Луна доктора Фауста - Франсиско Эррера Луке

– Поглядите-ка, сударь! – Гуттен показал ему на север. – Кто-то скачет к нам. Кажется, это Веласко. Быстро же он обернулся в Акаригуа и обратно.

– Наши уже выступили, – доложил Веласко. – Они в половине дневного перехода от вас. Очень много хворых…

– Итак, все в порядке! – обрадовался Спира. – Через два-три дня пойдем дальше!

– Рано радуетесь, ваша милость! – горько усмехнулся Лопе. – Поглядите-ка вон туда.

Острый клин плоскогорья, тянувшегося до самого горизонта, был заполнен индейцами в боевых уборах из перьев – они кричали и трубили в раковины, вздымали копья, размахивали палицами.

– Тысячи две будет, – прикинул Филипп.

– Это же ваши милосердные спасители, мирные рыбари, – съязвил Монтальво, – но теперь они приготовили нам другие гостинцы.

– Карибы, – с тревогой вымолвил Эстебан Мартин. – Этого я и боялся.

– Чего же мы ждем? – нетерпеливо спросил Филипп. – Нужно упредить их, покуда они не ринулись на нас сверху.

Теперь был отчетливо слышен боевой клич индейцев, видны их раскрашенные лица.

– Вон тот негодяй касик, что приплывал к нам, – показал Лопе.

Пехотинцы выстроились в две шеренги и вскинули аркебузы, а кавалеристы на полном скаку, отрубая головы, отсекая руки, пронзая тела, врезались в нестройную орду карибов. Но те были столь многочисленны и неустрашимы, что не дрогнули перед этим натиском и отважно отбивались, обрушивая смертельные удары палиц. Уже пятерым собакам разнесли череп.

– Пора возвращаться, капитан! – крикнул Гуттен Монтальво, разрубив голову воину-карибу.

– А зачем? Уж не испугались ли вы этих мирных рыбарей?

– Назад! Отходим! – скомандовал Гуттен, не ответив ему.

Всадники поворотили коней, но юный касик успел подскочить к Монтальво и ударом дубины сшиб его наземь. Испанцы мчались без оглядки и не заметили, что капитан их попал в беду. Один только Гуттен, проскакав шагов двести, заподозрил неладное, обернулся, увидел, что спешенный Лопе отмахивается мечом от наседающих на него индейцев, и кинулся ему на выручку. Он проложил себе и ему дорогу к двойной шеренге пехотинцев. Карибы, однако, не отступили, а перестроились и с новым пылом бросились вперед. Грянул залп, и воздух огласился воплями боли, ужаса и изумления. Началось беспорядочное бегство. Кавалеристы и еще уцелевшие псы, довершая разгром, долго преследовали врага.

Юный касик пал от меча Гуттена. Колдуна разорвали собаки.

Через некоторое время пристыженный Монтальво, пересилив себя, подошел к Филиппу.

– Я обязан вам жизнью, – проговорил он с торжественной значительностью.

– Какие пустяки, – начал было Гуттен, но Лопе сердито перебил его:

– Для меня это не пустяки.

– Полноте, капитан. На моем месте вы поступили бы так же.

– Вы уверены? – мрачно спросил Лопе. – Напрасно… Впрочем, теперь все будет по-другому.

В тот же день пришел остаток отряда из Акаригуа во главе с Вильегасом, который совсем ослабел от лихорадки, и Дамианом де Барриосом, страдавшим от нагноившейся раны. Еще не оправившиеся от болезней, измученные люди едва передвигали ноги.

– Двадцать два человека в жару и бреду переселились в лучший мир, – сообщил Гольденфинген. – Остальные еле-еле доковыляли.

– У нас дела обстоят не лучше, – отвечал Спира. – Боюсь, что в этих широтах белому человеку не выжить.

– Хуже всего то, что мы лишились девяти лошадей, – сказал Санчо де Мурга. – Две утонули при переправе, одну сожрали кайманы, еще одну утащило течением.

– Ну а остальные? – с беспокойством спросил Спира.

– А остальные пали в первый же день, причем так, словно кто-то невидимый оглоушил их дубиной. И последняя собака издохла.

– Проклятье! – воскликнул губернатор. – Из двадцати псов осталось только четыре.

Наступил ноябрь; яркая зелень равнины радовала взор. Дичь не переводилась, охота неизменно бывала удачна: испанцам удалось подстрелить восемь оленей, а индеец Лионсио со своими товарищами добыл дюжину больших моллюсков и шесть черепах.

– Завтра утром мы выступаем, – объявил Спира.

– Ваша милость! У нас восемьдесят недужных, и из них тридцать так плохи, что и на ноги-то встать не могут! – воскликнул лекарь.

– Пусть так; мы должны уйти отсюда. Самый воздух этой долины кажется мне губительней всего, что выпадало нам на долю до сих пор.

Третьего ноября экспедиция выступила в поход: сто человек шагали, пошатываясь от слабости, а тридцать больных пришлось, как кули, взвалить на лошадей. Маспарро казался препятствием неодолимым: несмотря на то что наполовину обмелел и катил теперь свои воды медленно, он был все еще очень широк и глубок.

