У вас семь новых сообщений - Стюарт Льюис

Все за столом покатываются со смеху. Джованна шепчет мне на ухо:

– Я слышала эту историю миллион раз. Иногда вместо орешка бывает кренделек.

– И вот он сидит, судорожно кашляет, лицо у него побагровело, и тут орех вылетает и приземляется – я не вру – у меня между ног.

– Passare[8]. – Изабелла взмахивает изящной ладонью. Я смотрю в ее сторону и замечаю, что ее вторая рука лежит на бедре у Джованны.

– Так что, ты взял его и съел? – интересуется Ричард.

– Я сказал, прости, у меня уже есть парочка таких.

Все за столом опять смеются, на этот раз включая Бриджит, которая пьет вино с впечатляющей скоростью. Тэм со своего высокого стульчика удивленно смотрит на взрослых.

– Но честно говоря, он не переставал кашлять, так что я предложил выйти наружу. Естественно, там ему стало лучше. Представляете, здание в стиле ар-деко, пальмы, луна… – Он бросает на меня быстрый взгляд, который успеваем заметить только мы с ним. – Тогда я спросил, не снимается ли он в кино.

– Как банально, – замечает Бриджит.

– Нет, романтично, – возражает ей Изабелла.

– Он вот так стоял и смотрел на меня, и что-то мне подсказывало… – У Джулиана срывается голос, но он продолжает: —…что больше искать мне не придется. И вот мы тут спустя девять лет. – Он поднимает бокал. – За моего чудесного Ричарда и его дорогую племянницу Луну!

Мы чокаемся, и я смотрю в глаза каждому за столом. Мама говорила, что когда ты пьешь за чье-то здоровье, надо обязательно смотреть в глаза. Мне это нравится, потому что превращает тосты во что-то большее, чем просто скучный ритуал.

Изабелла и Бриджит встают, чтобы помочь Джулиану подать десерт. Я могу догадаться, что они обсуждают не только, сколько кусочков манго положить на тарелку. Комната выглядит опустевшей без Джулиана, как будто его присутствие поддерживало во всех хорошее настроение.

Джованна выходит в туалет, Ричард дразнит Тэм цветком. Мы с Чарлзом сидим молча.

Пока мы едим десерт, я замечаю, что Изабелла то и дело прикасается к Джованне, а Чарлз заигрывает с Джулианом. У меня от этого голова идет кругом, поэтому я предлагаю погулять с Тэм в саду. Бриджит отвечает:

– Можешь забирать ее хоть на неделю, если тебе этого хочется. – Чарлз морщится от этих слов.

Снаружи очень темно, но сад окаймляют маленькие желтые фонарики. Тэм делает вид, что нюхает цветок, но это сорняк. Я некоторое время наблюдаю за ней, стараясь отвлечься. Затем я слышу, как открывается раздвижная дверь и ко мне подходит, слегка покачиваясь, Бриджит.

– Ты ей понравилась, – говорит она показывая на Тэм.

– Она такая милая. И эти волосы!

– Правда? Это в маму Чарлза.

– Здорово. Вы давно женаты?

Бриджит смеется:

– Мы не женаты. Мы не из тех, кто женится.

– О.

Я опять ничего не понимаю. Бриджит чувствует это и кладет руку мне на плечо.

– Нам не нужны бумажки, чтобы подтвердить нашу любовь. Некоторым нужны, но не нам. В любом случае, что бы ни случилось, Тэм мы всегда будем любить и поддерживать. Думаю, если бы поженились, то тут же возненавидели друг друга!

Она смеется, и я чувствую, как от нее исходит спокойствие. Может быть, моим родителям тоже не следовало жениться. Может быть, это бы несколько сняло напряжение. Тэм быстро поворачивается вокруг своей оси и падает. Она смотрит на нас, чтобы понять, стоит ли ей плакать, и решает просто отряхнуться и исследовать растения дальше.

– Я тоже не знаю, стоит ли мне выходить замуж, – задумчиво произношу я.

Бриджит допивает вино и говорит:

– Ну, браки бывают разные. Посмотри на Изабеллу.

– Ага. – Можно подумать, я знаю, о чем идет речь.

– Пудинг с манго просто божественный, иди обратно. Я побуду с Тэм.

Когда я возвращаюсь, Джулиан уже поставил передо мной тарелку, а Ричард варит кофе на кухне. Я сажусь рядом с Изабеллой.

– Это же не пудинг, – говорю я, – это чизкейк.

– Мы так называем десерт в Англии, – поясняет возникший из ниоткуда Чарлз. Изабелла встает и направляется в туалет. Я ем «пудинг», и он действительно потрясающий. Через некоторое время я поднимаюсь наверх, чтобы умыться, и в холле замечаю Изабеллу, которая целует Джованну. Это все слишком для моей головы. Я желаю всем спокойной ночи и ныряю в свою комнатку.

Глава 44

Личные вещи

Прежде чем я засыпаю, Ричард заходит ко мне и осторожно садится на кровать.

– Все от тебя в восторге.

– Спасибо. Было так здорово. У вас тут какая-то невероятная жизнь.

– Ну, наша жизнь состоит не только из гламура, хотя при малейшей возможности мы стараемся не отказываться от него. Кстати, насчет Изабеллы…

– Она лесбиянка.

Он смеется:

– Не совсем. У них с мужем, как это принято называть «свободные отношения», они оба могут ходить налево.

– Бред какой-то.

– Да, выглядит так, но в некоторых случаях это вполне естественно. В любом случае у нас с Джулианом не такие отношения. И у твоих родителей…

– Может быть, им как раз и стоило…

Ричард смотрит на меня так, будто я только что высказала глубокую мысль, хотя на самом деле я просто пыталась шутить.

– Ричард, когда ты смотришь на меня, кого ты видишь: сестру или племянницу?

Он снова удивленно смотрит на меня.

– Пожалуй обеих, – отвечает он, и я вижу, как на глазах у него выступают слезы.

– Почему она умерла?

Знаю, это глупый вопрос. Но не думаю, что когда-нибудь перестану его задавать. Ричард не отвечает. Вместо этого он целует меня в щеку, кладет руку мне на лоб, а потом идет за коробкой.

– В основном тут ничего важного, но я все равно сохранил их для тебя.

Я открываю коробку и первое, что вижу, – это расческа, инкрустированная похожими на бриллианты камушками.

– Они же не настоящие, верно?

Ричард фыркает.

– Шутишь? В противном случае я бы ее уже продал и купил бы «роллс-ройс». – Он забирает у меня расческу и гладит ее длинными загорелыми пальцами. – Она как-то купила ее в аэропорту. Ей всегда нравились блестящие вещи. В умеренных количествах, разумеется.

Следующим я достаю из коробки белый шарф с вышитыми по краям маленькими красными цветочками. Совершенно в ее вкусе. Мне становится невыносимо грустно. Я откладываю шарф на ночной столик и беру следующий предмет – часы с собачкой Снупи на циферблате.

– Она обожала Снупи, – поясняет Ричард, – с тех пор как мы были детьми. У нее была мягкая игрушка в виде него, у которой оторвались уши, но твоя мама не позволяла ее выкинуть, пока игрушка не превратилась в лохмотья.

Я откладываю часы, решая хранить их всю жизнь. На дне лежит несколько писем, адресованных Ричарду. Судя по штампу, они отправлены из Нью-Йорка.

– Представляешь? – говорит Ричард. – Это было еще до электронной почты.