Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

Он расставил вдвое больше дозорных, чем обычно. Четверо охраняли лагерь со стороны леса, еще четверо — со стороны реки.

Даже огромный костер, который решили развести из-за тумана, горел словно через мутное стекло. Пока не подойдёшь на добрый десяток шагов, не увидишь.

Кмети сидели вокруг огня тесным кругом на поваленных бревнах. В котелке уютно и пахуче булькала сытная похлебка. Горячая трапеза — чего еще можно было пожелать в такой ненастный, серый вечер?

— Княже, — Крутояр, который нынче подсоблял кашеварить, плеснул из котелка поменьше в чарку теплого медового взвара и подал ее отцу.

Медовая пряная сладость защекотала ноздри. Руки согрелись о теплые края, и после первого глотка по жилам словно заструился сам горячий напиток.

И правда, ухмыльнулся вдруг князь. Что еще потребно в такой вечер.

Сделав второй глоток, он все же посерьезнел и поглядел на Чеславу. С одного бока к той жалась спасенная девчонка. С другого — сидел кметь Вечеслав. Ярослав уже слыхал, как не зло потешались над воительницей в дружине: прибежище для всех гонимых и обездоленных. Чеслава ухмылялась в ответ и обещала намять самым говорливым бока.

Он и сам порой посмеивался. И впрямь, кто бы мог подумать, что гордая воительница станет нянькаться с дурным щенком и малявкой, которая отчаянно цеплялась за ее портки?

— Чеслава, — позвал он негромко, все еще чувствуя во рту медовую сладость, — дозорных расставила?

Она кивнула.

— После полуночи сменим их. Сама встану, — добавила вдруг, присмотревшись к морщинам на лбу князя.

— Да кто нас в этой глуши достанет? Разве что Лешего бояться, — засмеялся кто-то из кметей.

Сперва Ярославу захотелось одернуть весельчака хлестким словом, но он себя сдержал. Сжал и разжал кулак, хрустнул пальцами. Негоже кметям попусту выговаривать. И про тревогу князя им тоже знать не надобно.

— Да тебя и Леший испужается, особливо посреди ночи.

— За своего примет! За родню! С такой-то косматой мордой.

Казалось, грянувший смех на несколько мгновений рассеял еще пуще сгустившийся туман. Ярослав ухмыльнулся. Путь зубоскалят. Всяко лучше, чем напрасно тревожиться.

Похлебка, которую стряпал его сын, удалась на славу: наваристая, сытная. Кмети скребли по котелку ложками, нахваливая зардевшегося княжича.

— Князь, брал бы ты с нами мальчонку почаще.

— Это у него от государыни-княгини. Я еще помню ее стряпню много-много зим назад, когда мы везли Звениславу Вышатовну на Ладогу.

— Ну, всяко не от отца-батюшки!

Дружный смех спугнул с деревьев ворон. Шумно каркая, те встрепенулись и слетели с давно насиженных мест.

Румяный аж до ушей Крутояр искоса поглядывал на отца: ништо осердится. Но Ярослав, напрочь, наконец успокоился. Тревога затихла, заснула. И он улыбался вместе с не в меру говорливыми кметями.

Ночью Ярослав проснулся, словно от толчка. Даже дыхание сбилось как после быстрого бега. За меч схватился прежде, чем открыл глаза, и еще долго лежал, прислушиваясь к спокойной тишине вокруг. Потом почувствовал, что место рядом с ним, место сына, пустовало. Князь резко сел и накрыл ладонью плащ, служивший им постелью: успел остыть. Значит, Крутояр ушел давно.

Перехватив меч, Ярослав плавно поднялся на ноги и прищурил глаза, привыкая к темноте. В иное время он не стал бы так волноваться за мальчишку: ну, ушел ночью по нужде. Но, верно, зудевшая тревога не давала успокоиться, и потому князь огляделся. Лагерь мирно спал. Чуть в стороне догорали последние угли костра, который они не стали тушить на ночь. Небо было затянуто темными облаками, и вдали над горизонтом стояла тьма. До рассвета было далеко.

Туман чуть отступил, и Ярослав разглядел у озера дозорных. Он довольно хмыкнул, но раскаленные щипцы тревоги сжали сердце. Выругавшись себе под нос, князь обернулся к лесу. Сыну давно пришла пора вернуться, а его все не было. Что задержало его в глуши посреди ночи?..

На смену тревоги пришло раздражение. Давненько он не брался за ремень. Но делать было нечего, и Ярослав направился ко второй линии дозорных, мимо крепко спавших кметей. Над лагерем порой разносился чей-то громкий храп. Невольно князь позавидовал такой крепости сна.

Он забыл уже, когда спал спокойно.

Знамо дело, Крутояр нашелся рядом с дозорными. Пришел черед стоять Чеславе, и его глупый сын задержался подле воительницы. Рука зачесалась отвесить ему затрещину прямо с ходу, но разлившееся по груди облегчение при виде мальчишки заставило Ярослава передумать.

— Все тихо? — он посмотрел на воительницу.

Решил, что не станет показывать, что вел себя хуже говорливых теремных нянек. Те тоже все боялись оставить дитя без глазу и кидались его искать, коли теряли из вида хоть на мгновение.

— Тихо, княже, — кивнула Чеслава. — У всех нас тихо.

Крутояр переминался с ноги на ногу и поглядывал на отца снизу вверх.

— Нечего бродить по лесу в темноте, — сказал ему Ярослав и тут же цыкнул, увидев, что сын вскинулся, чтобы ответить.

Их разговор прервал хруст веток и шум словно от падения, прозвучавший особенно громко в ночной тишине.

Князь переглянулся с Чеславой, и оба уставились в сторону, откуда донесся грохот. Там должен был стоять в дозоре один из кметей.

Свиста стрелы Ярослав не услышал. Он почувствовал его собственным хребтом и загривком, на котором дыбом встали короткие волоски. Он схватил Крутояра за шкирку и толкнул на землю, а сам бросился к Чеславе и увлек ее в сторону, за ближайшее широкое дерево.

Спустя мгновение мимо того места, где они стояли, просвистело четыре стрелы.

— Берите оружие и защищайтесь! — набрав в грудь воздуха, во всю мощь легких закричал Ярослав своей дружине.

И первым вскинул меч.

Ответом ему послужил боевой клич на чужом языке.

Им повезло.

Повезло, что Крутояр вздумал поболтать с Чеславой, и отец пошел искать сына.

Повезло, что князя донимало дурное предчувствие, и потому он приказал удвоить число дозорных.

Повезло, что Ярослав никогда и никому не давал спуска, и все его кмети укладывались на сон с мечами подмышкой.

Повезло, что берег окутал густой туман.

И что ночь выдалась безлунной.

Иначе не сносить бы всему отряду князя Ярослава головы.

Между деревьев замелькали темные силуэты, сопровождаемые зовом рога. Разбуженные криком князя кмети повскакивали с лежанок и обнажили мечи. Дозорные, вооруженные и при броне, заспешили к середине лагеря, на ходу вытаскивая стрелы из колчанов и натягивая тугие луки.

Ярославу и Чеславе пришлось худо. Они стояли ближе всех к налетевшим воинам и