Укради меня (СИ) - Ромазова Анель

Какого ответа он ждет, если Вадим продолжает стискивать губы. Первым делом, как только зажигается свет, осматриваюсь и прикидываю, что можно использовать для самозащиты.

Тут не так много места. Три металлических стеллажа стоят в окружную по стенам. Салфетки. Коробки со стаканами, но они слишком высоко. Ниже стопки с фартуками и фирменными рубашками зеленого цвета для персонала. Ничего, что может мне помочь, размозжить две набитые сухой стружкой башки.

- Костян, ты что собрался делать? – квакает гнусавым шепотом Пирогов.

- То, что давно надо было. Отодрать и не мучиться, - наклоняется обращаясь ко мне, – Извиняюсь за свой французский, - испуганно перетряхиваюсь и молюсь, что «отодрать» - в интерпретации Рытникова, это отхлестать ремнем, который он дергает из петель. Парит в моей голове некая феячность, что Костик не способен на беспредельную жестокость. Всего лишь пугает. Утешаю сама себя, но тщетно, – Вяжи ее к стеллажу, и рот чем – нибудь заткни. Орать же будет как резаная, – распоряжается не менее обалдевшему Пирогову.

- Я в этом не учувствую, – подавившись на секунду вздохом, Вадим дает отпор. Моя надежда, фениксом взлетает из пепла, сгорает столь же быстро. Костик, одним подавляющим взглядом, успокаивает потуги Пирогова, двинуться к двери.

- Дак тебе никто и не даст. – Без обиняков указывает его место. Пьяно икнув, снова переводит взгляд на меня, - Да, соска. Зажжем междусобойчик. За все уплачено , хоть ты того уже и не стоишь. – Накручивает кожаный аксессуар мне на кисти и кивает на стеллаж, - Привязывай ее и становись за дверью на шухер, раз такой мнительный.

Это в полной мере за гранью моих фобий. Ужас заселяется и приносит каждой клетке опустошение. Вытравливает жизненный резерв и замещает болезненным жжением.

Рытников отыскав на полке скотч, даже в кондиции невминько, ловко запечатывает мне рот. Россыпь нехороших подозрений иглами пронзает мозг. Я столько боролась и все напрасно.

Вадим, не смотря на протест, послушно исполняет приказ. Мучаясь состраданием, на меня даже не смотрит. А у меня немая мольба в глазах « не делай»

Делает.

Туго стягивает ремень, фиксируя мои запястья к металлической ножке. Закрепив, как ведьму к столбу перед сожжением, чуть отстраняется.

Ситуация принимает оборот нелепой церемонии. Вы еще салфетки скиньте под ноги и подпалите, обвиняя в колдовстве. Сама практически убеждаюсь, что по незнанию, приворожила Рытникова, а как иначе объяснить.

Костик возлагает на себя миссию священника, только вот облегчает он свою извращенную душонку.

- В школе на тебя смотрел – мечтал, что в первый раз будет на выпускном. А на выпускной ты в белом платье пришла с рюшечками, как сейчас помню. На медляк позвал, ты мне столько говна наговорила, я со злости Юльку оприходовал, тебя представлял. Я ведь в каждой телке тебя вижу.

Смахнув крокодилову слезу, прикладывается лбом к моему плечу. Нюхает и заводит новый виток излияний.

- Ненавидишь меня? Зря. Самому не понравиться шпехаться здесь. Так надо, чтобы ты почувствовала мою боль… Я ж тебя так любил, так любил.. думал, что ты ждала меня…а он тебя целует, – пьяным хрипом подвывает над ухом подборку из плейлиста. Он мне весь ватсап загадил голосовыми, заколебалась кеш очищать.

Если страдать о первой любви, то под Руки Вверх самое то. От Костика же, это весьма неожиданно, как и его откровения, но фактов это не меняет. Я связана и на лице у меня скотч, так что без зашоренности скажу, что в нем водка плачет, или что он там еще употреблял.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В пик глубочайшего отчаяния наступает эмоциональный предел. Сколько не барахтайся – наружу не выплывешь..

Руки опускаются, и дальше уже с безразличием слежу за перемещениями будущего насильника и его правой руки.

Рытников орудует над молнией , терпит фиаско. Вступив со мной в солидарность, та отказывается сдвигаться. Приглушенно матерится. Алкогольный мандраж затрудняет его координацию.

