Добыча хищника - Елена Александровна Романова

Он снял пальто, демонстрируя безупречный стиль: черная рубашка очерчивала его широкие плечи и мощную грудь, брюки – узкие бедра. Я втянула воздух, смущаясь сильнее – этот мужчина был невероятно сексуален.

И это пугало.

Не сказать, что я была ханжой. Хорошая фантазия и интерес не позволяли мне считать себя даже скромницей. Я росла в мире, где девушки встречались с парнями и строили с ними отношения, но я даже в мыслях не могла сравнить известных мне мужчин с Тайгетом Касаром.

Взглянув на меня, едва дышащую от волнения, он накалил ситуацию до предела, расстегнув манжеты рубашки.

Проклятье!

– Мы не могли бы сперва немного поговорить, чтобы я расслабилась?

Мои глаза лезут на лоб, когда он не просто игнорирует мои слова, но переходит к пуговицам на груди. Я на секунду теряюсь, глядя, как следом он стягивает рубашку.

Пульс взлетает – кровь пламенеет, несется по венам и сжигает сердце.

– Договоримся сразу, Эля, – клянусь, его хриплый голос был соткан из порока, – ты делаешь все, что я скажу.

– Это… – выдавила сипло, – не слишком увязывается с романтичностью момента, Тай.

Наши взгляды встречаются: его остается серьезен, несмотря на мою шутку.

– Ш-ш-ш, – приблизившись, он опускается передо мной на колени и протягивает руку, лаская пальцами мои горячие и сухие губы: – Будет условие: не прикасайся ко мне без разрешения.

Вот так? Только не бросай меня в терновый куст?..

Я смущенно улыбаюсь и оттого чувствую дьявольскую неловкость. Стыжусь собственной неопытности…

Господи.

– Может, нам придумать стоп-слово… – скрываю смятение за наигранной бравадой. – И в первый раз обойдемся без шлепков?

Может, ты уже заткнешься?

Я краснею от собственной дурости. Меня всю трясет от страха, но я стойко держу маску беспристрастного циника. «Делай со мной, что хочешь!» – вот мой девиз на сегодня.

Тайгет смотрит пронзительно – проклятье, как же он серьезен!

– Не искушай меня, Эля, – от его интонации по моему телу проносится волна жара и устремляется вниз живота.

– Шевелится можно?

– Еще слово, и я действительно тебя отшлепаю.

Он склоняется и целует меня.

Ох… я жалею только о том, что этот поцелуй скоро прервется. Мои руки приподнимаются, и я сжимаю пальцы в кулаки, помня о предостережении.

– Тай, я… – выдыхаю коротко, – уже хочу прикоснуться к тебе. Можно?

Его взгляд падает вниз на мои обнаженные ноги. Он поддевает пальцем ворот моей футболки и тянет вверх, заставляя тоже встать на колени. Теперь мы лицом к лицу и, кажется, полностью принадлежим друг другу.

Его «да» пронзает мое сознание раскаленной иглой, и мое дыхание учащается.

Тянусь к его лицу под грохот собственного сердца. Мои пальцы прикасаются к его подбородку и скользят по слегка колючей щеке. Под моей ладонью – весь смысл жизни.

Тайгет резко тянет воздух сквозь стиснутые зубы, и я отдергиваю руку.

– Тебе не нравится?

Он кусает нижнюю губу:

– Продолжай.

Я прикасаюсь смелее.

– Так? – веду пальцами по его шее вниз.

– Да, – его кадык дергается, он закрывает глаза.

Демонстрация его наслаждения сводит меня с ума.

Мои ладони оказываются у него на груди, а затем прикасаются к животу.

– Твою мать…

Его пресс напрягается, четко очерчиваются косые мышцы – он резко перехватывает мои руки и укладывает меня на спину, а сам нависает сверху в одной из самых страшных своих ипостасей. Его взгляд, в котором бьется яростная всесокрушающая жажда, заставляет меня замереть.

Тишину комнаты разрывает лишь наше хриплое дыхание.

Тай несдержанно впивается мне в губы, а затем сладко лижет мой рот, и это хорошо настолько, что я едва могу сохранить выдержку.

Порхание бабочек в животе слишком быстро перетекает в адское томление, требующее умелых мужских ласк.

Его ладонь замирает под моим подбородком – Тай коротко шипит от ощущения кровотока под своими пальцами. Мой бешенный пульс лучше самых громких стонов.

Я снова стискиваю кулаки, потому что опять хочу касаться его.

– Спокойнее, Эля, – звук его голоса напрочь лишает меня разума. – Не шевелись.

Он выпрямляется надо мной и смотрит сверху вниз с желанием, способном пробудить блудницу в любой женщине. Поздно думать о нравственности и долге. Поздно беспокоится даже о собственной безопасности.

Тай расстегивает ремень, и я зажмуриваюсь и прикрываю глаза предплечьем. Сердце бьет с оглушительной силой.

– Я не запрещал тебе смотреть…

Не слушай, Эля.

Не смотри.

Не влюбляйся в него без памяти!

Не падай в эту бездну окончательно.

Горячие губы снова накрывают мой рот. Широкая ладонь прикасается к моему бедру и скользит выше, под футболку.

Я не дышу и покрываюсь мурашками. Мое тело реагирует остро – я готова к нашей близости. На самом деле, я уже растворяюсь в грезах и почти улетаю в чертов космос от одного лишь предвкушения.

Тай снимает с меня футболку и накрывает собственным телом. Плотно прижимает к полу, позволяя почувствовать…

О, черт…

Он убирает пряди растрепавшихся волос с моего лица, освобождая себе доступ к мои распухшим от поцелуев губам:

– Спокойнее, Эля. Расслабься, – его язык касается моего подбородка. – Я попробую тебя… вот так, – слегка прикусывает мою нижнюю губу, и в следующую секунду слизывает выступившую капельку крови и умопомрачительно стонет.

– Пожалуйста… Тай… я…

Кажется, теперь он просто обожает мои губы, не желая освобождать их из плена болезненных поцелуев.

Я чувствую напряжение его мышц и тяжесть его тела. Он просовывает ладонь мне под ягодицы, укладывает удобнее, подминая под себя, и я чувствую его горячую, твердую плоть… Боже…

Сглатываю.

Страх так плотно мешается с желанием, что я крупно дрожу и забываю обо всех предостережениях, касаясь его разгоряченной кожи.

Его движения стремительно теряют мягкость. Но даже его грубость мне нравится. Нравится в нем все. И хорошее, и плохое.

Я ощущаю сумасшедшую потребность ему отдаться – мне почти больно, какая-то часть меня жаждет быть наполненной.

– Девочка… – его голос хрипит.

Несколько сладких, коротких поцелуев, и Тай обездвиживает меня, прижимается губами к уху и шепчет:

– … замри…

Он разводит мои бедра шире, с нескрываемым наслаждением входит в меня и, когда я шиплю от боли, останавливается.

Его взгляд затуманивается от удовольствия.

Теперь каждый его поцелуй – посягательство. Каждое его движение – безжалостное присвоение. И он, пожалуй, теряет голову…

Его ладони становятся влажные, на лбу блестит испарина, он стискивает зубы и