Толик составит тебе компанию, я все понимаю, такой девушке, как ты, с такой тонкой душевной организацией, оставаться одной в…

Мы с Маринкой переглянулись, но тут снова отворилась дверь, и появился майор Здоренко, в фуражке, натянутой на самые глаза.

– Вас не дождешься, кумушки, – проворчал он, отодвинул стул от стола, поставил его спинкой вперед и сел на стул верхом.

– Мадам! – отрывисто прорычал он Серафиме Наумовне. – Мне нужно переговорить с потерпевшей. Будьте любезны… – Майор резко мотнул головой в сторону двери, и его фуражка еще больше съехала на нос.

– Конечно, господин майор, конечно. – Серафима Наумовна, демонстрируя понимание, снова приложила ладони к груди, закивала и, пятясь, выплыла из комнаты, на прощанье подмигнув Маринке и душевно проговорив: «Ничего, ничего».

Выйдя, она плотно затворила за собою дверь.

– Ну что, пришла в себя? – проворчал майор Здоренко, обращаясь к Маринке.

Маринка подумала и кивнула.

– Да, – прошептала она.

– Хорошо. Итак, докладывай, – потребовал майор, – кто это был?

– Не знаю, – сказала Маринка.

Майор хмыкнул, кашлянул и нахмурился больше обычного.

– Тогда начнем сначала, – повысив голос, возвестил он. – Дверь в свою комнату ты открыла сама?

– Да, – ответила Маринка. – Мне Серафима Наумовна сказала, что ко мне пришли. Хотя на входной двери написано, кому сколько раз звонить, но если она близко от двери, то всегда открывает сама…

– Понятно, тортилла старая, – буркнул майор и поторопил: – Итак, не отвлекайся! Эта тетка постучала или сразу сунула нос к тебе? Подробности, подробности!

– Да, постучала, – сказала Маринка, усаживаясь удобнее на диване и приготовляясь к подробному рассказу. – Постучала и сказала, что ко мне пришли. После этого она вышла и заговорила о чем-то с… с ними. Я, пока халат накидывала, все прислушивалась: с кем это она там разговаривает, и не могла узнать… Лучше бы и не знала никогда.

Маринка шмыгнула носом, майор Здоренко недовольно засопел:

– Не отвлекайся!

– Я и не отвлекаюсь, – робко огрызнулась Маринка и испуганно взглянула на майора. – Я открыла свою дверь и вижу, что стоят два молодых человека… Я их никогда раньше не видела. Это точно.

– Внешний вид, – гавкнул майор.

– Внешний вид, – повторила Маринка и зачем-то оглянулась на меня, словно я могла ей в чем-то помочь. – Ну… лет около двадцати пяти. Около того. Оба хорошо одеты, один шатен коротко стриженный, с маленькими глазками и с перстнем на пальце…

– Описание, – сказал майор и не выдержал: – Да не тяни ты, как кота за придатки, твою мать! Быстрее языком шевели!

– Я им быстро шевелю! – жалобно крикнула Маринка и спросила: – Перстня описание?

– Нет, пальца, – буркнул майор, сорвал с головы фуражку и швырнул ее на стол.

Щелкнув пальцами, майор брезгливо пробормотал мне:

– Ну, Бойкова! Точно должна будешь… такие испытания выдерживать приходится. – Повернувшись к Маринке, майор, уже не сдерживаясь, заорал: – Конечно же, перстня описание! Перстня! Чего же еще?! Долго я буду ждать?!

– Золотой, с квадратным черным камнем, – торопливо отрапортовала Маринка. – В середине этого камня маленький бриллиант или фианит.

– Хорошо, – скупо улыбнулся майор, – хорошо, умеешь. Что еще можешь сказать про этого парня?

– У него в руках был букет цветов, вон тот. – Маринка показала пальцем на цветы в бутылке. – Нужно будет его выкинуть к чертовой матери, – тихо сказала она. – А второй был почти такой же, как и первый. Его я плохо запомнила. Он как-то держался в стороне, а… а все делал в основном этот, с перстнем.

– Что делал? – прямо спросил майор и добавил: – С того момента, как ты их пригласила. Ты же их пригласила или как?

– Пригласила, – кивнула Маринка. – Они вошли, поздоровались и закрыли за собой дверь. Я спросила… не помню уже, что спросила, но тот из них, который был с перстнем, он отдал мне букет… я взяла… а потом он вытащил из кармана пистолет. Я так и осталась стоять с букетом как дура. Ну то есть…