Выпускаю глубокий выдох и липкая лента на губах шевелится. Уже сильнее проталкиваю воздух, и одна часть отклеивается. Поднабрав легкими достаточный запас, ору во всю глотку.

- Спааситее!!

Резкий шлепок ладони прекращает звук. В доли секунды Пирог клеит ленту обратно. Сверху крестом накладывает еще один слой.

- Пооги.. чет не могу расстегнуть, - язык у Костика заплетается, чавкает невнятно слова. Я едва связываю в предложение. Вадим мнется, пробрасывая взгляды то на дверь, то на меня - Давай живей, я еще минут двадцать и отрублюсь.

- Костян, кривой же в дупель. Отпусти ее.

- Не отпущу. ...Моя. Кто там первый был..... не ебет, я буду последним.

Буквально отсчитываю секунды, когда же Костика свалит мертвецким сном. Пирогова убедить не сложно. Он же теленок, кто звонит в колокольчик - тот и управляет.

Силюсь улыбнуться и отыскать в комичности стержень. Вместо призываемой беззаботности появляется самопрепарирование. Разлагаюсь под мыслями, что меня здесь быть не должно. Мне это кажется. Это просто нереалистичный бред. И это не я слышу как двое торопятся надругаться, что выходит у них весьма скверно.

- Че там возишься – рявкает Костик.

- Нитку зажевало.

- Откуси.

- Да ну нах

- На колени я сказал!!

Пирог – конченое ничтожество, спускается на колени и пристраивается к ширинке. Не к месту меня сносит черным юмором. Рытников даже изнасиловать по – человечески и без помощи, не способен. Страх улетучивается, только презрение.

Этому недоумку меня не сломать. Переживу. Люди и не после такого приходят в норму. Не умерла же, расставшись с Сашей, и от этого тоже не умру.

Совладав с собой, пробую подергать руками. Дверь клацает, вывернув с мясом хлипкий замок.

Саша глядит на меня – я на Сашу, затем переводит фокус в сторону стоящего на коленях Вадика, с ширинкой Рытникова в зубах.

Что он в этот момент думает, я даже вообразить, не берусь. Каждая эмоция красноречиво выделяется у него на лице. Первостепенно выталкивается гнев. Да что там гнев, ярость. Меня, под впечатлением, разносит стихийным ужасом. От передозировки испытаний за сегодня, остается одно - упасть в обморок. Что я и делаю с облегчением.

Глава 37

Вечер – полный отстой!

Первый раз, с момента расставания, выполз расслабиться к Тохе на день рождения. И вот тебе! Феноменальная встреча. Упорно держался и к горлышку не прикладывался.

Понимал же, залью сто грамм и разберу гомика, как лего – дупло, на отдельные запчасти. В данный момент, тем более нельзя. Новая звезда на погон упала. Капитана дали.

Радостно от этого?

Ни черта, хоть и стремился изо всех сил. Меня в другой, более значимой сфере, разжаловали до патруля. Докатился до слежки. Вечером после работы сразу на пост. Издалека наблюдаю. Как Лика домой возвращается. В магазин бегает и с сестрой прогуливается Уезжаю, как только темнеет. Двадцать восемь дней у меня день сурка, точнее вечер. Остальные часы не запоминаю.

Много всего передумал за это время. Поначалу ждал, что сама придет и объяснит. Потом переосмыслил, пришел к выводу, что ее мать наставлениями сбила с толку.

Раз уступила, значит, не так уж сильно любила. Я ж не дурак поверить в россказни про обмен девственности. Лика не из тех блядей, что торгуют своим телом. Их я немало повидал, есть с чем сравнивать.

До танца, с хваленым упорством, держу нейтралитет. Вмешательство Зайкиной - призыв действовать. Легко мог бы ее послать, вместо этого пользуюсь толстым намеком. Дура набитая, возомнила, что я не соскочу на глазах у толпы. Лично предоставила возможность, подобраться к Лике. Вторым дублем меняемся партнершами с Антоном. Судя по растерянности, для Кисы это полный нежданчик.

То ли еще будет.

Принимаюсь целовать. Обезоруживаю, до того как начнет возмущаться и увожу. Сводит меня с ума. Подзабываю, к чему весь фарс затеял. Увезти бы ее к себе, но гадкое наполнение не позволяет. Пусть на контрасте почувствует разницу между любят и пользуются.