Полдень 23 век. Возвращение Тойво - Игорь Горячев

— Тогда же, если вы помните, возникло движение «неогедонистов», которые активно выступали за использование всякого рода психотропных препаратов для управления настроением, через стимуляцию центров удовольствия мозга, лекарств для улучшения памяти и тому подобных вещей. Им удалось в то время захватить в свое владение целый штат в Америке, который впоследствии острые языки назвали «Страной Дураков». Вы, конечно же, читали книгу Ивана Жилина?

— «Хищные вещи века»? — уточнил я. — Да, читал. Страшненькая книга. Начало 21 века. Достижения волновой психотехники. Возможность с помощью волновой стимуляции мозга создавать для человека иллюзорное бытие, яркостью своей значительно превышающие бытие реальное. Жилин, помниться, упоминал в ней об экспериментах по мозговой стимуляции, которые проводили в середине двадцатого века ученые Олдс и Милнер. Они, кажется, вживляли электроды в мозг белых крыс… Отыскав в мозгу у грызунов центры наслаждения, эти почтенные исследователи добились того, что животные часами нажимали на рычажок, замыкающий ток в электродах, производя до восьми тысяч самораздражений в час. Эти крысы не нуждались ни в чем реальном. Они знать ничего не хотели, кроме рычага. Они игнорировали пищу, воду, опасность, самку, их ничто в мире не интересовало, кроме рычага стимулятора. Позже, я слышал, опыты были поставлены на обезьянах и дали те же результаты. Ходили так же слухи, что кто-то ставил подобные эксперименты на людях, используя преступников, приговоренных к смерти… Кстати, там же упоминается английский писатель и критик Кингсли Эмис, автор «Новых Карт Ада», который еще в середине 20 века предвидел возможности мозговой стимуляции для создания иллюзорного бытия, столь же или более яркого, нежели бытие реальное. Многие тогда попались на эту удочку. Последствия стремительной деградации от «слега» и его аналогов для многих оказались необратимыми.

— Верно, — согласился Нехожин. — Как там у Жилина сильно сказано: «Слег надвигается на мир, и это мир будет не прочь покориться слегу». «…И если вспомнить, что фантазия позволяет человеку быть и разумным существом и наслаждающимся животным, если добавить к этому, что психический материал для создания ослепительного иллюзорного бытия поставляется у человека невоспитанного самыми темными, самыми первобытными рефлексами, тогда нетрудно представить себе тот жуткий соблазн, который таится в подобных возможностях».

«Наизусть цитирует», — подумал я. Похоже и память у него тоже была феноменальная.

Мы помолчали некоторое время, созерцая светлый, добрый и уютный мир перед нашими глазами.

— А потом был Казус Чертовой Дюжины и неоевгеника Ионофана Перейры, работы которого спровоцировали эту сумасшедшую пятерку из швейцарской лаборатории в Бамако, — продолжил Нехожин. — Помните этот трагикомичный курьез с их «хомо супером», наделавший тогда много шуму?

Я невесело усмехнулся. Еще бы! Дело «Урод». Этот «гомункулюс», страдающий целым букетом болезней, прожил всего четыре дня, оглашая окрестности жуткими воплями. Он все время порывался покусать своих незадачливых «родителей» и пожирал в огромных количествах специально приготовленную для него неудобоваримую смесь из отрубей и селедочных голов, потому что ничего кроме этого употреблять не желал. Что удивительно, в минуты затишья он изъяснялся со своими создателями на корявом французском. Вернее ругался с ними на корявом французском. В конце концов, он издох в страшных конвульсиях и муках. «Жуткое было зрелище», — рассказывал мне один из очевидцев, при этом зябко поеживаясь.

— Да, — откликнулся я. — После этого шокирующего эксперимента, человечество больше не предпринимало попыток в области практической евгеники.

— Видимо «Человек Невоспитанный» по Жилину или лучше сказать «Человек Невежественный» должен бы поставить на себе все эти эксперименты, чтобы помудреть и стать, наконец «Человеком Мудрым».

— Кстати, а что вы скажете о монографии Бромберга «Как это было на самом деле» о Массачусетском кошмаре? — спросил я.

— Весьма любопытный документ.

— Лично мне книга не очень понравилась. История, на мой взгляд, была действительно страшная, а Бромберг написал, скорее, пародию на обезумевших от страха ученых.

Нехожин покачал головой.

— Несмотря на свою эксцентричность, Бромберг был проницательным ученым, — заметил он. — Ему удалось ясно показать фундаментальную ошибку всех этих «специалистов по искусственному интеллекту», «генных инженеров» и «фукамизаторов» всех мастей. Всю высшую деятельность человека, — сознание, самоосознание, мышление, эмоции, язык они пытались свести к исключительно материально-энергетическим процессам, протекающим в мозге, — к взаимодействию нейронов, биохимическим реакциям и тому подобному… С этой точки зрения наука в начале двадцать первого века все еще оставалась на уровне девятнадцатого. Если вдуматься, получается забавная картина? Человек в результате такой «вульгарной редукции» вообще исчезает. А ведь эти «чисто биохимические реакции» любят, страдают, создают великие произведения искусства, строят великолепные города, возводят храмы, открывают другие миры… Надо ли говорить, что подобное понимание человека очень далеко от истины.

— Насколько я помню, вы в своей книге говорите о «нелокальном» характере мышления, о том, что мышление не локализовано в мозге.

— Вот именно. Но мышление, обратите внимание, — это только одно из проявлений сознания. Сознание же охватывает собой совокупность всех этих незримых и неуловимых для традиционной науки информационных структур, восходящих к самому Ноокосму. Поэтому и сознание человека не локализовано в мозге. Этот «нелокальный» характер сознания всегда был камнем преткновения для научного ума. Ученые мужи нагромоздили Эвересты «умных» слов, пытаясь понять его природу. Большинство до сих пор считает, что сознание — это просто совокупность всех проявлений высшей нервной деятельности человека: мыслей, образов, ощущений, чувств и эмоций. И все же многие интуитивно чувствуют, что оно несводимо к ним. Как возникает сознание в мозге, вот вопрос всех вопросов? По сей день специалисты по высшей нервной деятельности и искусственному интеллекту ломают над этим голову. Во все времена предлагалось множество теорий и определений сознания. Но среди них нет ни одного более или менее удовлетворительного, а некоторые просто курьезны.

Дэниел Деннет в начале двадцать первого века выдал, к примеру, такой перл «технократической» мысли, который некогда меня позабавил: «Человеческое сознание само есть огромный комплекс мемов[18] (точнее, действий мемов в мозгу), что лучше всего можно представить себе как работу некоей «фон-неймановской» виртуальной машины, реализованной в параллельной архитектуре мозга, который не был спроектирован в расчете на такую работу».