– Ступай, – приказал Спира одному из солдат, – зайди в реку, измерь глубину, посмотри, быстро ли течение. Обвяжись веревкой, в случае чего тебя вытянут на берег.

Солдат зашел в воду по грудь.

– Сносит! – крикнул он и тотчас погрузился с головой.

Вода в этом месте вдруг окрасилась кровью и точно закипела. Стая небольших рыб замелькала на поверхности.

– Вытягивайте живей! – крикнул Монтальво.

Общий крик изумления и ужаса огласил долину. Зашедший в реку солдат был обглодан дочиста двойными челюстями этих проворных и прожорливых тварей.

– Пираньи, – сказал один из носильщиков, уже научившийся кое-как объясняться по-испански. – Ужасные рыбы. Маспарро кишит ими. Они нас всех сожрут.

– Вот чего это золото стоит, – сказал Перес де ла Муэла.

– Но от них есть средство, – продолжал невольник.

– Какое? Говори! – приказал Спира.

– Скажу, если отпустите меня.

– Хорошо, – молвил Спира, пристально поглядев ему в глаза, – если твое средство нам поможет, ты получишь свободу.

– Я скажу тебе одному.

По знаку Спиры с невольника сняли железный ошейник. Губернатор отошел с ним в сторону, выслушал его и вдруг захохотал, вмиг потеряв свой недоверчиво-равнодушный вид.

– Однако ты смышлен! Молодец! Как тебя зовут?

– Сукин Сын, сеньор.

Губернатор подозвал к себе Мургу и что-то прошептал ему на ухо, а тот, взяв с собой десяток скованных одной цепью рабов и десятерых солдат, ушел с ними вниз по реке.

– Слушайте меня внимательно! – крикнул Спира. – Строиться в двадцать рядов в затылок друг другу! Взяться за руки, чтобы течением не снесло, и по моей команде – бегом! Все будете целы и невредимы! Молчать всем!

Стал слышен только плеск воды да птичий щебет, и вдруг тишину разорвал крик, который вырывается из груди человеческой только в миг ужасной гибели.

– Пошли! – гаркнул Спира и, пришпорив своего коня, решительно погнал его в реку.

Солдаты последовали за ним. Слышалось лошадиное ржание, перекличка задыхающихся голосов. Снова донесся жалобный вопль. Весь отряд был уже на том берегу. Последними переправились Санчо де Мурга и десяток солдат. Невольников с ними не было, а цепь, сковывавшую их, Санчо держал в руках.

15. ГОЛОД

Пятнадцать дней шли они по направлению к югу. Гуттен, возмущенный злодейской выходкой Мурги, замкнулся в неприязненном молчании, но как-то раз, не вытерпев, высказал ему в лицо все, что накипело на душе.

Тот выслушал его, окинул каким-то странным взглядом и невозмутимо ответил:

– Я, сударь, всего лишь исполнял отданный мне приказ. Ничего другого нам не оставалось, если мы по-прежнему стремимся найти Дом Солнца.

Гуттен, еще больше распалившись от этого ответа, яростно выкрикнул:

– Когда мы вернемся в христианские земли, вас будет ждать суд!

– В первую голову не меня, а капитан-генерала. Он распоряжался, он приказывал, – проговорил Мурга, презрительно оттопырив нижнюю губу.

Гуттен собрался было проучить его за дерзость, но в эту минуту Хуан де Вильегас дернул его за рукав.

– Ради всего святого, успокойтесь, дон Филипп! – зашептал он. – Пойдемте со мной, не надо лезть на рожон. Ваши слова могут навлечь на вас серьезнейшую опасность. Санчо де Мурга, закоренелый злодей самого низкого разбора, сказал вам правду – в преступлении повинен не он, но губернатор. Зачем вы угрожали ему, человеку, совершившему столько ужасных убийств? Разве вы не понимаете, что можете оказаться его следующей жертвой?

– Вы правы, дон Хуан. В будущем я постараюсь быть поосмотрительней.

– И я, и все остальные знают, что вы, дон Филипп, – человек редкой цельности и благородства, но все же выслушайте меня. Перед вами выбор: или бесстыдно лгать и изворачиваться, как пойманный с поличным цыган, – и тогда вы вернетесь в Коро живым. Или тайно избавиться от Спиры и самому возглавить экспедицию. Будьте уверены, что все мы поддержим вас…

Внезапно из-за дерева вынырнул Спира.

– О чем это секретничает мой помощник и дон Хуан де Вильегас? – спросил он с ласковостью, за которой легко угадывалась злость.

– Вот хорошо, что вы пришли, ваша милость, – отвечал Вильегас, мгновенно сменив заговорщический тон на самый почтительный. – Я как раз высказывал дону Филиппу свое беспокойство по поводу того, что запасы провианта истощаются: маиса осталось на три дня, и я всерьез опасаюсь, что добыть его нам будет негде. За последние две недели нам не попалось ни зернышка. Наши охотники возвращаются с пустыми руками. Если не случится чуда, нам вскорости будет грозить голод.